Почему так важен разгром семьи Арашуковых

Уголовные дела против сенатора от Карачаево-Черкесии Рауфа Арашукова и его отца, газпромовского функционера Рауля Арашукова, стали ударом по еще одному оплоту этноклановой системы на Северном Кавказе. Много лет семейство Арашуковых разыгрывало карту межнациональных отношений в небольшой республике. За показной заботой Арашуковых об интересах соплеменников-черкесов скрывалась гигантская коррупционная сеть.

Для тех, кто внимательно следит за событиями на Северном Кавказе, арест Рауфа и Рауля Арашуковых вряд ли стал большой неожиданностью. Впечатлили, скорее, его детали: отца-бизнесмена взяли в головном офисе Газпрома, а сына-сенатора – прямо на заседании Совета Федерации. Но все признаки того, что над Арашуковыми сгущаются тучи, были налицо уже давно.

О причастности Арашукова-младшего к убийствам черкесских общественных деятелей Фраля Шебзухова и Аслана Жукова, совершенным еще в 2010 году, много раз сообщали различные источники, ссылаясь на информацию, просочившуюся из следственных структур. О задержании подозреваемых в убийстве Шебзухова стало известно в марте 2012 года. Семья настаивала, что заказчиком является Рауф Арашуков. В конце 2017 года родственники Фраля Шебзухова публично обратились к спикеру Совета Федерации Валентине Матвиенко и федеральным руководителям правоохранительных органов с жалобой на бездействие силовых структур в Карачаево-Черкесии (КЧР). «Вызывает возмущение тот факт, что на протяжении стольких лет прокуратура региона, а также Следственный комитет не желают выполнять свои прямые обязанности. Наше беспокойство связано с тем, что высокая должность заказчика [Рауфа Арашукова] позволяет ему оставаться на свободе», – говорилось в этом обращении.

Не было секретом и то, что старший Арашуков может быть причастен к крупномасштабным хищениям газа в регионах СКФО. Первый – как быстро выяснилось, недостаточный – удар по нему был нанесен в конце 2011 года, когда Рауль Арашуков, возглавлявший тогда ООО «Газпром межрегионгаз Ставрополь», был демонстративно смещен с этой должности после критики со стороны Игоря Сечина, на тот момент вице-премьера правительства РФ. Незадолго до выборов в Госдуму Сечин в статусе первого номера в списке «Единой России» по Ставропольскому краю устроил разнос кавказским энергетикам и газовикам за повсеместное использование непрозрачных схем расчетов за энергоресурсы.

Но принципиального улучшения ситуации отставка Рауля Арашукова не дала – скорее, наоборот. Очень скоро он был назначен советником руководителя холдинга «Газпром межрегионгаз», курирующим газоснабжение СКФО, то есть еще больше упрочил свою давнюю репутацию «газового короля» Кавказа. С того момента долги регионов СКФО за газ кратно выросли, приближаясь к отметке в 100 млрд рублей.

Значительная часть этих долгов, предположительно, является фиктивной. Руководство республик СКФО неоднократно поднимало вопрос о том, что население – основной потребитель газа на Кавказе – за голубое топливо исправно платит, но затем деньги растворяются где-то по пути в Газпром. Судя по тому, что Раулю Арашукову предъявлено обвинение в хищении газа на астрономическую сумму в 30 млрд рублей, эти «реплики с мест» наконец были услышаны федеральным центром.

Система Темрезова

Контроль над газовой отраслью Северного Кавказа Рауль Арашуков установил еще в девяностые годы, возглавив ряд региональных «дочек» Газпрома. Главным покровителем Арашуковых на федеральном уровне тогда считался их родственник Назир Хапсироков, который с 1994 по 2000 год возглавлял управление делами Генеральной прокуратуры, а затем долгое время работал помощником главы администрации президента РФ. Но этот одиозный деятель скончался еще в ноябре 2011 года (за несколько дней до памятного визита на Кавказ Игоря Сечина), а влияние Арашуковых с тех пор существенно выросло. Укрепление этого клана было неразрывно связано с той системой, которая сложилась в Карачаево-Черкесии под руководством ее нынешнего главы Рашида Темрезова.

Назначению Темрезова главой КЧР в начале 2011 года предшествовали драматические события. Случившиеся за год до этого убийства Фраля Шебзухова и Аслана Жукова – первый из них занимал пост советника главы республики, а второй возглавлял черкесское молодежное движение «Адыге Хасэ» – были симптомами очередного обострения борьбы за власть в республике.

