Геннадий Станиславович Гриневич ПРАСЛАВЯНСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ (результаты дешифровки)

Взято:

Ответственный за выпуск В. Г. Родионов (главный редактор журнала «Русская Мысль»)

Энциклопедия Русской Мысли: Русское Физическое Общество. Издательство «Общественная польза»: — М.: Общ. польза, 1993 — — ISBN 5-85617-100-4.

Т. 1.: (Г. С. Гриневич. Праславянская письменность. Результаты дешифровки).— 1993.— 328 с.— ISBN 5-85617-001-6.

Первый том «Энциклопедии Русской Мысли»,— книга Геннадия Станиславовича Гриневича, старшего научного сотрудника Отдела всемирной истории Русского Физического Общества, посвящена изложению результатов дешифровки праславянской письменности — письменности, существовавшей у славян задолго до Кирилла и Мефодия.

Этой письменностью выполнены древнейшие на Земле письменные памятники — Тэртерийские надписи (V тыс. до н. э.), а также протоиндийские надписи (XXV—XXVIII вв. до н. э.); критские надписи (XX—XIII вв. до н. э.) в их числе надписи, исполненные «линейным письмом А», «линейным письмом Б» и Фестский диск; этрусские надписи (VIII—II вв. до н. э.) и надписи, найденные на территории современного расселения славян и исполненные так называемым письмом типа «черт и резов» (IV-X вв. н. э.).

По мнению специалистов Белградского университета (профессор Мароевич Р. Н.) и Института языковедения АН Украины (академик Русаковский В. М.), результаты дешифровки праславянской письменности, полученные автором книги, являются открытием нашего века. Они позволяют прочесть неизвестные ранее страницы древнейшей истории славян и по-иному осветить древнейшую историю мировой цивилизации. В книге приведено большое число древних надписей, даются их чтения и переводы. Книга написана в доступной, популярной манере и рассчитана как на специалистов (историки, лингвисты, этнологи), так и на массового читателя.

ISBN 5-85617-001-6 (Т. 1) ISBN 5-85617-100-4

© Энциклопедия Русской Мысли, 1993

© Издательство Русского Физического

Общества «Общественная польза», 1993)

© Гриневич Г. С., 1993

Вместо предисловия к электронному изданию

... Не предосудительно ли славе российского народа будет, ежели его происхождение и имя положить столь поздно, а откинуть старинное, в чем другие народы себе чести и славы ищут?

М.В.Ломоносов

Однако же по сказаниям Несторовым и иным видно, что славяне до Нестора письменность имели, да оные утрачены или еще не отысканы, и потому до нас не дошли.

Екатерина II

Русский ученый Геннадий Станиславович Гриневич. Ему принадлежит фундаментальный труд, основополагающий во всех отношениях, - открытие древнейшей письменности славян. Нам, его современникам, еще только предстоит понять и осознать значение этого открытия для нас и для развития материала исторической науки о древнейших цивилизациях.

Говорит Г.С.Гриневич:

- Видимо, те, кто занимается этим, они игнорировали эти мнения... им эти сведения не интересны. Был в Московском университете профессор, он читал в течение 10 лет курс о славянской письменности, очень много рассказывал о Кирилле и Мефодии. Он утверждал, что до Кирилла и Мефодия не было и не могло существовать у славян никакой письменности. Этот человек преподавал в университете, его слушали огромное количество студентов, которые потом входили в жизнь, не уставая повторять то же самое вслед за своим учителем. Они... просто никто не хотел этим заниматься, очень уж это скользкая (!???) такая тема... Ведь, допустим, тот же Д.С.Лихачев говорил: "Хватит нам говорить о том, копаться в какой-то древности - вот наша культура, это крещение Руси, это православие, это Кирилл и Мефодий, это (наше) буквенное письмо, - все, с этого времени мы стали культурные, стали причастны к европейской культуре, и все, и нечего вам лезть куда-то".

- Никто же древним славянским письмом, - продолжает Геннадий Станиславович, - даже распространенным на территории современного расселения славян, не занимался, никто же эти надписи так и не собрал! Получилось, что я первый собрал эти надписи, о которых упоминали Е. Классен, Лицееевский, граф Потоцкий и другие. Я их собрал, и я их расшифровал, считая, что эти надписи выполнены "чертами и резами" (их еще иногда называют славянскими рунами). Я их расшифровал, каждый значок озвучил, и у меня получился набор слоговых знаков (т.е. силлибарий, в данном конкретном случае силлибарий I типа - прим. ред.), который я теперь мог сопоставить чему угодно.

