Беседа с неоязычницей. Начало.

- Из нашей первой беседы я понял, что ты не очень хорошо относишься к родноверам. А ведь как раз они пытаются возродить язычество таким, каким оно было раньше и традицию, и преемственность. Тебе не кажется, что они всё же на более правильном пути?

— Во-первых, ты не прав, говоря, что я не очень хорошо отношусь к родноверам. Я к ним отношусь как раз хорошо. Но я не уважаю родноверие.

- Почему?

— Причин несколько. Для начала, я считаю родноверие созданным искусственно, о чём тебе уже говорила. Кроме того, я презираю всякого рода традиции вообще. Мне смешно, когда бородатый дядя в национальных одеждах молится деревянному идолу на том только основании, что «так делали наши предки».

- Опять же почему?

— Потому что это глупо. Если мы возьмём, и копнём поглубже, ведь когда-то и национальная одежда была последним писком современной моды, не так ли? Что тогда было «традиционным и древним»? Звериные шкуры? Ну, давай, как почитатели древних традиций наших предков, оденемся в шкуры, и переселимся в пещеры, занимаясь наскальной живописью. Согласись, что люди каменного века — это тоже наши предки, как ни крути. И что? Мы теперь должны возрождать традиции каменного века?

- Нет, конечно.

— Ну а чем лучше традиции тысячелетней давности? Почему не двух, не трёх, не пяти тысячелетней? Почему не пятидесятилетней давности? Почему именно эти традиции? Люди не забывают те или иные вещи, просто так забытое забывается за ненадобностью. Мир меняется, человек меняется и это правильно. Что надо возрождать, так это языческое мироощущение, языческий образ мыслей.

- То есть?

— Приведу один пример. Был такой Лукиан — древний сатирик. И вот была у него такая работа «О кончине Перегрина». Цитирую:

«Лишь только Протей попал в заключение, как христиане, считая случившееся несчастием, пустили в ход все средства, чтобы его оттуда вырвать. Когда же это оказалось невозможным, они старались с величайшей внимательностью ухаживать за Протеем. Уже с самого утра можно было видеть у тюрьмы каких-то старух, вдов, детей-сирот. Главари же христиан даже ночи проводили с Протеем в тюрьме, подкупив стражу. Потом туда стали приносить обеды из разнообразных блюд и вести священные беседы. Милейший Перегрин тогда он еще носил это имя, назывался у них новым Сократом.» Что ты об этом думаешь?

- Да ничего.- пожал плечами я. Христиане помогли своему заключённому.- Ну и что?

— Не забывай, что это произведение — сатира. То есть вещь, по определению, смешная. Итак, имеем: христианина посадили в тюрьму, а другие христиане всячески там ему помогают. Тебе смешно?

- Нет. Что тут смешного?

— Вот именно. Ты читаешь сатиру, которая вызывала у современников смех, но тебе не смешно. А почему? А потому, что ты мыслишь иначе, чем языческий современник Лукиана. Ваш образ мыслей, ваше мировоззрение настолько различны, что ты даже не можешь понять, а в чём тут сатира-то? Ну, сидит человек в тюрьме. А ему помогают материально. С твоей точки зрения это не только не смешно, а скорее, похвально. Поэтому образ мыслей у тебя не как у языческих современников Лукиана, а как у описанных им «каких-то старух, вдов, детей-сирот». А теперь представь, что с этим образом мыслей ты кинулся возрождать античное язычество. И начал ты с «возрождения традиций», оделся в тогу, принялся молиться статуе Юпитера и так далее. И что, это сделало тебя язычником? Нет. Это сделало тебя клоуном, человеком с христианизированным мышлением, но зато в тоге и со статуей. Не с этого надо начинать. Мировоззрение порождает традицию, а не традиция определяет мировоззрение.

- Ну, навряд ли мы можем мыслить так, как древние.

— Можем. В таком образе мышления и заключается преемственность. А отнюдь не в традициях и обрядах. Любая религия, видишь ли это истина, загрязнённая суеверием. Вот мудрая религия зороастризм. Многие из её идей актуальны до сих пор. Но там, видишь ли, была традиция, кто «осквернился», того омывали мочой коровы. Вот и подумай, стоит ли начинать гипотетическое возрождение зороастризма с возрождения традиции омываться мочой. Многие родноверы, применительно к славянскому язычеству, конечно, именно так и делают. А возрождать надо иное, языческий образ мыслей, языческие ценности, языческую мораль. Это сложно, конечно, но это единственный путь, который может к чему-либо привести. Хочешь ещё пример?

- Давай, почему нет?

— Как ты считаешь, чем отличается человек, который молится Христу, от человека, который молится Перуну?

- Ну как… Один Христу, другой Перуну… Большая разница.

