Старая видеопленка. На экране – 88-летний генерал-майор КГБ в отставке Дмитрий Токарев, который в 1940 году руководил Калининским УНКВД. Он охотно отвечает на вопросы следователя военной прокуратуры СССР, изучающего обстоятельства массового убийства польских граждан, взятых советскими войсками в плен после того, как Сталин и Гитлер разделили Польшу.
В марте 1940 года генерал Токарев получил приказ от заместителя наркома внутренних дел Богдана Кобулова принять участие в ликвидации тысяч офицеров, находившихся в Осташковском лагере для военнопленных. Внутреннюю тюрьму УНКВД временно очистили от других заключенных, одну из камер обшили войлоком, чтобы не были слышны выстрелы. Для руководства операцией были присланы из Москвы начальник комендантского отдела НКВД СССР Блохин, майор госбезопасности Синегубов и начальник штаба конвойных войск комбриг Кривенко.
Перед расстрелом Блохин надевал спецодежду: кожаную коричневую кепку, длинный кожаный фартук, такие же перчатки с длинными крагами выше локтей. На рассвете 5–6 машин везли тела в село Медное, где уже были выкопаны экскаватором ямы, в которые тела убитых поляков сбрасывали и закапывали.
Показания Токарева, записанные в марте 1991 года, были опубликованы в польском переводе, однако полная трехчасовая видеоверсия впервые становится доступной исследователям. В России расшифровка публиковалась фрагментарно в неточном обратном переводе с польского. Символично, что эта видеозапись появляется как раз тот момент, когда в Польше вновь вспоминают события 1939 года в контексте сегодняшних отношений с Россией.
Президент Польши Анджей Дуда, несмотря на рекомендацию собственного МИД, принимает решение не приглашать Владимира Путина на памятные мероприятия, приуроченные к 80-летней годовщине начала Второй мировой войны. Глава канцелярии президента Польши Кшиштоф Щерский поясняет, что его страна будет отмечать годовщину с представителями государств, которые сотрудничают с Варшавой в обеспечении мира на основе соблюдения международного права, уважения суверенитета других государств и их территориальной целостности. "Нарушение этих правил было признаком агрессоров 1939 года и остается самой большой угрозой миру сегодня", – говорит он, прозрачно намекая на аннексию Крыма. Российский МИД объявляет, что это решение является "игнорированием исторической логики". Щерский парирует: упоминание исторической логики проблематично, учитывая контекст сентября 1939 года, когда красноармейцы начали занимать территории восточной Польши в координации с гитлеровскими войсками, вторгшимися с запада.
Трехчасовую видеозапись показаний Токарева обнаружил в частном архиве астроном Алексей Памятных. Без малого 30 лет назад, в мае 1989 года в самом популярном издании советских времен, газете "Московские новости", появилась его статья "Катынь. Подтвердить или опровергнуть". Это была первая в СССР публикация о том, что тысячи польских военнопленных убиты вовсе не немецкими войсками, как утверждала советская пропаганда, а сотрудниками НКВД по приказу Сталина. В 1989 году в Кремле решают открыть правду о Катыни, документы о массовых убийствах передают главе ПНР Ярузельскому, а в конце 1990 года Главная военная прокуратура СССР по поручению Горбачева начинает следствие и допрашивает свидетелей, в том числе генерала Токарева. В московском Киноцентре проходит выставка, посвященная Катынской трагедии, Алексей Памятных предоставляет для нее важные документы, а в августе 1991 года, как раз во время путча ГКЧП, как представитель "Мемориала" участвует в эксгумациях в Медном, где рядом с чекистскими дачами находилось место захоронений расстрелянных поляков.