Работа Гриневича - сложный, объемистый труд кропотливо собранных и изученных письменных документов, история которых порой трагична. Это относится и к Микоржинским камням, имевшим, по всей видимости, какое-то ритуальное значение.

При сопоставлении знаков типа "черт и резов" с кириллицей и глаголицей - болгарской и хорватской - обнаружены 23 знака, совпадающие по форме. Итак, Кирилл заимствовал знаки своего алфавита из более древнего славянского письма? О том же свидетельствует и послание папы Иоанна VIII.

Г.С.Гриневич продолжает:

-Я в свое время, закончив эту работу по расшифровке письменности типа "черт и резов" в пределах современного расселения славян, обращался в Институт славяноведения и балканистики, там такой ученый, ныне академик, Вяч. Вс. Иванов. Он очень тепло принял мою работу (ну кончилось это, правда, потом очень печально, но не важно), он всегда, когда я к нему приходил, всегда меня спрашивал: "А где корни, а где корни (этой письменности - прим. ред.), откуда такое совершенное письмо еще в IV в. н.э.?". Видите ли, получается, что тогда какая-то рядовая пряха (речь идет о надписанных прясленах) свободно владела этим письмом. Значит, истоки должны быть еще глубже?

- Мы начали идти вглубь, там никаких находок, ничего. Большой ареал, правда, это трипольские земли, трипольский уровень И там я впервые встретил знаки, которые абсолютно идентичны "чертам и резам"! (Расцвет трипольской культуры приходится на III - IV тысячелетия до н.э. и охватывает территорию от Днепра до Дуная). И когда я "вышел" на Триполье, где владели практически тем же письмом, я стал изучать судьбу трипольцев...

Рассказывая о дешифровке критского письма, Г.С.Гриневич отмечает:

- Вся система критского письма, она была уже до меня разработана. Было известно, что это письмо слоговое, что слоги только открытые, и я, когда с этим письмом столкнулся... я сопоставил ряды знаков критской письменности знакам черт и резов, то увидел значительное сходство тех и других.

О дешифровке знаменитых критских табличек с рисунками неизвестных "летательных аппаратов" Геннадий Станиславович рассказывает следующее: - За это меня "били" в Институте русского языка, и где только не бьют... и до сих пор. Но дело в том, что я занимаюсь дешифровкой, и все что есть на табличках, которые я расшифровал, я должен как-то объяснить. Я это объясняю, по крайней мере, с помощью этой гипотезы об инопланетном контакте. Вероятно, что этот контакт был, потому что содержание дощечек таково, что они практически рассказывают именно о типах этих аппаратов, о способе их движения. Мне понравилось там - в двух случаях рассказывается, что они движутся с помощью "маги". Мага это зной, вот знаете, что-то такое невидимое над землей дрожит (буквальная транскрипция текста - "йе йезде магаю", ее можно проверить по прилагаемым в конце книги таблицам), и даже на рисунке видно как из сопла этого "аппаратика" истекают такие характерные "завитки"...

О своей работе над дешифровкой этрусских текстов Г.С.Гриневич вспоминает:

- Сведения о том, что этруски были славянским племенем, я почерпнул из словаря Стефана Византийского, где говорится о том, что "этруски - это словенское племя"... Официальная наука считает, что в этрусском словаре существует 28 букв. У меня же получилось - 67. И здесь мне стало ясно, что этрусское письмо не буквенное, как считалось до сих пор. Потому что слишком много знаков. И этот реестр этрусских знаков я беру и сопоставляю со знаками "черт и резов". И опять я вижу - процентов на 90 - графическое совпадение.

Вы имеете право посчитать - если тот знак похож на этот - значит он имеет то же самое фонетическое значение... И мы его (предварительно) озвучиваем... (Впоследствии эти значения неоднократно проверяются - ред.)

После того как мы озвучили эти знаки, мы просто начинаем читать эти тексты. И если идет нормальная славянская речь, берем словарь праславянского языка, составленный Трубачевым, или древнерусский словарь, или словарь Востокова старославянского языка, и мы находим эти слова не в греческом словаре, не в китайском, а в славянских словарях, и переводим этот текст...

