Черные дыры советской экономики

Для обсуждения романа мы пригласили критиков различных школ и направлений… Карикатура из журнала «Крокодил» №10 за 1977 год

Глава 27. Издательское дело в СССР – когда идеология заменяет разум

Тема про книги, рассмотренная в предыдущей главе, была бы не полной без информации про то, как в Советском Союзе оплачивался труд писателей. Информация получена была мной в переписке в ЖЖ с Кимом Цаплином (kim_tsaplin). Но искать по комментариям данные довольно неудобно, поэтому я решил свести их в единый текст, проясняющий запутанную и мало кому известную тему об одной из специфических сторон советской действительности.

В современной России всё достаточно просто – автор получает «потиражные», представляющие процент от суммы, по которой издательство продает книги торговле. Это значит, что если книжка вышла тиражом в 10 000 экземпляров, а оптовая цена на неё установлена в 100 рублей, то при авторских в 10% писатель получит 100 тысяч рублей. Собственно, по нынешним временам довольно скромно. У начинающих авторов процент меньше, у признанных мэтров, которые на слуху у читателей, отчисления больше. Впрочем, это как раз не удивительно.

С электронными книгами и того проще – существует целый ряд платформ, через которые можно продать книги, сайт берет свой процент, остальные достаются автору. Самое главное при таком раскладе, чтобы читателей было как можно больше, потому как доход напрямую зависит от того, сколько человек прочитают текст.

В СССР система была куда более сложной и запутанной. Обыденной могла быть ситуация, когда произведения автора никто толком не покупает, но он постоянно издаётся и как сыр в масле катается. А популярного у читателей писателя гонят из издательств и он дворником зарабатывает на хлеб насущный.

Главным критерием для гонорара в советское время был размер рукописи (даже в творческой работе главным мерилом труда оставался вал). Члены Союза Писателей получали от 250 до 800 рублей за авторский лист (а.л. – это примерно 40 тыс. знаков или 25 машинописных страниц). Тариф зависел от маститости писателя. Например, Шолохов получил бы по высшему тарифу, а начинающий автор не более 250 рублей.

Неплохую прибыль приносили даже публикации в центральных журналах – они платили также по 250 рублей за а.л., причем вне зависимости от того состоял ли автор в СП или нет.

Хорошо оплачивались детские книги, тем более печатались они крупными тиражами, а издательство «Детская Литература» на выпуски меньше 100 тысяч экземпляров не разменивалась. Поэтому даже признанные корифеи порой пытались написать что-​то для детской аудитории. Получалось далеко не у всех. Вообще детских авторов было не так и много – очень уж специфические требования к таким произведениям.

Совсем уж голубой мечтой литераторов было издаться за рубежом. В этом случае гонорар платили в инвалютных рублях. Что характерно, клятые иностранцы отчего-​то не стремились переводить производственные романы и общественно-​политическую литературу, зато с удовольствием публиковали наших лучших фантастов и действительно хорошие детские произведения. Например, Эдуард Успенский оказался очень успешен на Западе и, несмотря на то, что порядка 90% гонорара присваивало себе государство, за 15 лет заработал несколько сот тысяч рублей в валюте.

Издаться можно было и, не состоя в СП, но это было достаточно сложно. По воспоминаниям Александра Чернобровкина обычный член СП имел возможность опубликовать свою книгу примерно раз лет в пять. Если тиснуть роман, то гонорар позволял жить на уровне шахтера (одна из самых высокооплачиваемых рабочих профессий в Союзе). Вот не членам пробиться без волосатой лапы было крайне сложно. Также трудно было втиснуть своё произведение в толстый или средний литературный журнал вроде «Авроры», «Нового мира», «Невы» и им подобных. Возле каждого такого издания кормилась своя группа авторов. Также имело место и перекрестное опыление: «я, главный редактор, в своем журнале публикую тебя, а ты в своем меня».

Любая книга должна была сначала получить рецензию от внештатного рецензента. В некоторых случаях таких рецензентов могло быть несколько. Например, на произведение исторической тематики следовало получить одобрение профессионального историка. То есть отойти от линии партии по поводу каких-​либо исторических событий оказывалось просто невозможно.

Это не всё, даже, если редактор одобрял книгу, то она должна была пройти уровень Главлита, а также идеологический отдел. Затем еще она проверялась партийными органами. Уровень их зависел от веса литератора, а также того, какое издательство планировало опубликовать произведение – центральное или региональное. Поэтому рассматривать книгу на соответствие линии партии могли, начиная от горкома, и вплоть до отдела культуры в ЦК.

