Видишь, там, на Неве, подавляется бунт…

Рецензия на фильм «Союз Спасения»

«С причала рыбачил апостол Андрей, а Спаситель ходил по воде» – симфоническая обработка знаменитого хита стала лейтмотивом «Союза Спасения» не случайно. По большому счёту в фильме есть один положительный герой – декабрист Сергей Муравьёв-Апостол (исполнитель – Леонид Бичевин), один из основателей «Союза Спасения» и всех последующих декабристских организаций. Из всех героев новой ленты он в наибольшей степени соответствует устоявшемуся кинообразу из «Звезды пленительного счастья» – романтик, идеалист, любовник, человек чести.

Муравьёв-Апостол спорит с Наполеоном о свободе, безуспешно пытается угостить Александра I в Париже шампанским, умиротворяет взбунтовавшихся против командира-самодура солдат Семёновского полка… Он спорит против придуманного Пестелем плана коварного цареубийства, обещает деве юной любовь вечную, а во время последнего сражения взбунтованного им Черниговского полка пытается решить дело миром и, взяв знамя, один идёт на переговоры. Сорвавшись с виселицы, задыхающийся Апостол мечтает о лучшем мире, где Император всё-таки пьет с офицерами шампанское за победу…

Увы, почти всё это выдумка. Декабрист был сторонником цареубийства, а ведя переговоры с польскими сепаратистами, подговаривал их расправиться с цесаревичем Константином. Поднятый им бунт черниговцев превратился в поход пьяных мародёров, грабивших окрестные селения (этот факт в фильме частично отражён, но ответственность лично с Муравьёва максимально снята). Последний бой Муравьёва-Апостола тоже выглядел совсем не героично, и никаким миротворчеством он не занимался.

«Раненный в голову картечью, Сергей Муравьёв схватил было брошенное знамя, но, заметив приближение к себе гусарского унтер-офицера, бросился к своей лошади, которую держал под уздцы пехотинец. Последний, вонзив штык в брюхо лошади, проговорил:

Вы нам наварили каши, кушайте с нами...

Фамилия рядового была Буланов, он числился в 1-й мушкетёрской роте. Ударил же он штыком лошадь командира, решив, что тот хочет ускакать, скрыться от ответственности: «Нет, ваше высокоблагородие, и так мы заведены вами в несчастие…» Об этом пишет исследовательница мятежа Черниговского полка О.И. Киянская.

Единственный положительный герой «Союза Спасения», связывающий ленту со старым декабристским мифом, оказывается, таким образом, плодом выдумки. По счастью, таких героев в фильме не много. Если и нельзя назвать историю Андрея Кравчука абсолютно честным фильмом о декабристах, то он точно является самым честным среди существующих. Впервые большинство заговорщиков показаны не как герои прогрессивной России, а в качестве «жертв мысли безрассудной», как писал о них Тютчев. Изображение это местами несколько карикатурное и даже сатиричное, но очень яркое.

Великолепен оказался актёрский ансамбль. Причём главной удачей было попадание исторического персонажа в уже устоявшееся амплуа актёра. Играющий циничных, жёстких полугопников Павел Прилучный отлично попадает в образ Пестеля, казнокрада, снискавшего, при всех своих талантах, репутацию бесчестного человека. Антон Шагин снова совершенно органичен в качестве поэта Рылеева, но за этим образом просвечивает ещё и его Верховенский из «Бесов». Это ведь Рылеев предлагал в случае неудачи восстания поджечь Петербург. Максим Матвеев в роли князя Трубецкого снова играет скользкого мажора – Фреда/Ставрогина. Бесподобен Иван Колесников в роли Николая I – и снова, как и в «Крыльях Империи», ему удаётся, пусть и не идеально, передать аристократизм своего героя.

