Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:
Ссылка на видео: https://youtu.be/WVannFegFto
* * *
Многотысячные протесты в Ингушетии из-за перекройки границы с Чечней подвигли нашего корреспондента отправиться в эти республики. Но то, что он там увидел, заставило его изумиться
ВО ВСЕМ ВИНОВАТА МОСКВА?
- Ну вы даете, святой отец, - говорю я, косясь на желтый кукиш луны.
Ночь застала меня у единственной православной церкви в Ингушетии, у Ново-Синайского Покровского монастыря. Добрые монахи пообещали ночлег.
- Нет мест, - вдруг сурово сказал настоятель. - Приходите завтра на службу.
Два охранника утвердительно покачали дулами автоматов.
- Не проблема! - смиренно говорю. У Господа похоже на мой вечер свои планы…
Места романтические.До границы с Чечней - рукой подать. Там, за горами, 20 тысяч гектаров переданного чеченцам леса, из-за которых приключился приграничный вайнахский сыр-бор.Слава Аллаху, местные меня уже успели привести к спасительному выводу - во всем виновата Москва и наше русско-имперское разгильдяйство. Эта тысячелетняя мысль устраивала здесь всех
.- Ведь как дело было, - объяснял мне ингушский премьер Зялемхан Евлоев.
Дескать, в заповеднике чеченцы прокладывали дорогу и рубили лес.
- И мы решили оставить за сторонами территории, на которых они занимались хозяйственной деятельностью, - сказал мне премьер.- Подождите, - настораживаюсь. - Вы сказали заповедник?! Но почему там ведется «хозяйственная деятельность»! Почему строится дорога?! В заповеднике это никак нельзя.
Улыбчивая пауза секунд так на 15.
- Федеральный заповедник, федеральная земля и надзор должны осуществлять федералы, - аккуратно сказал Евлоев. - Мы долго дискутировали с чеченской стороной по поводу заповедника, но…
И посмотрел наверх. Где парила загадочная двухголовая птица.
Получалось хитро, по-визиантийски. Кто настырнее нарушал российский закон - тот и получил землю.И стоишь ты посреди ночного города Сунжа - один из 0,8% «ингушских русских» (такая доля русских в местном населении), - и невольно думаешь: что за бред? Делить здесь землю? Да и чья она эта земля?
ЖАЛЬ, МАЛО РУССКИХ СТАЛО
Когда-то тут стояли казачьи станицы. Здесь - Слепцовская. 4 тысячи человек, 2 церкви (в том числе старообрядческая), 3 школы, 5 мельниц, 6 кузниц, 22 мастерских, производство сукон и холста…
Теперь здесь живут 65 тысяч человек, из них русских официально 561, хотя в реальности - не больше трех сотен. Производства почти не осталось.
- Дед рассказывал - ингушей казаки загнали в горы, здесь жили только русские, - добродушно говорил мой спаситель Суламбек, приютивший меня в своем большом доме в соседнем поселке Нестеровская.
Мы долго гоняли чай, снохи хозяина безмолвно и почтительно кружились над огромным столом, где дымился волшебный жижиг-галныш (мясо с галушками)…
- Потом пришли красные, побили казаков. Много крови пролилось… (в Сунже стоит ободранный, заброшенный, нелюбимый здесь памятник убитым при продразверстке комиссарам, - В.В.). Всякое у нас с казаками было. В 70-е русские родители не пускали детей в общие с игнушами школы, райком партии вызвал их на ковер, пригрозил уголовной статьей, помогло… И все-таки дружно мы жили, - парадоксально заключил хозяин. - На свадьбы друг к другу ходили… Жаль, мало вас, русских, стало. Напиши, что скучаем (подмигивает).
Сулумбек горько вспоминает, как хоронил в 2007-м русскую учительницу Людмилу Терехину, своего классного преподавателя, которую любила вся школа. Терехину здесь вместе с сыном застрелили, а во время похорон взорвали бомбу. Те из русских, кто еще сомневался - уезжать или нет, все поняли и стали массово продавать дома. Соседка - русская бабушка переехала в Волгоград, и Сулумбек отвез ее вещи по адресу, и передал немного денег - за казачью избушку. Домик снес, там строится сын. И теперь вся улица, слава Аллаху, принадлежит их тейпу.