Тогдашний ее руководитель Борис Эбзеев, ранее занимавший должность судьи Конституционного суда, не скрывал, что намерен ликвидировать принцип этнического квотирования при назначении на ключевые должности – одну из главных опор этноклановой системы на Кавказе. В Карачаево-Черкесии эта система работает так: пост главы республики неформально закреплен за этническим большинством – карачаевцами, спикером парламента становится русский, а главой правительства – представитель черкесов, третьей по численности национальной группы в регионе.

Однако Борис Эбзеев отказался от сложившейся традиции и назначил главой правительства этнического грека Владимира Кайшева, что незамедлительно вызвало возмущение черкесских активистов, которые в очередной раз поставили вопрос о разделении Карачаево-Черкесии на две республики. В конфликт на стороне черкесов вмешался Александр Хлопонин, полпред президента в новообразованном СКФО, и Борис Эбзеев был вынужден уступить.

Основным кандидатом на пост нового премьера КЧР был назван Фраль Шебзухов, в прошлом начальник отдела по расследованию организованной преступной деятельности и бандитизма МВД по КЧР, пользовавшийся большим уважением среди черкесов. Но после его убийства власть в республике фактически была парализована.

Оплотом оппонентов Эбзеева стал региональный парламент, где заседало немало выдвиженцев предыдущего главы Карачаево-Черкесии – Мустафы Батдыева, при котором в республике произошло громкое убийство нескольких бизнесменов, организованное зятем Батдыева Али Каитовым. В круг Батдыева и Каитова входил и депутат парламента Рашид Темрезов, ставший новым руководителем КЧР. Как гласит одна из версий, ходатайствовали за его назначение не только влиятельные карачаевцы, но и основные черкесские семейства – Арашуковы и Деревы (последние владеют рядом крупнейших предприятий КЧР в торговле, промышленности и АПК). «Эти гады меня победили», – якобы сказал Эбзеев, узнав, что решение о его досрочной отставке принято.

Первые несколько лет правления Рашида Темрезова складывалось впечатление, что Карачаево-Черкесия наконец смогла выкарабкаться из постоянно раздиравших ее конфликтов. Как по мановению руки прекратились громкие заказные убийства бизнесменов, депутатов и общественных деятелей. Перестали выходить на улицы черкесские активисты, вечно недовольные неправильным, по их мнению, распределением должностей. Началась реализация ряда масштабных инвестпроектов, самый главный из которых – новый горнолыжный курорт в Архызе – был быстро введен в эксплуатацию и сегодня, пожалуй, является самым «продвинутым» в СКФО.

Казалось, что с назначением Темрезова – человека, безусловно, с небезупречным прошлым, но в то же время с репутацией «молодого технократа» – был найден некий баланс между задачами развития региона и неотъемлемой клановостью. Но этот баланс предсказуемо оказался чрезвычайно хрупким.

Давка у кормушки

Новым стимулом для обострения межклановой борьбы стал экономический кризис. Несмотря на то, что в начале 2016 года Александр Хлопонин (уже ушедший с поста полпреда, но сохранивший за собой пост вице-премьера, курирующего Кавказ) опрометчиво заявил, что признаков кризиса на Кавказе он не видит, именно Карачаево-Черкесия оказалась одним из наиболее пострадавших от него регионов России. По данным исследований РИА «Рейтинг», в 2017 году КЧР по уровню социально-экономического развития находилась на 78-м месте в стране, по качеству жизни – на 83-м, по уровню долговой нагрузки бюджета – на 72-м и т.д.

Начатые в регионе инвестпроекты не привели к улучшению социального самочувствия его населения – из-за отсутствия рабочих мест КЧР давно находится в списке регионов-«антилидеров» по миграционному оттоку населения, а в целом за семь лет правления Темрезова количество жителей республики сократилось на 12 тысяч человек (более 3%).

Хуже того, в последние два–три года перспективные инвестпроекты стали один за одним разваливаться. В конце 2016 года было свернуто строительство в Черкесске нового предприятия новосибирского холдинга «Обувь России», которое еще недавно преподносилось чуть ли не как панацея от безработицы. В продвижении этого проекта принимал участие лично Александр Хлопонин, предприятию были предоставлены госгарантии, но результат оказался нулевым.

Подал на банкротство из-за больших долгов по кредитам и еще один получивший господдержку проект – фабрика по переработке шерсти «Квест-А», за которой стоял экс-сенатор от КЧР Мурат Суюнчев. Банкротиться стали и крупные частные компании, твердо стоявшие на ногах и без какой-либо помощи со стороны бюджета, например, производитель минеральной воды «Архыз» ООО «Висма». Серьезные проблемы возникли у «жемчужины» бизнес-империи семьи Деревых – автозавода «Дервейс», который сначала столкнулся с падением производства, а в конце прошлого года получил крупные налоговые претензии.