Образ Николая I, человека долга, решительного и справедливого монарха, – одна из удач фильма, это отмечают, кажется, абсолютно все рецензенты. Так одного из славнейших русских императоров, несправедливо оболганного «прогрессивной общественностью», ещё никто не показывал. Хотя до идеально точного попадания всё равно далеко: в рамках заданного актёру сценария его Николай слишком высокомерен, заботится исключительно о том, чтобы показать свою силу, без которой нельзя удержать государство. Реальный Николай Павлович был человеком глубочайшей веры и смирения. На день 14 декабря он, зная уже о существовании разветвлённого заговора и непрочности тылов, поднимался, как на бой, будучи готов умереть ради исполнения своего долга как монарха и как брата, которому старшие велели заступить на их место. Вечером 13 декабря он сказал своей супруге Александре Фёдоровне:

Неизвестно, что ожидает нас. Обещай мне проявить мужество и, если придётся умереть, – умереть с честью.

Положение молодого императора было крайне непрочным: гвардия его не любила, генералы саботировали его приказы и интриговали за спиной, народ, не понимавший сложной ситуации с престолонаследием, считал узурпатором, и на Сенатской площади в него летели не только пули, но и камни вместе с криками: «Самозванец!» Фактически Николай I мог надеяться 14 декабря только на чудо – и чудеса с ним происходили, раз за разом расстраивая планы заговорщиков. Наверное, величайшим чудом стало то, что преданному сапёрному батальону удалось взять под охрану царскую семью и Зимний дворец до того, как мятежные лейб-гренадеры, ведомые Пановым, попытались его занять (превращение императрицы и цесаревича в заложников вело мятежников к победе). От этого эпизода в фильме остался только его финал – сцена, как император пропускает лейб-гренадер на Сенатскую площадь, и в результате потерялась самая соль: этим манёвром Николай Павлович увёл их подальше от самой чувствительной точки – Зимнего.

За весь день 14 декабря никто так и не решился поднять на царя руку. Николая хранила чудесная сила, призвавшая его на великое дело переустройства России из империи, тяготеющей к космополитизму, в империю национальную русскую, основанную на принципах православия, самодержавия и народности. В полной мере передать это «чудо 14 декабря», случившееся с Николаем I, в фильме так и не удалось – он предстаёт так, как обычно рисуется в сознании наших либералов «крепкий государственник», решительный и безжалостный диктатор, правящий железным кулаком, как только и можно править «в этой стране».

«Союз Спасения» великолепен по картинке и достаточно жив по организации действия. Невозможно не любоваться панорамой старого Петербурга, особенно трогательно выглядят вырезаемые из Невы кубы льда. Отлично нарисован недостроенный Исаакиевский собор. Очень удачно решение с перекрещивающимся и рифмующимся между собой действием событий 14 декабря и восстания Черниговского полка, происходивших в реальности с разрывом в две недели. Есть изумительные по напряжённости и художественному рисунку боевые сцены, особенно расстрел мятежников картечью на Сенатской и затем на льду Невы.

Симпатично и решение саундтрека в виде симфонических обработок узнаваемых рок-хитов. На свой вкус я бы добавил «Немного огня тебя может спасти» в сцену действия артиллерии, пусть это и прозвучит несколько цинично.

Фильм хорош множеством свежих для большинства публики исторических деталей дня 14 декабря. Император Николай, самолично зачитывающий обывателям Манифест на Дворцовой площади. Милорадович, в качестве доказательства предъявляющий взбунтовавшимся солдатам шпагу, подаренную ему Константином Павловичем (и почти переубедивший, почему и последовали выстрел Каховского и удар штыком Оболенского). Чернь, кричащая Николаю: «Самозванец!» Задержка с прибытием Конногвардейского полка (относимая, правда, на счёт его командира графа Орлова, что несправедливо – саботаж был со стороны нижних чинов). Построение Бестужевым на льду разбежавшихся после картечи солдат, чтобы попытаться взять Петропавловскую крепость. Не упущена даже такая молчаливая и даваемая с высоты птичьего полёта деталь, как стоящие на Исаакиевском наплавном мосту солдаты Финляндского полка во главе с Розеном, готовые примкнуть к мятежу при благоприятном развороте событий. Верно чередование у восставших мундиров и шинелей, хотя шинелей в кадре многовато, на деле они были только у лейб-гренадерской роты Сутгофа.