СИЛА - В ТЕЙПЕ
- Мы же всю жизнь работаем на родственников, - говорит Сулумбек. - Строим дома всем тейпом, сообща. У нас много вопросов, которые человек другой национальности понять не сможет. Я, например, женил сына, свадьба вышла недорого - два миллиона. Невестка привезла нам 17 мужских костюмов (смеется), обычай такой. Через месяц ответный визит - везем золото, кольца с бриллиантами сестрам и теще. (Бриллианты обязательно. Стыдно, говорит без бриллиантов). Муфтият с этим борется - дескать, 50 тысяч калым и все. Но на такие деньги и платья не купишь…
- Вот ты говоришь - Ингушетия бедная, работы нет, - размышляет Сулумбек. - И ты прав. Возьмем молодую семью - 20 тысяч зарплата. Как устроить свадьбу, купить дом, кормить семью? И, слава Аллаху, давшему горцам тейпы и наш вековой уклад, который заменяет все. Даже государство. Потому что самый бедный ингуш не будет оставлен тейпом. Ему построят дом, соберут деньги на похороны, его защитят от кого угодно.
И тут мы конечно вспомнили популярный анекдот, как глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров проехался по местным стройкам и в прямом телеэфире уличил в жульничестве прораба. Стена на стройке была не обработана спецсоставом, и чтобы это доказать, глава заставил прораба прислониться к ней для демонстрации народу испачканной спины вороватого строителя. На следующий день к главе пришла родня прораба, представители опозоренного тейпа, с вопросом - как теперь, дорогой, поступать по адатам (древним вайнахским законам-обычаям, - ред.) будем?
- У нас за слово убивают, за оскорбление, - пожимает плечами Сулумбек. - Причем знают все - кто убил, а как докажешь? Ингуш на ингуша показаний не дает. Система кровной мести русским покажется страшной, но она гасит все проблемы в зародыше. Делает людей предупредительными… У нас есть люди, которые имеют по 5-6 кровников. Хочешь - не хочешь, а убить когда-нибудь надо, иначе скажут - слабый род.
И тут я понял смысл таинственной фразы премьера Евлоева, которую он мне настойчиво повторял.– Здесь каждое сказанное слово может ранить сильнее кинжала, - говорил глава ингушского правительства. - Я даю совет тем на площади, кто высказывается: будьте осторожны, чтобы не было последствий.
- Евлоев прав, - кивает хозяин дома. - Митинг когда-нибудь закончится, а потом за слова отвечать придется… И дело не только в крови. Самое страшное для ингуша - исключение из тейпа. А кто он без него?! По одиночке ингуши жить не могут...
В ЦЕРКОВЬ - ПОД БРОНЕЙ
Через день меня все-таки пустили в монастырь.
- Приютили, значит, тебя ингуши? - суровый настоятель явно чувствовал неловкость. - Извини, но паломников было много…
- Еще как приютили, - смеюсь. - Тут живут очень добрые люди с хорошими обычаями - гость превыше всего.
- Три дня можешь у них жить по адатам, - подмигнул батюшка. - Не теряйся…
А я был очень растерян.
Со скамейки за спинами бронированных русских омоновцев, не спускающих глаз с железных ворот, было видно - как идут на церковную службу русские. В большинстве - пенсионеры и их внучата. Насчитал 24 прихожанина. Со всего района, а так как церковь в республике единственная - то со всей 500-тысячной Ингушетии.
Я искренно искал смирения с реальностью.
Только что с председателем местного совета депутатов Хароном Цечоевым съездил на спорную ингушско-чеченскую землю. Смелый Харон, которого исламисты взрывали не раз, который всем своим горячим сердцем за Россию (поэтому всегда носит пистолет), который никогда за свои полвека не видел живущую по соседству тещу (зятю по горским адатам не положено видеться с матерью жены), у которого погибший от террористов родственник - глава полиции счастливо имел четырех жен, говорит мне, показывая золотые от осени горы. И одной фразой опровергает чуть ли не все российские законы сразу.
- Зачем нужен этот дурацкий митинг в Магасе?! - говорит он. - Там - не чеченская земля, не ингушская - это земля моего тейпа. Там столетиями жил наш род. И все равно кому она принадлежит по бумагам - никто другой не сможет ничего на ней сделать.
- Подождите, Харон, - возражаю. - Я, российский гражданин, имею право купить эту землю и по всем законам она будет моей.