Фильтрация получалась очень жесткая. Прежде всего, проверялась лояльность писателя к советской власти и официальной идеологии, а также на соответствие произведения принципу «социалистического реализма». При таком подходе становится понятно, почему с таким трудом в СССР пробивала себе дорогу фантастика. Очень уж непонятный для партийных функционеров жанр, слишком много в нём допущений и фантастики.

Не зря с 30-х годов фантастическая литература развивалась, прежде всего, в рамках «ближнего прицела». Тут можно вспомнить Адамова с его «Тайной двух океанов», ряд книг Беляева, Казанцева. Да даже Стругацкие с этого начинали.

Особо тщательной проверке подвергались молодые литераторы. Уже это делало задачу пробиться в союз писателей достаточно непростой, тем более, чтобы подать заявление на вступление, нужно было не меньше двух публикаций. А ведь еще работать нужно было, так что для творчества приходилось выкраивать время по вечерам и ночам. Невероятные мытарства приходились на долю русскоязычных авторов, проживавших в союзных и автономных республиках. В местных издательствах их не ждали от слова совсем.

terramorpher

Отец был поэтом, русским, жил в Северной Осетии. Пытался издаться там в «Региональном» а его посылали в Россию: «у нас тут для своих, издавайтесь у себя там, у вас издательств много».

В российских издательствах его уже наоборот, посылали в региональные: «Зачем вы лезете в центральные, сначала издайтесь у себя в Осетии, потом посмотрим».

Вот такое вот «От Понтия к Пилату».

Была целая схема — он написал диссертацию на пьесы Сергея Михалков, через какие-​то невероятные схемы диссертацию смогли передать мэтру, тот написал благожелательную рецензию. Потом отец напечатал несколько стихотворения у нас на Урале (!) используя связи мамы и бабушки, и вот с подборкой газет и благодарственным письмом Михалкова его приняло одно из поэтических издательств. Редактура и подготовка сборника заняла где-​то год или полтора. Отец погиб, мама пыталась договориться о посмертном издании (ну хоть как память, даже не ради гонорара), но рукопись таинственно пропала а редактор оказался «невероятно занят».

Я ВИДЕЛ ПОЭТОВ.
Я видел молодых поэтов,
От водки умирающих,
Я видел пожилых поэтов,
Окурки подбирающих,
Я видел яркую звезду,
Пылающей в выси,
Я видел как в большом саду
Запретный плод висел!
Я видел всё!… И ничего!
Я видел, как глаза пылали
У тех, кто прыгнул высоко,
И как потом они упали!
Вам не дадут вкусить вовек
Плода запретного в саду,
Их охраняет человек
Всем людям на беду!
Печально мне, что человек
Бывает хуже зверя,
И перед носом у таких же
Захлопывает двери!..
Оспицов В.Я. (мой отец), 1972 год.

Но и уже проверенные кадры могли легко войти в немилость, если начинали «хотеть странного». Тут опять же стоит вспомнить Стругацких, которые активно писали в 70-е годы. В среде их любителей считается, что в СССР в этот период они почти не издавались. Но от и другое мнение:

jetrabbit

Все повести АБС, написанные в 70-х годах, как-​то «Отель у погибшего альпиниста», «Малыш», «Пикник на обочине», «Парень из преисподней» и «За миллиард лет до конца света», плюс первоиздание «Обитаемого острова» в 1971-м, публиковались практически сразу в журналах «Аврора», «Юность» и «Химия и Жизнь». Также были и книжные публикации, к сожалению, сейчас не могу привести данные — но они были, помимо «Полдень XXII век. Малыш» ДЛ, 1976, Л., «Обитаемый остров», ДЛ, 1971, М. («рамочка»), это то, что помню.

Иван Петрович, тут молодой автор пришёл, откажите ему, пожалуйста. Карикатура из журнала «Крокодил» №12 за 1976 год

Неудивительно, что в некоторых издательствах не особо стремились издавать молодых авторов. Зачем, если есть множество уже проверенных старых писателей? А еще лучше издавать Дюма, Сабатини, Стивенсона, Пушкина – они давно умерли, к ним претензий точно не будет.

Только после всех проверок и одобрений, книгу включали в план. Автор подписывал договор с издательством и получал аванс. Остальная часть гонорара выплачивалась после выхода произведения. Дело растягивалось на много месяцев, а то и год-​два. Очень неспешно работали и наши издательства и полиграфическая промышленность.

Гонорар советского писателя представлял собой плату за объем в авторских листах с учётом величины тиража. Ставки определялись Советом Министров республики, в которой выходило произведение. В РСФСР в середине 70-х они были равны 150, 175, 200, 225, 300, 400 руб. за а.л.