Однако как учебное пособие по истории «Союз Спасения», увы, непригоден. В фильме недоговорены или искажены принципиально важные для понимания событий 14 декабря факты, обстоятельства и мотивы. Причём никакие оправдания, что экранное время ограничено, принять нельзя – вполне можно было пожертвовать парой бессмысленных диалогов Трубецкого и Рылеева или любовных сцен Муравьёва-Апостола с вымышленной Анной, чтобы объяснить завязку сюжета более точно.

К концу царствования Александра Благословенного страна зашла в тяжёлый внутриполитический кризис – большинство не понимало мистических идей императора, его консервативной внешней политики «Священного союза», отказа от поддержки греческого восстания, затеи с военными поселениями, идеологом которой, не забудем, был либерал Сперанский, а ненавидимый публикой Аракчеев – только исполнителем. Либеральные мотивы протеста сочетались с национальными – многие считали, что Государь слишком благоволит полякам, которым дал конституцию, и не уважает победителей Наполеона русских (лицемерие этих националистических деклараций декабристов было доказано тем, что Пестель и его соратники по южному обществу сговаривались с польскими сепаратистами, а «Конституция» северянина Никиты Муравьёва предполагала роспуск России на 15 полусуверенных держав). Ненависть и либеральное разочарование привели к созданию по всей стране густой сети тайных обществ, неразрывно переплетённых с масонскими ложами. Общества действовали практически безнаказанно, так как Государь не карал заговорщиков даже тогда, когда они становились ему известны.

Этот кризис сочетался с кризисом династическим. Официальный наследник бездетного императора цесаревич Константин Павлович был женат морганатическим браком на польке и при этом сам категорически не хотел престола: в его памяти жили события 12 марта 1801 года. Александр Павлович принял решение о передаче престола брату Николаю, Константин написал отречение, однако эти документы хранились в тайне, для народа наследником по-прежнему был цесаревич Константин.

В ноябре 1825 года в Таганроге разыгралась драма, известная как кончина Александра I. Создатели фильма намекнули на характер этой драмы: Александр в исполнении Виталия Кищенко говорит о якобы пустом гробе Наполеона. Смерть самодержца не показана, поскольку её, по всей видимости, и не было – большинство исследователей уверены в правдивости так называемой легенды о старце Фёдоре Кузьмиче. Благословенный император удалился от власти, а скончался лишь в 1864 году и прославлен в лике святых под именем праведного Фёдора Томского.

Не держа в уме тот факт, что и Константину, и, скорее всего, Николаю было известно подлинное положение дел, мы не поймём их поведения в дни междуцарствия. Оба знали, что имеют дело не с завещанием покойного, но с волей живого, но ушедшего от власти старшего брата. Именно поэтому Константин был так твёрд в отказе от престола, несмотря на интенсивное давление на него его сторонников.

А движение «константиновцев», возглавленное военным губернатором Санкт-Петербурга графом Милорадовичем, было чрезвычайно напористым. Константиновцы ценили в цесаревиче боевого генерала, соратника ещё Суворова, считали Николая сухим педантом, были уверены в том, что при Константине им будет больше воли. Не смущала их даже полузаконная жена-полька княгиня Лович. «Константиновцы» превалировали и среди либеральной бюрократии, они рассчитывали, что не слишком рвущийся царствовать император либо даст конституцию, либо уступит власть либеральным сановникам. Декабристы намеревались в случае воцарения Константина законспирировать своё общество и делать карьеру в гвардии, обеспечивая себе прочные позиции для будущего переворота.