Цечоев смутился.
- Вам не дадут здесь жить, - тяжело вздохнул он. - И я не спорю с законами, но у нас так устроено. И поменять это никто не в силах. В наше родовое село Алкун советская власть, при всей своей силе, не смогла поселить ни одного постороннего человека! Никто, кроме Цичоевых там не живет.
РАССТРЕЛЯННОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ
Помню, как в Назрани русская продавщица цветов Кристина смеялась над моей растерянностью:
- Почему вы, московские журналисты, так не любите Кавказ?! - удивлялась она. - Я жила в Москве. И здесь, в Ингушетии, мне живется лучше. Здесь люди мягче. Упадешь - поднимут. Заболеешь - помогут. В больничной палате, например, лежат ингушская и русская бабушки. За русской ухаживают только медсестры и ингушские знакомые, так как родня ее забыла давно, а у ингушской - целый отряд родственников, никого не подпускают, ухаживают как за королевой. Была в Москве недавно - на улице мужик избивал женщину, мой муж-ингуш вмешался, так его, спасителя, дама чуть в полицию не сдала. Я говорю своему - не вмешивайся - там, в России, другой мир…
- Но в вашем мире почти нет русских, - говорю. - И я не представляю, каким образом они тут появятся.
- (задумывается) Моя подруга, уехавшая отсюда в 90-х, звонила недавно, умоляла бежать из Назрани. Куда я убегу (нежно смотрит на мужа)? Она не понимает - здесь все тоже самое, что в России. Я веду бизнес, но не плачу взяток. Имею право не надевать платок. Поверьте, здесь комфортно жить.
По словам Кристины, местные оберегают русских, обращаются с ними подчеркнуто осторожно, бережно, как с редкостью. Раритетом.
Ингушское правительство даже запустило программу по возвращению русских (для 20 семей был построен 50-квартирный дом). А в Сунже замглавы администрации Галина Губина развернула масштабную работу по русскому переселению.
В 2005 году «Комсомолка» писала о ней:«На столе у Губиной три папки с аккуратно подшитыми заявлениями желающих вернуться - их более 200: Ставропольский и Краснодарский края, Астраханская область, Тверская, Московская... Семья Балуевых из Пермской области пишет:«Мы все, выехавшие, узнаем новости об Ингушетии, радуемся ее успехам... Надеемся, нам помогут переехать в Ингушетию, вернуть радость жизни... Мы не подведем».
Но все закончилось естественно для этих мест. Деньги программы были «освоены», квартиры «для переселения» перепроданы. А Галина Губина была просто застрелена (ее именем здесь назвали улицу). И никто из русских в Сунжу не вернулся.
В ЧЕЧНЕ - ВСЕ ЧЕТКО
- Надеюсь, тебе понравилась Ингушетия, брат? - с надеждой спросил мой добрый спаситель Сулумбек на самой границе с Чечней.Он меня заботливо закидал инструкциями, как вести себя в чеченском царстве. Не болтать. Много не спрашивать. Заметут.
Здесь любят смаковать рассказы, как чеченцы бегут в Ингушетию. В большинстве - бизнесмены. Ведь каждый, кто хоть что-то зарабатывает в Чечне, даже бабушки, которые торгуют на рынке семечками, как здесь говорят, должны платить кроме всех налогов еще и в фонд Кадырова. - Приходят в магазин: «Ты будешь платить 50 тысяч», - рассказывают. - Откажешься - настучат по голове, отберут бизнес, да еще посадят, подкинув взрывчатку.
- Зато, - говорят, - Кадыров строит очень много - заводы, фабрики, хосписы, диализные центры… Оборудование больниц - новейшее, врачи - хорошие. Поэтому вся Сунжа, посмеиваясь над Рамзаном, ездит лечиться в Чечню, где врачи взяток не берут, потому как «если Он узнает - страшное дело».
- У Кадырова все министры живут в Москве, на месте работают их замы. Он по телевизору прямо говорит: «В Чечне сижу я, а вы - ходите в московские министерства и выбивайте деньги», - с завистью рассказывают ингуши.
И по крайней мере в одном они оказываются правы - максимум, на что решается чеченец, шепнуть, что мечтает отсюда уехать. Обычно - в Москву.