— А вот и нет. Разницы никакой. И знаешь почему? Потому что они оба молятся. То есть боги вроде бы разные. И обряды вроде бы разные. Но психология одна и та же. В общем, к обещанному примеру, он исторический, это факты. Древнее языческое охотничье племя. Посреди деревни стоит идол. Охотник приносит ему жертву, прося оказать помощь в охоте. После этого он идёт на охоту, и охота оказывается неудачной. Тогда он, не долго думая, берёт большую суковатую палку, и дубасит ей своего идола. Чтобы неповадно было не помогать, а то жертву принесли, а помощи что-то не видно. Как тебе кажется, православный поступит так со своей иконой?

- Нет, конечно. И мысли такой не возникнет.

— А родновер с идолом Перуна поступит так?

- Не думаю.

— Я тоже не думаю, что он поступит так. Потому что он мыслит иначе, чем древний язычник. Конечно, приведённый мною пример, это пример наличия самых примитивных религиозных воззрений. Но я в данном случае говорю не о религиозных воззрениях, а о психологии человека. Древний язычник не только иначе воспринимал божество, но и строил отношения с ним на иных принципах. Понимаешь, бог, которого можно наказать палкой, это смешно только на первый взгляд. Палкой бога, действительно, не накажешь. Но само это действие, пусть и бессмысленное по существу, свидетельствует об отсутствии раболепия, о гордости, о наличии представлений об элементарной справедливости и честности. Человек, который пытается наказать бога за обман глубоко невежественный, да, но в то же время бесстрашный и честный человек. Ты не согласен?

- Возможно… Я как-то не думал об этом с такой позиции…

— А зря. Вот что нужно возрождать, так это бесстрашие, честность, справедливость наших предков. Надо возрождать такое отношение к богам, в котором нет раболепия. А вместо этого Христа заменили Родом и всё осталось, как было.

- Ну, это ты перегибаешь. У родноверов своя, особая доктрина всё же…

— Отчасти да. Но вот как тебе такое, сейчас найду… Светлена снова подошла к полке, и извлекла оттуда какой-то листок. – «Законы Сварога». Потрясающая вещь, цитирую местами:

«Чтите род свой и Рода небесного. Почитайте три дня в неделе вы – среду, пятницу и воскресение. Почитайте великие праздники. В среду Велес с Бурей Ягой совещались, как им встретить Дажьбога Пepуновича, когда он за коровами следовал. Совещалися в среду с Мареной Кощей, как убить им Дажьбога Пepуновича. Сам Перун с Росью встретился в пятницу, и родился великий и славный Дажьбог. Также в пятницу был пригвожден он Мареной и повешен на скалы в Кавказских горах. Также в пятницу Макошью-матушкой был предсказан Дажьбогу Великий Потоп. Потому подобает поститься всем людям. Среду каждую, каждую пятницу. В воскресенье Дажьбога Жива-Лебедь спасала, оживляла водой и сняла со скалы. И на крыльях своих лебединых подняла, унесла в Ирий-сад ко Рипейским горам. Если кто в воскресенье работает – то не будет ему прибытка». Как, ничего не напоминает?

- Напоминает. Похоже на православие.

— Именно. Среда и пятница- «постные дни» в православии. Тут и распятье, и рай, и «небесный бог» полный христианский набор. И ты говоришь, что я, дескать, «перегибаю», когда говорю, что Христа меняют на Рода, сохраняя при этом суть?

- Ну, ведь не все родноверы думают так.

— Не все, я не спорю.

- Да и вообще этот текст, наверное, очередная псевдоисторическая подделка.

— Понимаешь, совершенно неважно, подделка это или не подделка. Важно то, что некоторые люди, которые называют себя язычниками, или там родноверами, по факту следуют христианскому вероучению. Почему? Потому, что они привыкли так мыслить. И троица у них, и единый бог, и всё, что хочешь. Они не изменили сути, они изменили слова, термины. Но знаешь, если на бутылку минералки наклеить этикетку с надписью «Пиво», от этого минералка пивом не станет. Мы должны прежде всего осознать сам факт своего богоотступничества. Затем обратиться к богам. И, наконец. Изменить наш образ мышления. В родноверии много хорошего, я не спорю, прежде всего, сама идея, попытка вернуться к древним, истинным богам. Но что плохо в родноверии — это практическая реализация данной идеи. Поэтому я лично никоим образом себя к родноверам не отношу. Я — неоязычница.

- Нео-?

— Конечно. Несерьёзно утверждать, что то же родноверие является традиционным язычеством. Формально преемственность была нарушена, и было бы неверным говорить, что собственно язычество и родноверие это, дескать, одно и то же. Родноверие — порождение современной интеллигенции, мировоззрение которой не имеет ничего общего с мировоззрением древних язычников; искусственная конструкция, не способная породить хоть что-то, мало мальски серьёзное. Возрождать надо было дух, а не форму. Когда возрождается форма, получается в лучшем случае низкопробное фентези.