Почему показания генерала Токарева важны сегодня? Алексей Памятных объясняет:
Токарев рассказывает об организации лагеря для военнопленных, о том, сколько в нем было человек, какие присылались из Москвы директивы по пересылке их в распоряжение Калининского управления НКВД, о совещании в Москве, где участвовало 15–20 человек. Там Кобулов сказал: решение высшей инстанции – расстрелять. Токарев запомнил цифру: примерно 14 тысяч польских офицеров. Он описывает, как их перевозили из Осташкова в Калинин по несколько сотен сразу. В одном предписании из Москвы обычно были списки на сто человек, и сразу несколько групп перевозили в Калинин. Сначала из лагеря на острове Столобный они шли пешком в Осташков. Из Осташкова поездом, шесть-семь вагонов, чтобы уместить примерно 250–300 человек, ехали до Калинина. В Калинине на единственном автозаке во много заходов перевозили пленных в здание управления НКВД, где в подвалах была внутренняя тюрьма, размещали битком и расстреливали почти каждый день очередные группы. Технологию расстрела он описывает. В расстрелах участвовали примерно 30 человек. Два или три раза он присутствовал при опросах. Заводили человека в так называемый "красный уголок", или ленинскую комнату, там эта троица, Синегубов, Кривенко и Блохин спрашивали фамилию, имя, отчество, дату рождения, чтобы убедиться, что это тот человек, который у них в списке. Больше ничего не спрашивали. Никаких прокуроров, никаких постановлений, никаких подписей. Другие люди, в том числе низовой персонал НКВД, в наручниках ведут жертву в подвал, там стреляет Блохин или кто-то из этих же людей в голову, труп вытаскивают через другую дверь во внутренний двор, там стоят машины, грузят на грузовики по несколько десятков трупов. Везут в Медное, там экскаватор роет ямы, экскаваторщики приехали из Москвы, они тоже помогают сгружать трупы, сбрасывают в яму. Расстреливали и вывозили ночью, ночи уже были короткие, апрель-май 1940 года. Машины, закрытые просто брезентом, ехали по городу без всякой дополнительной охраны. Сбрасывают трупы в яму, закапывают экскаватором и пошли отдыхать, пить водку. Вечером следующий расстрел.
Токарев утверждает, что на той территории никого, кроме поляков, не хоронили, а тела репрессированных советских граждан закапывали на обычных кладбищах. Токарев упоминал Катынь, где расстреливали прямо перед ямами, в которые жертвы падали, он считал, что это неправильно: как же так, может кто-то убежать, всем расскажет. А вот в Калинине расстреливали во внутренней тюрьме, никто никуда не убежит.
Дача Токарева была недалеко от Медного, меньше километра. Он на месте расстрела был только один раз, когда ехал со своим шофером на дачу: шоферы тоже участвовали в расстрелах. Более того, одного из шоферов, который намеревался отказаться, Токарев уговорил подчиниться, потому что иначе его тоже расстреляют. Когда я был там в 1991 году, там было несколько дач КГБ рядом, домик охраны, а когда копали первую же яму, обнажился фундамент туалета, поставленного в 60-е годы. Прямо на этой поляне они устроили волейбольную площадку.
Если набрать в каталоге популярного интернет-магазина "Катынь", в продаже обнаружатся исключительно книги так называемых "отрицателей" – российских авторов-сталинистов, которые, игнорируя бесчисленные доказательства, утверждают, что пленных поляков убили немцы.
По самой популярной среди "отрицателей" версии, в Медном вообще похоронены не поляки, а военнослужащие, погибшие во время боев за Калинин, или красноармейцы, скончавшиеся от ран в госпиталях.
”Книга памяти Медное”, трехтомное издание, которое готовит к печати "Мемориал", призвана поставить последнюю точку в этих спорах. Здесь будут полностью, впервые на русском языке, опубликованы показания генерала Токарева, данные на двух допросах в 1991 году, многочисленные документы из советских архивов и биографии всех поляков, расстрелянных в апреле – мае 1940 года в Калинине.
