Принято считать, что строители средневековых городов не очень-то обременяли себя заботой о канализации. И, по большому счету, это правда.
Еще не в такой уж и туманной исторической ретроспективе, в 1764 году, некто Ла Морандьер так живописал ароматы резиденции французских королей — Версальского дворца: «Парки, сады и сам замок вызывают отвращение своей мерзостной вонью. Проходы, дворы, строения и коридоры наполнены мочой и фекалиями; возле крыла, где живут министры, колбасник каждое утро забивает и жарит свиней; а вся улица Сен-Клу залита гнилой водой и усеяна дохлыми кошками».
Все последующие годы парижская вонь только нарастала. (Впрочем, не только парижская. Имеется зарисовка с натуры одного английского путешественника, который в конце XVIII в. побывал в главном городе Оверни Клермон-Ферран: «Улицы по своей грязи и зловонию напоминали траншеи, прорезанные в куче навоза».)
В своем фундаментальном труде «Картина Парижа» (1781-1788) Себастьян Мерсье дает такое, в полном смысле слова макабрическое, описание отхожих мест французской столицы: «Пусть те, кому дорого собственное здоровье, никогда не испражняются в эти дыры, именуемые отхожими местами, и пусть они никогда не подставляют свои задние проходы этим потокам чумного воздуха; лучше уж рты, так как желудочная кислота скорее справилась бы с ними. Многие болезни берут свое начало в этих опасных очагах, откуда испаряются гнилостные миазмы, проникая при этом в тело. Дети страшатся этих зараженных отверстий; им кажется, что здесь начинается дорога в ад; то же думал и я в детстве».
У соседей французов через Ла-Манш, англичан, дела с общественной канализацией тоже обстояли никак. Вот пример письменных жалоб в начале 13 века обитателей одного из лондонских кварталов, Гилдхолла. Управитель этого муниципального образования, оказывается, позволил завалить местную речушку Флит экскрементами до такой степени, что течение в некоторых местах прекратилось. (Многострадальная речка была заключена в трубу в 1733 году). Кто-то обвинял четырнадцать семей, обитателей улицы Фостер-лейн: они имели обыкновение «выбрасывать из окон нечистоты и выплескивать мочу к досаде всех населяющих сей уорд». Обстановка, судя по всему, была приближена к боевой…
На этом фоне гигиеническое состояние на просторах Российской империи могло показаться сравнимым с парадизом. Так, в статье «Состояние столичного города Москвы 1785 года» неизвестный автор XVIII века отмечал: «…но вообще Москва, по пространству и высоте места, множеству садов, имеет всегда здоровый воздух и более нужных к сохранению здоровья пособий, нежели бы в столь пространном городе ожидать можно было». Среди «нужных к сохранению здоровья пособий» в Москве, например, было 64 общественных и 756 домовых бань; да к тому цирюлен — 113. (Население города в то время доходило до 300 тыс. человек).
Но эта национальная привычка, а вернее, традиция, обернулась своей негативной стороной, когда пришло время строительства первых водопроводных и канализационных систем в российских городах. Инженер М. Алтухов в своем «Отчете об успехах водопроводной техники за 1875 и 1876 года» отмечал: «…в русских городах вообще, а в Москве в особенности, вследствие самой национальной привычки нашего народа, надо еще рассчитывать на большой расход воды в банях, потребление воды которыми из водопровода, например в Петербурге, сделано даже обязательным, в виду санитарных целей; но даже и без этого, при цене за воду 3-4 копейки за сто ведер, в большинстве случаев представляется более выгодным получать воду из водопровода, чем качать ее собственною машиною. Что касается до величины расхода воды в банях, то, например, в Петербурге, большинство их потребляет от 400.000 до 500.000 ведер воды в месяц, причем расход этот представляется настолько заметным, что в то время, когда в небанные дни для подъема воды в напорную башню работают 3 машины, развивая 260 сил, в банные приходится пускать в ход 4 машины, дающие работу в 320 сил».
Перефразируя известную поговорку, можно однозначно утверждать — чистота требует жертв воды.
Впрочем, отсутствие более или менее адекватных масштабам отправлений человеческой жизнедеятельности инженерных коммуникаций пытались компенсировать активной законотворческой деятельностью. Причем началось это еще задолго до эпохи начала строительства канализационных и водопроводных систем в европейских городах.
9 апреля 1699 г. Петр I издал указ «О соблюдении чистоты в Москве и о наказании за выбрасывание сору и всякого помету на улицы и переулки». Документ, в частности, предписывал: «На Москве по большим улицам и по переулкам, чтобы помету и мертвечины нигде, ни против чьего двора не было, а было б везде чисто, и о том указал великий Государь сказать на Москве всяких чинов людям. А буде в Москве всяких чинов людей кто станут по большим улицам и по переулкам всякий помет и мертвечину бросать, и такие люди взяты будут в земской приказ и тем людям за то учинено будет наказанье, бить кнутом, да и на них же взята будет пеня».