Правоту ученого подтверждает еще одно сокровище Крита, найденное в царском дворце древнего города Феста. Здесь летом 1908 г. при раскопках был обнаружен образец неведомой дотоле письменности - Фестский диск. Он стал символом всего таинственного и загадочного в области древней истории, археологии и лингвистики. Попыток расшифровать его было великое множество. Прочесть его не мог никто. В качестве ключа применяли языки греческий, хеттский, ликийский, карийский, и даже семитские. Ученые всего мира едины в одном: рисунки нельзя считать ни отдельными независимыми картинками, ни отдельной картиной, состоящей из отдельных элементов. Рисунки являются знаками для звуков.

Академик Джон Чедвик, опытнейший дешифровщик, сказал однажды: "Дешифровка этой надписи остается за пределами наших возможностей".

Г.С.Гриневич:

- Фестский диск - это, получается, более возвышенное такое письмо, когда линейный элементарный знак облекался в форму рисунка... эта традиция сохранялась впоследствии... вот например, когда у нас уже было книжное дело на Руси, когда мы писали кириллицей, заглавные буквы могли изображаться в виде рисунков, например, в виде какого-то чудища... и вот, на Фестском диске, там из рисунка можно совершенно спокойно вычленить тот линейный знак, который и положен в основу каждого рисунка.

Я прочитал Фестский диск за одну ночь - подъем был необыкновенный. В это время у меня как раз родилась внучка - поэтому Фестский диск был прочитан 23 апреля 1983 г...

- Наши предки, - продолжает Геннадий Станиславович, - наши предки оказались на Крите не по своей воле. В 60-е г.г. был такой известный археолог Брюсов, который, описывая исход трипольцев из Триполья (он делал доклад об изгнании русов) давал возможную трактовку этих событий, и вот, изгнание русов и появление их на чужой земле, на которой они теперь вынуждены обустраиваться, но тоскуют по-прежнему о своей родине - Рысиюнии, это очень сбивалось с представлениями Брюсова. И я впервые получил при своей расшифровке конкретный исторический сюжет...

(Интервью с Г.С.Гриневичем и текст ведущего взяты из видеофильма об этих несоменно выдающихся научных открытиях, сделанных на пороге нового миллениума).

* * *

Далее, о конкретно проделанной работе, методах и проблемах дешифровки, о полученных результатах рассказывает настоящая монография. По приведенным в книге таблицам результаты эти могут быть проверены, и проведены контрольные дешифровки других текстов. Материал книги также может быть использован для научной работы и дешифровок текстов.

Часть 1 ИЗ ТЬМЫ ВЕКОВ

«Молчат гробницы, мумии и кости, —

Лишь слову жизнь дана.

Из древней тьмы, на мировом погосте

Звучат лишь Письмена».

И. А. Бунин

СВЯЩЕННЫЕ ЗНАКИ ЕГИПТА НАЧИНАЮТ ГОВОРИТЬ

Сейчас мы представляем нашу маленькую голубую Землю мчащейся с огромной скоростью во тьме среди мириад звезд. Мы многое поняли и постигли. Мы знаем меню и распорядок дня египетского фараона лучше, чем свои собственные. Но еще 200—300 лет назад все было иначе.

В XV и XVI веках, в эпоху Великих географических открытий, расширился наш горизонт, обнаружились новые пространственные миры на Земле; в XIX и XX веках открывались и открываются новые миры во времени. Колумбом этой новой эпохи Великих открытий по праву может быть назван Жан Франсуа Шампольон. Он заставил заговорить доселе безмолвные, занесенные песком и пылью времен таинственные каменные плиты и стеллы, дав начало новой науке — египтологии.

О письменности египтян впервые сообщил Западу путешественник и летописец Геродот, а отец католической церкви Климент Александрийский пустил в ход выражение «иероглифы», то есть «священные высеченные знаки».

Письмена Египта изображают людей и богов, животных и растения, небесные тела и домашнюю утварь и многое, многое другое. Понять смысл и назначение этих рисунков на протяжении многих веков не удавалось никому. Возможно поэтому, сознавая собственное бессилие, один немецкий ученый муж счел иероглифы результатом работы особого рода улиток. И лишь удачливому Шампольону было дано первому проникнуть в тайну священных знаков.