Милорадович, по сути, силой и шантажом вынудил Николая Павловича присягнуть Константину (соответствующая сцена показана в фильме достаточно ярко, включая фразу про 60 тысяч штыков в кармане), а его сторонники продолжили давление на провозглашённого императора, вынуждая Константина принять престол, однако тот оказался непреклонен, но отказался и приезжать в Петербург, и публично отрекаться. Николаю Павловичу пришлось провозглашать себя императором самому, навлекая обвинения в узурпации.

И дальше в «Союзе Спасения» начинается отсебятина. Якобы будущие мятежники узнают о намечающейся присяге лишь вечером 13 декабря, наскоро, на парадной лестнице, сообщают Трубецкому, что он завтра будет диктатором (должностное лицо в Древнем Риме, назначавшееся при крайней опасности, когда признавалось необходимым передать власть в руки одного лица), второпях выводят войска. Всё это они делают вопреки советам вождя либералов Н.С. Мордвинова, который пытается убедить Рылеева поддержать Николая, чтобы работать на благо освободительной идеи при нём. В день восстания Трубецкой мечется вокруг Николая и пытается предложить ему себя в переговорщики со словами «меня они знают», последовательно выступает за «диалог власти и общества». Рылеев, напротив, стоит на Сенатской, а потом бегает к Трубецкому и пытается заставить его криками и оскорблениями приступить к исполнению должности диктатора. Всё это, возможно, отражает какие-то тайные течения внутри «болотной» оппозиции в 2011-2012 годах, каковая и вдохновила К. Эрнста и А. Кравчука на фильм о декабристах, но к историческим фактам не имеет никакого касательства.

На самом деле заговорщики начали действовать при первых же признаках того, что власть всё-таки может уйти к Николаю Павловичу, и решили во что бы то ни стало этого не допустить. Их полностью в этом поддерживал как покровитель Рылеева Мордвинов, готовившийся противиться Николаю даже вечером 13 декабря, так и другой влиятельный либерал – М.М. Сперанский, связанный с заговорщиками через близкого к нему декабриста Батенькова (оба вообще не удостоились места в сценарии). На квартире Рылеева в доме Русско-Американской компании, руководимой Мордвиновым, шли интенсивные совещания офицеров гвардейских полков и вырабатывались планы и программа переворота.

Боролись две основных линии – линия князя Трубецкого на быстрый военный переворот в духе XVIII века (захват Зимнего дворца, арест или даже убийство царской семьи) и линия Батенькова на то, чтобы, собрав максимальную силу мятежных гвардейцев, вынудить власти вести с собой переговоры. Предполагалось заставить сенат в условиях междуцарствия составить временное правительство из Мордвинова, Сперанского и Ермолова и созвать Собор, который и решит дальнейшую судьбу царской власти. Рылеев и вовсе стоял за революционную импровизацию, не надеясь на результат и выступая за восстание ради восстания.

В итоге принят был план Трубецкого с ранним захватом дворца гвардейским флотским экипажем, но во главе исполнения должны были стоять сторонники батеньковского плана полковник Булатов и авантюрист Якубович, «которого чёрным обвязанная голова, огромные чёрные глаза и усы и вся наружность имели что-то особенно отвратительное», как писал о нём в воспоминаниях Николай I (в фильме этот ключевой персонаж драмы вовсе отсутствует).

Якубович сыграл во всех событиях роль провокатора – он несколько месяцев клялся убить Александра I, обещал заговорщикам поддержку Ермолова и «кавказцев», похвалялся совершить великое дело. Однако это был не просто фанфарон – теснейшими узами Якубович был связан с графом Милорадовичем. Военный губернатор столицы всё еще не смирился с неизбежностью воцарения Николая Павловича и, лишённый изъявлением воли Константина возможности открыто противодействовать, сделал ставку на массовое неприятие переприсяги гвардейцами снизу – для чего ему и нужны были декабристы. В бумагах Милорадовича найден почти полный список заговорщиков, но никаких действий против них он не предпринял.