- Хорошо, а твоё учение- не такая же искусственная конструкция?

— Ни в коем случае.

- Почему?

— Потому что оно основано на восприятии мною высших сил, богов, а не на исторических реконструкциях. Понимаешь, есть большая разница между язычником, который общается с божествами, и исследователем, который изучает, как язычник с ними общается. А кто это исследователь? Это человек иного, неязыческого мировоззрения, он продукт христианской культуры, преломленной современностью. Поэтому он видит мир иначе, чем собственно язычник. Древний язычник, он был творцом. Он ощущал богов, общался с ними и на основании этого творил и мифологию, и философию, и обряды. Исследователь язычества — не творец. Он всего-навсего изучает сотворённое другими и пытается неудачно этому подражать. Соответственно, разница между древним язычником и современным родновером, примерно такая же, как разница между Лермонтовым и исследователем его творчества. Да, исследователь творчества Лермонтова прекрасно знает его стихотворения. Он может долго рассуждать, отчего поэт употребил ту или иную метафору, он может знать, каким размером и по какому поводу написано то или иное стихотворение. У него только один недостаток, он не может писать стихов. Он — критик, комментатор, учёный. Но не поэт. Поэтому и родновер не пытается творить, получив вдохновение от богов, как его предки, он всего лишь исследует то, что было у предков. Принцип прост, в древности существовала некая истина. Эта истина ныне утрачена. Поэтому надо изучать исторические источники, и выяснить, а какой же она была, эта самая истина? И дальше следовать ей строго, не вводя ничего нового. Отсюда и все эти постоянные родноверческие псевдодоводы «Этого не было у славян!», которыми они запарывают оппонентов из своей же среды. Они не понимают, что не важно, как оно там было у славян. Мы тоже славяне, и важно только одно, а как оно у нас? Что нам, не им, древним, а именно нам, говорят сейчас боги? Боги — вот источник язычества. А не исследователи.

- То есть?

— Понимаешь, каждая религия имеет своё основание. Когда восприятие людьми высшего переходит на иной уровень, появляются пророки, основатели новых религий. Изначально новая религия всегда радикальна, оно противостоит старому и отвергает его, несмотря на то, что находится в непосредственной, живой связи с ним. Так, у христиан это — учение Христа, которое противостояло иудаизму, но вышло из него же, питалось его корнями. Христос и апостолы были творцами, неважно в данном случае, правы они были, или же нет, они творили новое. Так родилось основание христианства — евангелие. Потом наступило время подражателей, плагиаторов, любая новая мысль оценивалась исключительно по одному критерию, насколько она соответствует евангелию? Но родноверы начали не так, они изначально начали не как творцы, а как плагиаторы. Грубо говоря, им необходимо было своё евангелие, основание родноверия, но у них не было своего Христа, не было творца этого основания. Поэтому перед родноверами было два пути и оба они оказались порочны. Первый, сделать основанием чисто научные, исторические исследования. Второй, создать якобы древние тексты, совершив, по сути, акт обмана и подлога.

- А почему первый путь ты называешь порочным?

— Потому, что исторических данных слишком мало. Исторические данные вообще сомнительный источник, даже если данных очень много по факту, мы можем только строить предположения, так или иначе истолковывать факты. Представь себе, что прошло две тысячи лет с момента пятой мировой войны. Не осталось уже ни православия, ни книг, ни храмов, практически ничего, как не осталось практически ничего от славянского язычества. И вот археологи будущего раскапывают могилу православного. И находят у мертвеца иконку, свечку и мобильный телефон в кармане. И вот учёный будущего пишет серьёзную монографию, озаглавленную примерно так: «Православные похоронные обряды, сакральное значение мобильных телефонов и их роль в представлениях о загробной жизни.» И вот некая группа людей пытается на основании этого и других подобных монографий реставрировать православие. Они объявляют себя православными священниками, делают из подручных материалов копии мобильных телефонов, ставят их на алтари, и пишут статьи вида «Роль мобильного телефона в спасении души». Всё тут есть и ссылка на солидную работу солидного учёного, и исторический факт, согласно которому православные пользовались мобильниками, и фотография археологической находки мобильника в христианской могиле. Серьёзно, научно, обоснованно и в то же время дичайший бред наряду с полным непониманием сути и смысла православия. Для нас, современников, очевидно, что между православным похоронным обрядом и мобильником никакой связи нет. Но для гипотетических реставраторов будущего такая связь несомненна, а как же, наука. Я, конечно, несколько утрирую, но в родноверии дело обстоит примерно так же. То есть, слышали звон, но не знаем, где он, и о чём, и почему, и зачем. И строятся предположения, являющиеся ничем иным, как голым фантазированием на исторические темы.