Минимальная ставка была 150 рублей, столько платили начинающим автором, еще не вступившим в СП. Это тарифы для региональных издательств. В них обычно получалось пробиться попроще, но и тиражи там были меньше, чем в центральных книгоиздательств. Существовали минимальные выпуски, меньше них обычно выходили только книги, распространение которых специально ограничивалось. Для республик минимум был установлен особо, для каждой свой. В РСФСР он равнялся 15 000 экземпляров. В маленькой Эстонии – 8 000.

По указанным выше ставкам происходила оплата. Если тираж выше нормы, то шла доплата. Например, в региональном российском издательстве выходит книжка тиражом в 30 000 экземпляров. Это уже сразу две нормы. Такое превышение учитывается как переиздание. За них плата шла так: за первое и второе 60% от гонорара, за третье 40%, за четвертое 35%, за все последующие по 30%.

В центральных изданиях минимальная ставка была выше, начинаясь от 250 рублей за массовый тираж. А им считался выпуск книги не менее 50 000 экземпляров. Получается, что издание в 100 000 считалось, как два массовых. При этом если первое издание книги выходило массовым тиражом, то автору платили сразу два гонорара: один обычный, а второй за массовое издание.

В общем, система была весьма сложной, как говорится «без пол литры и не разберешься». Да и с пол литрой получится ли ещё, кто знает.

Кстати, тут еще такая хитрость, как написано выше, за первое издание платили 100% гонорара, затем 60% и так далее, постепенно снижаясь до 30%. Но, если в книгу были внесены изменения, то отсчет начинался снова. Именно поэтому некоторые писатели так любили переделывать свои произведения. Например, Михалков в каждом новом издании пьесы «Смех и слёзы» менял королевство. То оно было шахматное, то карточное, разве что до шашечного с городошным не дошло. Волков своего «Волшебника изумрудного города» тоже постоянно «улучшал». А все из-за этого. Нет, я лично могу понять, кому понравиться, когда гонорары уменьшаются? Автор тоже человек, ему кушать хочется.

Еще интересный момент, советский ВААП в 70-80 годы продавал на Запад произведения даже неугодных власти писателей. Онли бизнес! Причём даже согласия самих писателей не требовалось. Например, Стругацкие в 70-е у нас в стране издавались в десятки раз реже, чем на Западе. Никакой антисоветщины – всё совершенно легально с договором через ВААП. Повести Стругацких исправно выходили в США, Британии, ФРГ, Франции. Мало того, в это время их публиковали в Польше, Чехословакии, ГДР, Болгарии, причём много и часто. Были и экранизации.

Стране была нужна валюта, и она её исправно зарабатывала на интеллектуальном товаре. По воспоминаниям Бориса Стругацкого государство забирало себе 87% гонорара. Но остальное исправно зачислялось на счет автора инвалютными рублями, которые можно было отоварить в «Березке» или заказать товары через «Внешпосылторг». Борис так себе «Жигули» купил в Березке на очередной гонорар.

АБС издавали зарубежные издатели очень интенсивно. Только повесть «Трудно быть богом» до 90-го года вышла 28 раз на немецком, английском, японском, шведском, финском, испанском, болгарском, венгерском, польском, чешском, датском, сербском, португальском языках. За счет этого опальные писатели совсем не бедствовали.

Хорошо в советские времена оплачивалась научно-​популярная литература. Если книга была для взрослых, то ставки составляли 100 и 300 рублей за а.л. По какой из них заплатят, зависело от научных степеней и должности автора. Для детских книг гонорар был выше – 200, 250 и 300 рублей. Минимальный тариф повышен и понятно почему – к сожалению, научные звания отнюдь не способствуют тому, чтобы писать просто и ясно, чтобы даже дети могли легко разобраться в вопросе.

Детские научно популярные издания были делом весьма выгодным. За взрослые книги при тираже свыше 100 тыс. экземпляров шла надбавка в 50%, а более 200 тыс. – 75%. За детские же при тираже в 100 тыс. платили 2 гонорара – один по детским расценкам, второй – по взрослым.

Но, по крайней мере, в рамках научно-​популярной литературы было много хороших и действительно нужных книг. Это же относится и к технической справочной и учебной литературе. Вот с различной партийной и научно-​социальной иногда было ощущение, что её и автор-​то не прочтет, заснет в процессе.

Существовала плеяда «писателей», специализирующихся на коммунистической литературе. Они исправно получали научные степени, писали книги, которые никто не читал, кроме таких же деятелей. Издавались эти труды огромными тиражами, поставлялись в библиотеки, пылились в магазинах. Главное, что вне зависимости от окупаемости литературы автор получал деньги, как только тираж был отпечатан.