Игравшие декабристами либерально-чиновные силы добивались того, чтобы Николай Павлович сам отказался от принятия трона, а устойчивый отказ Константина открывал окно возможностей для временного правительства. Будущего императора запугивали – незадолго до восстания к нему пришёл одноквартирец начальника штаба восставших Оболенского Яков Ростовцев и предупредил о готовящемся заговоре (ещё один пропущенный в фильме сюжет). Хотя позднее о Ростовцеве был создан миф как о благородном спасителе монархии, внимательное изучение этого предупреждения показывает, что его целью было скорее психологическое давление на Николая, побуждение отказаться от переприсяги.

Твёрдость Николая Павловича спутала все планы заговорщиков. Стало очевидно, что будущий император намерен сражаться за престол до смерти. А идея военного переворота означала для Николая именно смерть. Такое радикальное развитие событий в замыслы Милорадовича не входило, и он, по сути, «отозвал» Якубовича из заговора, а тот увлёк за собой и полковника Булатова. Они оба в последний момент отказались от операций против Зимнего дворца и царской семьи, и план Трубецкого был сорван. Именно поэтому, а не из трусости или стремления к переговорам несостоявшийся диктатор так и не явился на Сенатскую площадь (тогда она называлась Петровской). Со срывом штурма дворца для него всё пропало. Лишь ненадолго появился на площади и Рылеев – он не бегал уговаривать и подстрекать Трубецкого, как показано в фильме, и вообще заперся дома, ощущая, что всё уже идёт не так.

Заговорщики рассчитывали на то, что солдат удастся взбунтовать при переприсяге, представив её как измену Константину и узурпацию власти Николаем. Ради возбуждения солдат они шли на прямую ложь – сообщали служивым, что Государь Константин велел уменьшить срок службы для гвардейцев с 25 до 15 лет. Первым поднялся бунт в Московском полку, где штабс-капитан Щепин-Ростовский устроил избиение командиров, порубав их татарской саблей, и вывел часть солдат на площадь. Однако Щепин-Ростовский был чистым «константиновцем», он не хотел никаких либеральных реформ и даже крикнул: «К чёрту конституцию!» Для внешней публики события мятежа выглядели так, что братья не могут поделить власть, а часть солдат не признала узурпатора. И именно этим объясняется своеобразный «лоялизм» значительной части густой толпы, окружавшей восставших, мешавшей их атаковать и даже бросавшей в «николаевцев» камни и поленья.

Поняв, что заигрался и фактически сам довёл дело до мятежа, Милорадович осознал, что единственный шанс спасти свою честь и карьеру – это самому вспыхнувший мятеж и подавить. Он убедительно говорил с солдатами, но был сражён Каховским и Оболенским. Смертельное ранение Милорадовича окончательно оттолкнуло от мятежников высшее офицерство – уже построивший для присоединения к «константиновцам» Финляндский полк полковник Тулубьев вернул в казармы (в фильме перелом после ранения Милорадовича выражен тем, что решает действовать конногвардеец Орлов).

В итоге к восставшим присоединился лишь наиболее распропагандированный гвардейский флотский экипаж – одна рота лейб-гренадер во главе с Сутгофом. Когда на восставших начались конные атаки, поручику Панову удалось вывести большую часть лейб-гренадер «на помощь братцам», и последовал самый опасный момент мятежа – попытка Панова взять Зимний. Лейб-гренадеры смяли стоявшую на карауле роту финляндцев, однако наткнулись на занявших царскую резиденцию сапёров и вынуждены были, пропущенные царём, тоже пойти на Сенатскую. Тема покушения на дворец вообще в фильме не отражена.

Значительная часть даже присягнувших Николаю полков, офицеров и даже генералов была крайне ненадёжной, продолжавшей симпатизировать Константину. Существовало и опасение, что с наступлением темноты присягнувшие перейдут к мятежникам. Тогда-то император и решился уже в сумерках на крайнее средство – применение артиллерии, которая решила судьбу мятежа несколькими картечными выстрелами.