Его удаче предшествовала находка каменной плиты в предместье египетского города Розетты, в 1799 году. При возведении фортификационных сооружении ее совершенно случайно откопали французские саперы из армии генерала Бонапарта во время его похода в Египет. Поход кончился провалом, а Розеттский камень в качестве трофея англичан попал в Лондон, в Британский музей. После заключения мира между Францией и Англией в 1802 году копия розеттской надписи была доставлена в Париж. С нее Шампольон и начал свою работу по расшифровке египетской письменности.

54 нижние строки на камне были написаны греческими буквами. Шампольону, который прекрасно знал древнегреческий язык, не стоило большого труда прочитать их. Содержание их сводилось к прославлению египетского царя Птолемея V Эпифана, правившего в 203— 181 годах до н.э. Над этим текстом располагались ряды дужек, черточек, крючков и других причудливых значков. Это был особый вид египетской скорописи, именуемой демотическим шрифтом (от греческого слова «демотикос» — народный). Еще выше изящным узором шли многочисленные рисунки: птицы, змейки, сидящие и стоящие человечки чередовались с сосудами, ладьями, ящиками, флажками и другими предметами. Это было древнейшее письмо египтян — иероглифы, а текст написан на древнеегипетском языке, давно забытом. Легко было догадаться, что все три части Розеттской надписи сообщали об одном

и том же.

Шампольон решил во что бы то ни стало разгадать иероглифы Розеттского камня. Казалось, что это не так уж и трудно. Ведь рядом был греческий перевод. Но на деле загадка оказалась значительно сложнее.

Прежде всего нужно было определить, что означает каждый рисунок — букву или целое слово. В 14 строчках иероглифического текста, из которых полностью уцелели лишь три, а остальные оказались сильно попорченными, повторялись в разных комбинациях 166 различных знаков. Столько букв у египтян быть не могло. Ни в одном языке не наберется так много звуков.

Предположение, что каждый знак передавал целое слово, т.е. являлся идеограммой, также не проходило, поскольку в 14 строчках, судя по параллельному греческому переводу, слов должно быть не более 500, а Шампольон насчитал 1419 иероглифов: каждый из 166 знаков повторялся по несколько раз.

Решение пришло в виде оригинальной догадки, блестяще подтвердившейся впоследствии. Шампольон предположил, что древние египтяне употребляли смысловые знаки (идеограммы) вперемежку с буквами.

Но как разгадать значения отдельных знаков? Какие из них слова, а какие - буквы? И какой именно звук означает та или иная буква?

Буквы следовало искать прежде всего в собственных именах, звучание которых было уже известно. К счастью, имя царя Птолемея по египетской традиции было заключено в овальную рамку, обведено так называемым картушем.

Было ясно, что первый знак в овале означал «п», второй «т» и т.д. Но тут возникло новое препятствие. У греков имя Птолемея состояло из 10 букв — Птолеманое, а египтяне писали его лишь 7 буквами (мы же произносим «Птолемей»).

Шампольон знал, что в еврейской и арабской письменности гласных букв почти не было. Может быть, их не было и у египтян? Однако тогда внутри картуша должно быть не 7, а только 5 знаков. Опять концы не сходятся с концами. Наконец, Шампольон догадался, что в виде редкого исключения, когда приходилось писать иностранные имена, египтяне обозначали и некоторые гласные звуки близкими к ним полугласными. Отсюда и появились два лишних знака.

Разобрав имя царя, Шампольон стал анализировать другие слова. Оказалось, что слово «письмена» написано одним символическим знаком, изображавшим письменный прибор, т.е. фактически было нарисовано. Нарисованными оказались и слова «господин», «бог» и некоторые другие. Зато слово «памятник» было написано пятью знаками, из которых последний был иллюстрацией (изображение полукруглой каменной плиты).

Так постепенно слово за словом Франсуа Шампольон начал читать древние египетские надписи.

14 сентября 1822 года Шампольон впервые убедился, что может читать и переводить любой древнеегипетский текст. Взволнованный, он вбежал в кабинет своего брата — профессора Жака Жозефа, бросил ему на стол папку с бумагами и хриплым от волнения голосом воскликнул: «Я добился!» — после чего, от переутомления, потерял сознание и рухнул на пол.