На этом мрачном фоне совершенным скандалом прозвучала информация о миллиардных госконтрактах, которые осваивают фирмы, близкие к окружению Рашида Темрезова.

Например, в сфере дорожного строительства фактическим монополистом стала инвестиционно-строительная компания «Кубанское», принадлежащая семье сенатора Ахмата Салпагарова – одного из самых близких к главе КЧР людей. Не осталась в обиде и семья еще одного приближенного Рашида Темрезова – мэра Черкесска Руслана Тамбиева. Его супруга – совладелица компании «Агростройкомплекс», которая тоже регулярно выигрывала крупные тендеры.

Вопиющий разрыв между уровнем жизни основной части населения республики и ее «элиты» стал питательной почвой для новых протестных акций и демаршей, привычно облаченных в этнические одеяния. Первым на этом поле попытался сыграть Рауль Арашуков, который в марте 2015 года демонстративно сложил полномочия главы своей «вотчины» – родного Адыге-Хабльского района КЧР – и заявил, что руководство республики «показывает полное неуважение к черкесам». Это высказывание многими было истолковано как открытый вызов Рашиду Темрезову, до истечения полномочий которого оставался всего год.

Темрезов нашел выход из накаляющейся ситуации в классической формуле «разделяй и властвуй». После его переназначения на новый срок, состоявшегося в сентябре 2016 года, Арашуков был назначен представителем исполнительного органа власти КЧР в Совете Федерации, одновременно став самым молодым членом палаты в ее текущем составе. Но при этом остался недовольным другой черкесский клан, поскольку дорогу Арашукову пришлось освободить бизнесмену Вячеславу Дереву, который получил кресло сенатора еще в 2011 году – предположительно, в благодарность за поддержку Рашида Темрезова в борьбе за пост главы КЧР.

Дальнейшая судьба этой семьи оказалась незавидной: в марте 2018 года Вячеслав Дерев был задержан по подозрению в хищении бюджетных средств путём незаконного возмещения НДС и сейчас находится под стражей, а его родственники испытывают все больше проблем с защитой своих бизнес-активов в Карачаево-Черкесии. На какое-то время Арашуковы почувствовали себя главным черкесским кланом, но этот триумф, как оказалось, был очень коротким.

Тем временем переназначение Рашида Темрезова не привело к снижению градуса конфликтов в Карачаево-Черкесии. В марте 2017 года Совет старейшин черкесского народа, выступив с новыми претензиями к кадровой политике главы КЧР (поводом для этого «по случайному совпадению» стало увольнение черкеса с поста руководителя одной из газовых компаний), заявил о готовности провести в центре Черкесска 5-тысячный митинг – огромная цифра для провинциального городка. Одновременно съезд Конгресса карачаевского народа потребовал проведения прямых выборов главы КЧР, которые последний раз проходили в 2003 году. Внесли свою лепту в очередное межнациональное обострение и абазины – проживающий в КЧР небольшой народ, родственный черкесам. После того, как Рашид Темрезов в грубой форме публично отчитал руководителя местного налогового управления Хазрета Нирова, это стало для абазинской общественности очередным поводом для недовольства этноклановой системой. Очевидно, что выход из этой «дурной бесконечности» может быть только один – полный демонтаж той конструкции власти, которая еще недавно казалась гарантией от эскалации конфликтов.

Действующая в Карачаево-Черкесии конфигурация власти сложилась после того, как на прямых выборах главы республики в 1999 году возникла патовая ситуация. Тогда регион оказался на грани раскола между сторонниками двух основных кандидатов – карачаевцем Владимиром Семеновым и черкесом Станиславом Деревым, которого поддержала значительная часть русских. Выходом стал именно принцип этнического квотирования, однако эффективно проработал он совсем недолго. А при Рашиде Темрезове он окончательно себя изжил, став инструментом игры на противоречиях не между народами, населяющими республику, а между кланами, взявшими на себя полномочия говорить от имени этих народов.

В результате перераспределение должностей происходило между узкой группой «элитариев» – той самой «засаленной колодой карт», от которой так хотел избавиться Борис Эбзеев. Силовая нейтрализация клана Арашуковых явно не последнее слово в хирургическом отсечении кланов от власти в КЧР. Отставка Рашида Темрезова, скорее всего, является решенным делом ближайшего времени, и главная интрига лишь в том, в какой форме это произойдет.

Анатолий Радченко