Подавление восстания показано в «Союзе Спасения» очень ярко. Убедительны и мрачные тона бессмысленного мятежа черниговцев – нападение на подполковника Гебеля, получившего 14 штыковых ран (удивительно, что выжившего), мародёрский поход по окрестностям Василькова, сожжение корчмы (в числе ограбленных бунтовщиками-черниговцами был шинкарь Иосиф Бродский). Воображением сценаристов создан яркий образ «протобольшевика» – это разжалованный майор Баранов (Игорь Петренко), который, пользуясь восстанием «идеалиста» Муравьёва-Апостола, начинает превращать восстание конституционалистов в бандитский рейд, служащий не общим, а его личным интересам и абсолютно безжалостный. От идеалистов революция переходит к циничным экстремистам, именно поэтому её надо давить в зародыше – такова мораль фильма.

Об идеологии «Союза Спасения» надо поговорить отдельно. Антон Долин назвал фильм «монархическим блокбастером». Это, конечно, совершенный абсурд. Ничего особенно монархического в этом фильме нет, тем более нет ничего по-настоящему ценностно консервативного. Перед нами манифест либеральных лоялистов на случай трансфера власти (который, если верить политическому календарю, предстоит нам как раз через 200 лет после показанных событий). Мол, не нужно бунтовать, выходить на площадь, устраивать революции и заговоры. Нужно спокойно работать с любым престолонаследником и проводить свою повестку, оставшись на местах. И тогда белокурый мальчик станет Александром II, проведёт либеральные реформы и едва не дарует России Конституцию (однако дело будет сорвано террористами-заговорщиками).

Проводником именно этой «сислибской» идеологии сделан в фильме сенатор Мордвинов. Вопреки исторической истине, он показан не одним из закулисных кукловодов мятежа, надеявшимся использовать восставших для давления на нового царя и рассчитывавшим если не на радикальный переворот, то на компромисс, который приведёт либералов к власти под защитой гвардейских штыков. Мордвинов изображён в ленте… сторонником мирного воцарения Николая, переживающим, что «там русские стреляют в русских», упрекающим Рылеева за экстремизм и обещающим «позаботиться о его семье». Не на Болотной площади должна проводиться либеральная повестка, будто говорят создатели фильма площадным бунтарям и 2012-го, и 2019 года, а в тиши кабинетов.

Насчёт заботы о семье Рылеева, кстати, – двойная неправда. О ней позаботились не либералы, а… император Николай I. Повесив главного идеолога и горе-организатора бунта, царь, однако, неоднократно оказывал вспомоществование его семье, а дочь Рылеева Анастасия была принята в Патриотический институт, в который, по уставу, принимались дети погибших на войне офицеров. Можно представить себе возмущение воспитанниц, когда оказалось, что среди них учится, пусть и под чужой фамилией, дочь не погибшего офицера, а казнённого изменника-бунтовщика. Однако воспитанниц убедили, что «царь милосерд, он простил, принял сироту на своё попечение». А «обижать ребёнка-сироту» – значило нарушать царскую волю.

Тема милости Николая I к заговорщикам вообще не раскрыта. Создаётся впечатление, что пятеро повешенных – это ужасно много и жёстоко. В то время как мятежников в гораздо более либеральных странах уничтожали десятками, а казнённых по приговору суда должно было быть 36. Государь смягчил наказание для всех виновных в военном мятеже в столице (они ведь не нарушили присягу и формально, пусть и лживо, выступали за Константина), даже для всех, умышлявших цареубийство, – Якушкина, Лунина и прочих. Казнены были только дважды убийца Каховский, зачинщики мятежа после присяги – в Черниговском полку – Муравьёв-Апостол и Бестужев-Рюмин и, так сказать, идеологи и организаторы всей измены – Пестель и Рылеев. В отношении всех пятерых было доказано злоумышление на истребление всей императорской фамилии. Из приговорённых по первому разряду 30 человек (31-й, Тургенев, приговорён заочно) почти половина пережила Николая I, заменившего мятежникам смерть каторгой, с которой они были отпущены его сыном.

