Заборы - Баба Тоня (2)

.... Как то раз тимуровцы, восторженные такие, галстуки красно-гордые, с барабаном…
(Какая усмешка Судьбы: «Тимуровцы» от Гайдара – ребёнок это уже читал…
и «Чука и Гека» тоже, но тогда и в голову никому не могло придти,
что вся семья Гайдаров – это обезумевшие Раскольниковы, идущие без раскаяния по трупам до конца…)
Хотя… - Бабушка их отправила «в поле»:
«Нет у нас металлолома.»
- но ребёнок же видел какую то дверцу от машины полузакопанную в саду и ещё…
и ещё…
И барабан! И галстуки…
Ребёнок закричал бабушке:
«Ты врёшь!»…
… а бабушка не хотела показывать, что у нас во дворе уже поспела клубника…
как оказалось – правильно не хотела
– той же ночью огороды тех, к кому заходили тимуровцы, были обчищены…
Но барабан!!! И галстуки….
И главный из них с поощрительной улыбочкой:
«Так это тебя тут на улице Гитлером зовут?»
… хоть и «поощрительно»… Но...
«Гитлер» - это игра – в игре обязательно должен быть «гитлер», или «дракон», или другое чудовище – без чудовищ ни Красных шапок, ни Матросовых, ни Муромцев не бывает – даже в шахматах есть чудовища – вон Корчной… или Фишер…
А без игры?
И ребёнок обиделся, кулачки сжались и он аж выкрикнул,
одновременно жалея, что обидел бабушку,
повёлся на галстуки,
одурел от барабана:
«Там-тапа-там там-тапа-там там-тапа-там там-там там-там…»
- У меня папа коммунист! У меня бабушка коммунист и большевик тоже!!!
… и ребёнок потом узнал как звали этого тимуровца – Савинков…
и его ненавидел долгие дни
– как Чингачгук, бросал нож в яблоню, которую назвал его именем
– на ней были только червивые яблоки…
… так вот…
Дима Савинков ухмыльнулся в ответ нехорошо,
поставил ребёнку очень обидный щелбан и сказал ещё обидней:
- Никакая твоя бабушка не коммунистка, она секретарь, она людей в Сибирь умирать отправляла – она наверное даже хуже того Гитлера…

Ребёнок понял в этот момент, что сейчас ничего сделать не может,
но он обязательно вырастет и всех тимуровцев посадит в концлагерь …
и там внутри они будут маршировать в своих красных галстуках и с барабанами
долго долго… всегда,
а кормить их будет только Ангелика Бюхер отравленными иногда конфетами…

Ребёнок убежал и до прихода родителей прятался…

А вечером, естественно, сам собой возник разговор, что взрослым нельзя говорить
 «ты врёшь», что взрослые просто знают больше, и с ними спорить нельзя…
Ребёнок понимал, что его «воспитывают» - он ужасно не любил,
когда воспитывают, он любил воспитываться сам, но до этого никому не было дела
и, пытаясь восстановить свой мир, ребёнок почти закричал:
 «Почему в Сибири все умирают?»
… Воспитание закончилось… Ребёнка взяли в плен:
- Кто? Где? Когда? Что сказал?
Ребёнок тогда ещё не читал про террористов Кошевого и Козмодемьянскую,
но он честно смотрел в пол минут пять…
Как трудно жить, когда не знаешь кто прав…

Через пять минут выяснилось, что это сказал Савинков, что когда дед Василий строил школу, то денег у государства не было, а школа должна была быть…
и добровольные пожертвования…
В общем из сорока зажиточных жителей посёлка Тастак пятеро уехали в Сибирь,
а остальные построили школу…
Бюст деда Василия встречает всех, входящих в неё через парадный вход…
- семья Савинковых строила…
- как всё перемешано и непонятно…
А бабушка была до пенсии секретарём райкома партии и заставляла всех что то делать и её теперь любит государство, но совсем не любят люди…
Люди…. Государство….
И где то там между ними потерялся ребёнок…. Как понять?...
И позже уже намного – неделя или месяц – взгляд в одну точку:
«… Ну и что с того, что ты штабс-капитан?
Пусть ссыльный – жизнь то идёт… Умоляю тебя: напиши хоть на кого нибудь…
На меня напиши – я переживу – на меня два десятка в день пишут…»
Пауза минуту… может две… и яростно:
«Сволочь ты Пархоменко! Не напишешь – сам знаешь, что будет, а я тебя люблю…»
… Бабушка… «люблю» - ребёнку было даже как то стыдно…
… А бабушке было чуть больше шестидесяти
– родилась в 1907-ом , умерла в 1993-ем одновременно с СССР
– всю жизнь была с государством, боялась его,
как неприрученного зверя, и уважала и кормила…
и всю жизнь любила – бескорыстно, как завещало в двадцатых то же государство, освободившее секс от имущественных отношений самым радикальным способом
и назвавшее получившееся любовью…

.... А с чего?...

Да!!!...
– Дет садики закрыли на карантин…
… и мама Кощея приводила его с утра неделю подряд – ребёнок ещё спал,
а Кощей уже играл машинками, он приносил свои
– хватило как раз недели меняться, играться,
а потом они все поломались…
и была детская драка по взрослому с тасканием за волосы, с зубами, ногами
– в общем не бокс…
А бабушка разнимала, ругала и сказала такую фразу, смысл которой дошёл много позже:
«Кончились машинки – прошла любовь…»
У каждого ведь свой набор машинок, чтоб меняться…
А ещё у ребёнка был, подаренный тётей Клавой в Ленинграде,
ге-де-эровский паровозик…
с вагончиками, рельсами – он ездил от большой квадратной батарейки… -
 батарейку надо было постоянно проверять языком:
щиплет или не щиплет – совсем новая оставляла впечатление на пол дня,
но иначе было не выяснить: где то плохо соединены рельсы или батарейка уже «села».

Этот паровозик можно было рассматривать часами - там было столько мелких деталей - догадываться: зачем они все.
Паровозик был похож на революцию - это было что то восторженное и недоступное всем - его нельзя было выносить на улицу - его нельзя было показывать всем подряд и даже Кощею его нельзя было давать в руки.

Еще давным давно, когда были совсем маленькими - может быть целых полгода тому назад - папа запустил паровозик бегать по рельсам и оставил Кощея с ребенком играть,а сам ушел в другую комнату, где был накрыт стол и очень громко говорили, перебивая друг друга, хоть все были и взрослые и знали, что если кто то говорит, нельзя перебивать.
... А Кощей был в гостях и у него дома не было паровозика - его папа работал таксистом и "зашибал" деньгу - как говорила бабушка. А такси -это такая большая "волга", вся грязная - грязная, если летом давно не было дождя. И ощущение от неё совсем не было восторженное, а наоборот,как будто она все время чего то требует, то бензина,то масла.то ремонта....
И было невозможно объяснить и папе и маме, как так получилось, что у Кощея вдруг изменились глаза, он схватил паровозик с рельс,бросил его на пол..... - труба отлетела куда то в сторону.... - и залез сам далеко в угол, под кровать, где сыро и неуютно.....
Ребенок ничего не мог с этим сделать,
он только повторял:"она отломалась сама.
А папа клеил и у него не получалось.
Не хватало каких то осколков, и папа больше не разрешал играть в паровозик "самому".........
И ребенок понял: "играть в паровозик" и даже о нем говорить можно только с теми у кого паровозик есть........
И самое страшное для Кощея, когда его вечером забирала мама,
было то,что ребенок ему вслед сказал:
"подумаешь машинки.... у меня все равно есть паровозик...".
Сашка заплакал.... и долго долго потом играть не приходил.