Расход средств был просто огромным. Мало того, книги партийной направленности по заказам коммунистических партий мира постоянно переводились на многие другие языки. Их исправно отпечатывали, авторы получали гонорары в валюте. На деле же заказчики оплачивали тиражи из средств, полученных от Советского Союза. А вы думали опусы Брежнева или Горбачёва прямо-​таки жаждали прочитать немцы, поляки, американцы, японцы? Да, счас, точно также никто их не покупал, раздавали в партийных ячейках задаром, как сектанты свои талмуды. Ну, а счастливые обладатели в лучшем случае эти книжки под ножку стола подкладывали.

В общем быть партийным писателем было не просто выгодно, а архивыгодно. Но и пробиться в тесные ряды было крайне сложно, потому как места у кормушки уже заняты, лишних не надо. Да и авторы там были специфические. Как-​то в командировке в селе в туалете типа сортир мне попала в руки антирелигиозная книжка. Думаю, понятно, для каких целей она там лежала. Ну, пока я там сидел, пару страниц прочитал, заработав стойкое чувство дежавю. Вот помню что-​то такое и всё тут. Но откуда? – таких книжонок я в руки не беру.

А потом вспомнил – буквально пару дней назад, во время разборки старого сарая, я наткнулся на другой томик, уже религиозного содержания. Того же автора, но написанный, судя по издательским данным, позднее, уже после 1991-го года. Ровно в тех же выражениях и теми же аргументами в ней читателей убеждали в том, что в более ранней книге критиковалось. В общем – плевать что писать, лишь бы платили. Эдакий «человек-​флюгер».

Членство в СП давало целый ряд привилегий авторам. Например, возможность не работать – членство в творческом союзе приравнивалось к трудовой деятельности без разницы, публиковался ли человек или нет. По линии СП распределялись товары, путёвки, жильё.

Член СП имел возможность заказывать любые книги. Достаточно было выбрать в списке выходящей литературы нужные издания и их после выхода тиража присылали бандеролью. Многие писатели пользовались возможностью получить книжный дефицит. Как для себя, так и для подарков нужным людям.

По линии творческого союза можно было получить дополнительную работу. Авторы писали предисловия, послесловия, критические статьи. Всё это неплохо оплачивалось.

Еще один вид заработка – рецензии. Все, поступающие в издательства рукописи должны были получить внутреннюю рецензию. Требовалось прочитать опус и дать по нему развернутый ответ, где оценить его и сделать вывод, можно ли печатать книгу и если можно, то, что необходимо доработать.

Платили за такой труд по 5 рублей члену СП, маститым же писателям даже по 10 рублей за авторский лист рукописи. Совсем не мало, получается, что за рецензию на рассказ получалось примерно 5 рублей, за повесть уже рублей 30, а за роман примерно 45-50. Естественно, в большинстве случаев никто произведение толком не читал, просматривали по диагонали. Но это и понятно – все же основное количество получаемых произведений были нечитаемы. Сама же рецензия занимала 1-3 печатных листа.

Александр Чернобровкин (https://author.today/u/a_cherno) пишет, что такая деятельность приносила еще больше дохода.

Александр Чернобровкин

Члены СП зарабатывали в основном на рецензиях в журналах и издательствах. На рукопись надо было написать 1-3 страницы рецензии на каждый авторский лист. Обычно тупо вставляли куски текста, чтобы нагнать вал. За это платили по-​разному, но очень хорошо. Один из таких рецензентов, поэт-​бард, рассказывал мне, что за рукопись романа доходило до 1000 рублей. На рецензию у него уходило 3-5 дней. Зарплата инженера в то время была 120 рублей в месяц.

Собственно, при таком доходе, не надо даже и издавать свои рукописи.

Тут еще такой интересный момент, основная часть рецензий писалась так называемыми литераторами. Им платили по 3 рубля за лист. Литератор в СССР – это не писатель, а человек, живущий литературным трудом. Это могли быть переводы с подстрочников, вычитка текстов, критика и т.п. Такие литературные негры трудились при издательствах, сдавая трудовую книжку. Чтобы поступить на такую работу, нужно было получить рекомендации от членов СП, а также представить справку, что в месяц за счет литературных занятий соискатель зарабатывает не меньше определённой суммы. В 80-е она составляла 100 рублей.

Например, известный поэт Бродский до эмиграции из Союза занимался как раз подобной литературной деятельностью. За стихи он практически ничего не получал. Поэтому он делал переводы с английского, по подстрочнику переводил стихи кубинских и югославских поэтов, писал сценарии к документальным фильмам и рецензии для журнала «Автора». Тунеядцем он не был.