Александр Гурьянов, глава польской комиссии "Мемориала", 8 лет готовившей этот труд, рассказывает:
В основном в Осташковском лагере находились польские полицейские: более 5000 из 6300 расстрелянных пленников. Польская полиция из западных воеводств в начале сентября 1939 года эвакуировалась в восточные воеводства и там была взята в плен. Эвакуировались со всеми своими канцеляриями, все это попало в советские руки, всю документацию отправили в НКВД в Москву, чекисты трудились над переводом и обработкой этих документов и составляли список польских полицейских. Потом эти списки за подписью Берии отсылали в Минск и Киев с распоряжением разыскать и арестовать этих людей, хотя многие уже находились в плену. Теперь эти списки нашлись в архиве СБУ Украины, и они очень помогли нам в работе. Мы привлекли большой массив документов НКВД, которые не использовались в польских изданиях. Удалось установить несколько человек, которые раньше не присутствовали в списках расстрелянных. Удалось найти биографические сведения 180 из 260 пленников, о которых прежде в польских источниках сообщались только имя, фамилия и год рождения.
На участке возле села Медное 23 могильные ямы. В 1991 году Главная военная прокуратура СССР после частичной эксгумации (тогда были обнаружены только 4 ямы) твердо установила, что там захоронены поляки, содержавшиеся в Осташковском лагере в 1939–40 годах. Это был самый серьезный удар по лживой советской версии, согласно которой все польские офицеры были расстреляны немцами в Катыни. В карманах обмундирования сохранились различные бумаги: удостоверения личности, письма от родственников, советские газеты за апрель 1940 года, даже дневники, в которых описана история плена. Но, к сожалению, результаты эксгумации 1991 года остаются не опубликованными полностью, и это дает возможность "отрицателям" распространять свои измышления. А в 1995 году в Медном была проведена еще одна эксгумация – польская, когда были вскрыты все 23 могильные ямы, и тогда бумажных артефактов было найдено еще больше.
Богдан Кобулов был расстрелян в 1953 году по делу Берии. Главный палач НКВД Николай Блохин, расстрелявший несколько десятков тысяч человек, умер в 1955 году от инфаркта (по другой версии – застрелился). Михаил Кривенко получил несколько наград, в том числе орден Кутузова за выселение чеченцев и ингушей с Кавказа, умер в 1954 году. Николай Синегубов работал в Министерстве путей сообщения и умер на своей даче в 1971 году. Дмитрий Токарев после войны был министром госбезопасности Таджикской ССР и Татарской АССР, депутатом Верховного Совета СССР двух созывов. Награжден семью орденами.
Убитые в 1940 году граждане Польши до сих пор не реабилитированы. Александр Гурьянов надеется, что публикация Книги памяти даст возможность признать всех расстрелянных жертвами политических репрессий:
Мы хотели показать российским читателям, что это были реальные люди, а не какая-то безликая анонимная масса, а именно такой статус жертв стремится удержать российская прокуратура и другие органы, которые выражают позицию властей. Личные дела всех поляков были уничтожены, и прокуратура говорит, что ни в одном из сохранившихся документов не сказано, что эти люди приговорены к расстрелу или расстреляны, и это для нее основание отказывать в реабилитации и в признании политического мотива. Более того, они отрицают сам факт гибели человека в ответ на заявления, которые поступают от родственников и "Мемориала". То есть для всех расстрелянных они хотят сохранить статус массы безымянных жертв. Официальная российская позиция состоит в признании, что преступление было совершено органами НКВД, но когда им предъявляешь имен и фамилии людей, значащихся в документах НКВД, следует отказ.
В биографических справках мы пытаемся воссоздать путь каждого человека, который он прошел, прежде чем попал в Осташковский лагерь – ведь большинство побывало и в других лагерях НКВД, – и выстроить доказательную цепочку, которая, по нашему мнению, дает основание для поименной реабилитации всех расстрелянных, – говорит Александр Гурьянов.
Оценили 0 человек
0 кармы