Здесь, в Чечне, все четко. Некто Турпал Хасиев, к примеру, бросает в метро банку в пассажира с криком «Ахмат –сила!». В Твиттере тут же появляется Рамзан, извиняется за хулигана и далее пишет: «Предлагаю тебе немедленно, сию же минуту отозваться и первым же рейсом, где бы ни находился, прибыть в Грозный и с родными явиться ко мне! Иначе тебя за считанные часы найдут!”
И в прямом эфире чеченского телевидения Кадыров долго распекает парня, а потом отправляет мести улицы. В кадре появляется глава коммунальной службы, и забирает приговоренного с собой.
И Турпал действительно метет улицы. В женском коллективе… - Я уеду! Я уеду! Я опозорен, - твердит он мне, сжимая метлу. - Куда-нибудь! Мне теперь нет жизни здесь… И в Москве - нет. Опозорился на всю жизнь! Я же всего две недели проработал в Москве на стройке. В первый раз выехал из Чечни. И выпил. Я ж никогда до того не пил…И тут меня посетила шальная мысль.
РАЗНЫЕ ВСЕЛЕННЫЕ
- Как думаешь? - вдруг шепотом спросил меня перед отлетом знакомый чеченец, 27-летний выпускник финансового факультета ЧГУ, работающий таксистом. - Я уеду скоро в Москву, к тетке. Слушай, я первый раз в жизни хочу попробовать алкоголь… Посоветуй, с чего начать?
- И ты туда же?! - ужаснулся я, вспоминая Турпала. - Ни в коем случае…
И вдруг поймал себя на шальной, неправильной, постыдной, отчаянной мысли (но что поделать - так и было!): а если это последний из возможных контактов наших цивилизаций?
Мы жители одной страны, уже разошлись так далеко друг от друга, что впереди - грань, за которую даже страшно заглянуть. Мы живем уже не в разных странах, а в разных вселенных…
- Прости Господи, - вздохнул я про себя, и решив все-таки не советовать «Кагор», вслух сказал: Слушай, Магомед…
Можно ли вернуть на Кавказ русских? И нужно ли?
Конечно, будет найден компромисс. Возможно даже - Москва вынесет из ситуации полезные выводы и пришлет на Кавказ новую методичку по профилактике протестов.
Но события показывают пока несформулированное, но неумолимо растущее раздражение местных жителей. Северному Кавказу, улицы которого красиво засыпаны федеральным золотом, плохо. И даже не совсем ясно почему. Безработица, низкий уровень жизни - здесь дело абсолютно привычное, да и бежать есть куда, Россия большая. Воровства объективно становится меньше (что, как ни парадоксально, связано в том числе с исламизацией населения - в мечетях учат: «взятка - харам»).
И даже экономическое разнообразие - например, больше бизнес-свободы в Ингушетии и железный порядок в Чечне, не спасает. Бегут и из вольных мест, где главы районов годами ходят по предпринимателям, умоляя по братски встать на налоговый учет. Бегут и из мира победившего порядка, где никто не рискнет открыть опечатанную налоговиком дверь магазина.
И хотя это это бегство - уже всероссийский тренд, есть одна местная особенность.
Думаю, народам Кавказа уже душно от собственного традиционализма.
Как говорил мне один чеченский журналист, мононациональные общества варятся в закрытом котле, состоящем из жесткого набора традиций, запретов и тейповых связей, которые заменяют все, включая конкуренцию и здравый смысл, а потому - деградируют.
И если даже назначить русского генерал-губернатора, его окружат глубоким уважением, но все вопросы будут решать через его замов - из уважаемых тейпов...
А Кавказу как раз нужны люди из другого мира - с другим взглядом, темпом жизни, если угодно - с другой логикой. Нужны молодые люди, отучившиеся - простите, - в России, и вернувшиеся сюда строить - еще раз простите - экономически эффективную, а может даже чуть европейскую жизнь.
Нужны русские, которые если вернутся сюда, то как это было не раз - заново построят экономику.
Это как в комнате, хоть раз в столетие, открыть форточку.
А в этом случае - сразу окно.
Но останется ли в этом случае Северный Кавказ Кавказом, и согласится ли он - вот в чем вопрос.
Спецкор "КП" Владимир Ворсобин
На этом всё, всего хорошего, канал Веб Рассказ
* * *
Оценили 7 человек
9 кармы