До ссылки отказался вступить в группком профсоюза переводчиков при ленинградском отделении СП. Ему, кстати, предлагали так сделать. Трудовую бы оформил и всё было бы в порядке. Но поэт пошёл на конфликт. После отбытия ссылки, кстаи, в группком он всё-​таки вошёл, став официально работающим.

Еще СП организовывал творческие вечера. Советские люди очень любили встречаться с писателями. Платили за такие встречи по 25 рублей, из них 15 шло писателю, а 10 – СП. Это официально, по факту же трудовые коллективы обычно не отпускали автора без щедрого подарка, да и банкет обычно порывались устроить. В общем, на одних встречах можно было худо-​бедно прожить.

Были и некоторые неофициальные привилегии. Например, к членам творческих союзов милиция относилась мягче. Один из писателей рассказывал мне про случай, когда его остановило ГАИ за нарушение ПДД. Дело шло к тому, что у него отберут права, но предъявленное удостоверение смягчило служителей дорожного порядка. Прочитав небольшую лекцию о внимательности, они отпустили проштрафившегося литератора.

И не забывайте и про другие возможности. Например, член СП мог купить билеты на самолёт или поезд через спецкассу. У Литфонда были свои Дома Творчества, санатории, больницы. Опять процитирую:

Александр Чернобровкин

В дома творчества литфонда можно было попасть запросто, но зимой. Я, будучи членом литфонда, как студент Литинститута, побывал в Ялте, Пицунде, Переделкино бесплатно и во многих, принадлежащих другим ведомствам, за 10% от стоимости путевки. Полечился в больнице литфонда в Москве (отдельный корпус при больнице №7, если не ошибаюсь), двухместные палаты со всеми удобствами. Простые смертные ютились по 6-8 с общим сортиром на этаже и без душа.

Региональные писатели в некоторых случаях могли рассчитывать на преференции от властей. Не всегда, но порой им выделали квартиры, приглашали на областные мероприятия и праздники, помогали с ремонтом и т.п. Член СП мог параллельно работать. Это было очень удобно для тех авторов, которые не отличались особой плодовитостью или же не могли часто издаваться.

Вообще в Советском Союзе издательское дело считалось идеологически важным. Книги дотировались за счет копеечных цен на бумагу. Вот только из-за такой политики бумажная и полиграфическая промышленность постоянно устаревали – у них просто не оставалось средств на развитие.

При этом никто не просчитывал, а будет ли книга продаваться? Этот вопрос просто не ставился. Нередко печати книги добивались по знакомству через партийных деятелей или же чиновников издательской сферы. Так вот написал что-​нибудь более-​менее идеологически выдержанное, издал по знакомству, а там также по знакомству стал членом СП и всё – дело в шляпе, а нос в табаке.

При этом в стране была масса интересных писателей, которые практически не печатались. Зато процветали всевозможные авторы общественно-​политической литературы. В СССР было 300 000 библиотек. Каждая купить хотя бы по экземпляру «нужной» книжки. А еще есть институты и в каждом изучают политэкономию, научный коммунизм, философию, историю КПСС. Синекура! Заоблачные тиражи и такие же заоблачные гонорары! Какие средства государство тратило на всю эту политическую макулатуру сейчас уже не подсчитать. Но это даже не миллионы, а миллиарды выкинутых на ветер денег. Десятки заводов можно было построить, сотни колхозов поднять. Но напечатать очередной опус дорогого Ильича было куда важнее. Потому как прочитают люди и проникнуться и кинутся на заводах работать без продыху, да с энтузиазмом. Мда-с, картинка.

В результате такой неразумной политики страна вместо того, чтобы зарабатывать немалые средства на книгах, терпела многомиллиардные убытки. А вспомните издававшиеся каждые 5 лет «Материалы» очередного създа КПСС? Тиражи были миллионные, сборники расходились по библиотекам. Их покупали старшеклассники, студенты многочисленных ВУЗов, партийные деятели. Всё это обязательно конспектировалось. Мрак!

Западные издательства активно искали новых авторов. Заработок шёл с изданных бестселлеров, поэтому часть его тратили на эксперименты – вдруг хоть из десятка новых имён, один станет активно раскупаться.

Советскому издателю новые лица не были нужны вообще. Разве что в секторе детской литературы было чуть получше. Но и там проще было поставить в план книгу уже проверенного автора. В любом случае читатели тираж разметут.

Алекс Русских

полностью книга здесь: author.today