Но ещё большим обманом «Союза Спасения» является поддержание представления о декабристах как о людях, «хотевших блага для России». Мол, как говорит в начале фильма Муравьёв-Апостол императору Николаю I, «и у нас, и у вас цели правые, а методы – преступные». Мол, никакой разницы. Тем самым новая лента поддерживает идею неизбежности и безальтернативности либерального прогресса как цели исторического развития. Вопрос, мол, только в средствах и методах, надо постепенно, а не вдруг и радикально, но всё равно от радищевских и рылеевских од дорога одна – к фильмам о трансгендерах и антисемейным законам. Просто власть всё то же самое сделает спокойней и эффективней, чем революционеры.

На самом же деле проблема декабристов была проблемой не столько методов, сколько ценностей. Заговорщики хотели установить либеральное равенство в стране, где народ был не просвещён, где существовал катастрофический разрыв между тёмными, но православными по вере массами и говорившей на «смеси французского с нижегородским» элитой, не бывавшей по многу лет у исповеди и причастия (как тот же Муравьёв, на что указано и в фильме). В России не было единой нации, единого цивилизационного и культурного стандарта, и в этих условиях декабристский либеральный эксперимент привёл бы только к расколу и деградации общества – распаду государства, сепаратизму, сотням пугачёвщин, уничтожению гражданского пространства, в котором только и возможно равенство.

Подвигом Императора Николая Павловича было создание в России государства и нации. Хороши были или плохи николаевские столоначальники во главе с гоголевским Городничим, они выстроили систему публичной власти современного уровня, альтернативную отношениям «помещик-крепостные», а без такой системы об освобождении крестьян говорить не приходилось. Образовательными реформами графа Уварова создан был слой носителей ясного национального сознания и идентичности, обладающих исторической памятью на всю тысячелетнюю глубину русской истории, осознающих цивилизационную уникальность России. Именно за николаевское царствование сформировалась та великая русская культура, которая стала якорем идентичности русских даже в катастрофическом ХХ веке. Петровские европеизаторские реформы ликвидировали старую самобытную Россию, создавшаяся великолепная военная империя была, однако, в культурном смысле полуфабрикатом. Именно в эпоху Николая I и по воле самодержца вместо полуфабриката появился полноценный продукт, имевший право называться русской нацией в координатах нового времени. Победа декабристов же стала бы абортом этой нации, которая была бы размётана в революционных бурях.

Полезны были как раз те или иные конкретные идеи, которые предлагали декабристы и их покровители. Не случайно и Мордвинов, и Сперанский так и остались в рядах высшей бюрократии при Николае I, помогая царю отстраивать государственную машину, а тот же «предатель» Ростовцев (получивший на Сенатской ранение, пытаясь отговорить мятежников от их выступления) сыграл одну из решающих ролей в освобождении крестьян Александром II. Многие из предлагавшихся тайными обществами государственных усовершенствований были приняты и воплощены царём – и их было бы принято ещё больше, если бы не память о мятеже. Но дух, восторжествовавший в николаевские времена, был совсем не духом декабризма – не духом поверхностного полупросвещения, грозившего лишь разбить общество противоречиями.

Чтобы русским как нации и самобытной цивилизации жить, должны быть побеждены не столько методы, сколько цели декабристов, ведшие к тому же цивилизационному кризису, который мы наблюдаем у современного Запада. И если вольно фильм «Союз Спасения» стремится убедить нас в том, что только методы заговорщиков были преступные, а цели – правые, то его эстетика убеждает в обратном. В фильме присутствует та неотразимая красота русской империи, которой так не хватает сегодня на наших экранах. Эстетика этой ленты значительней её идеологии.

Егор Холмлгоров©

Восстание декабристов — Дугин