И это была отнюдь не разовая прихоть самодержца. Опробованную в Москве практику законодательной защиты окружающей среды Петр I распространил позже и на новую столицу Российской империи. 1 июля 1719 г. за его подписью публикуется указ «О запрещении засоривать Неву и другие реки нечистотою…». В этом документе «санкт-петербургским обывателям всяких чинов и людям, кто б какого звания ни был…» запрещалось сбрасывать в Неву и другие реки различный мусор. Нарушителей ждало битье кнутом, а злостным нарушителям экологического законодательства грозила даже «ссылка на вечную каторгу».
Вообще при Петре I было принято около 60 документов природоохранительного характера.
Но, даже судя по самому факту появления подобных указов, до канализационного благолепия было еще далеко. И не только в России, но и в Западной Европе тоже. Неслучайно, например, в средневековой Венеции выливать в городскую канаву воду после размачивания сушеной трески городские власти разрешали только по ночам и — в любом случае — не чаще одного раза в сутки. Но и эти ограничения не слишком помогали — вонь стояла одуряющая! А, надо заметить, треска была очень популярным, если не сказать — основным, источником протеинов не только в Венеции, но и чуть ли не для всей Европы тех времен. Сушеную треску полагалось вымачивать не менее двух-трех дней.
Как ни странно (впрочем, если вдуматься, ничего странного в этом нет), своеобразным стимулом к развитию городских канализаций стали свирепствовавшие в средние века по всей Европе, и не только в Европе, эпидемии, особенно — холеры и чумы.
Далее процессы модернизации городских канализационных сетей проходили во всей Европе почти синхронно.
Сейчас процесс очистки сточных вод на очистных сооружениях проходит в несколько этапов в соответствии со «Сводом норм и правил 2.04.03-85».
Важно отметить, что способы очистки отличаются в зависимости от наличия в сточных водах определенных загрязнителей.
Как правило, водоочистка проходит в несколько стадий. На первом этапе производится механическая очистка стоков, цель которой – фильтрация от различных нерастворимых примесей. Для этого применяют специальные самоочищающиеся решетки и сита, где отделяется часть нерастворенных взвесей. Задержанные отбросы, совместно с другими осадками, обезвоживаются и направляются на последующую переработку или вывозятся на полигоны твердых бытовых отходов.
Частицы песка, шлака и другие подобные им элементы осаждаются в песколовках под действием сил тяжести. Остальные нерастворенные вещества осаждаются в, так называемых, первичных отстойниках. На стадии механической очистки из сточных вод извлекаются до трех четвертей минеральных загрязнений.
На физико-химическом этапе происходит очистка от растворенных примесей, трудноуловимых взвесей, жиров и нефтепродуктов. Для их извлечения применяют флотаторы, жироловки, нефтеловушки, различные фильтры и т.д. Для интенсификации процесса используют различные добавки – коагулянты и флокулятнты. Наряду с этим применяются: гиперфильтрация, сорбция, ионный обмен и т.д.
Далее сточные воды направляются на биологическую очистку с помощью бактерий. Она проводится в специальных реакторах с доступом кислорода воздуха (аэробная) и без него (анаэробная). Вода очищается в результате окисления содержащихся в ней растворимых примесей микроорганизмами активного ила, полностью разлагая сложные органические соединения до элементарных. Степень очистки достигает 99%.
На фотографии выше вы видите комплекс КРОС , представляющий собой систему отдельно стоящих резервуаров диаметром от 6 до 20 м. В них располагаются блоки биологической и глубокой очистки.
Комплекс рассчитан на расход сточных вод свыше 1000 куб. метров в сутки.
Представленные на фото канализационные очистные сооружения «БИОТОК-С» используют анаэробно-аэробную схему, которая позволяет одновременно с очисткой сточных вод решать вопросы по минерализации образующихся в технологическом процессе осадков. Образующийся в процессе очистки сточных вод минерализованный осадок проходит обезвоживание в мешковых фильтрах. Применяемые мешковые установки при ежесуточном фильтровании обеспечивают снижение влажности осадка до 80%, при двухсуточном фильтровании влажность осадка составит менее 70%.
Образующийся в процессе очистки высокоминерализованный осадок по согласованию с органами санитарно-эпидемиологического надзора может быть использован в качестве органического удобрения или для рекультивации почв.
Последним этапом обработки считается хлорное обеззараживание жидкости от оставшихся бактериальных загрязнений.
Оценили 10 человек
10 кармы