Всего за неделю Шампольон написал свое составившее эпоху «Письмо господину Дасье относительно алфавита фонетических иероглифов», которое 27 сентября было прочитано в Парижской академии.

Открытие Шампольона произвело в научном мире впечатление разорвавшейся бомбы. Ведь дешифровка иероглифов давно уже стала для его соотечественников делом чести всей нации (в пику англичанам). Вся Франция радовалась вместе с ним и разделяла восторг по поводу ни с чем не сравнимого подвига. Венцом проделанной работы был изданный Шампольоном в 1824 году «Очерк иероглифической системы древних египтян». Здесь он уже сообщает о найденных в надписях именах древних фараонов, время царствования которых уходит во II тысячелетие до н.э., дает чтение многих других имен и даже переводит отдельные куски связного текста. Конечно, сочинение это еще не было свободно от ошибок. Но они нс снижали ценность его работы.

Шампольон стал профессором египтологии в Коллеж де Франс, кувалером ордена Почетного легиона, а в Риме его чуть было не увенчали кардинальс.-JH шапкой. Лучшие умы того времени, еще при жизни Шампольона, сумели полностью оценить его великий труд, открывший целый пласт человеческой истории и культуры.

МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

Историю Греции еще в середине прошлого столетия начинали отсчитывать с XII века до н.э. Между тем были известны исторические сказания и высокохудожественные песни-поэмы, в которых древнегреческие народные сказители еще в начале I тысячеления до н.э. подробно рассказывали о древних царствах одного из греческих племен ахеян и о подвигах героев того времени. Среди них большое место занимали поэмы о Троянской войне — «Илиада» и «Одиссея», автором которых считают слепого певца Гомера.

В поэмах Гомера рассказывалось, что царь Микен Агамемнон организовал союз многих ахейских царств для похода против могущественного Троянского царства, расположенного на северо-западе Малой Азии. Поводом к войне с Троей послужило похищение троянским царевичем Парисом жены спартанского царя Менелая — Елены. Призвав на помощь царей греческих государств, Менелай и его брат Агамемнон с большим флотом отплыли к берегам Троады и осадили Трою. В осаде Трои во главе своей дружины принимал участие Тавроскиф Ахилес — князь Мирмидонян. В течение десяти лет греки осаждали город, окруженный толстыми стенами из тесаного камня с башнями и пятью искусно защищенными воротами, и взяли Трою, лишь прибегнув к хитрости. Они построили огромного деревянного коня, в чреве которого находились отборные греческие воины. Троянцы, не подозревая о хитрости греков, увидев у стен города коня, ввезли его в Трою. Ночью греки вышли из чрева коня и, открыв крепостные ворота, впустили остальное войско. Троя была сожжена и разрушена. Произошло это около 1260 года до н.э.

Эту и другие истории из древнегреческого эпоса семилетний мальчик Генрих, сын пастора Шлимана из маленького немецкого городка, узнал из «Всемирной истории для детей» Еррера, подаренной ему на рождество 1829 г. Генрих поверил в существование Трои и совершенно серьезно заявил: «Когда я вырасту большой, я найду Трою и сокровища царя Приама». Генрих Шлиман сдержал слово и всю жизнь верил в подлинность мифа о Трое и ее героях, в легенды о Геракле и древних правителях Эллады, верил в былое существование античных городов и дворцов.

В двенадцать лет начался его нелегкий жизненный путь. Сначала он был мальчиком для поручений, потом приказчиком в деревенской лавочке, корабельным юнгой, посыльным и лишь затем крупным торговцем. В 1863 году Шлиман становится миллионером. Он оставляет коммерческую деятельность, чтобы заняться наукой. Вернее, он решает исполнить мечту своего детства: отыскать гомеровскую Трою. Он отправляется в путешествие по следам героев «Одиссеи» и «Илиады». В дороге он не расстается с поэмами Гомера, которые служат ему путеводителем. Обстоятельность описания мест давних событий приводит Шлимана к турецкой деревушке Гиссарлык. Шлиман принимает решение начать раскопки. Удача сопутствует ему. Он раскапывает дома и дворцы легендарной Трои, и в них многочисленные клады, среди которых знаменитый «клад Приама», с ювелирными изделиями из золота и серебра, оружием из бронзы и камня, золотыми и медными сосудами.

Успех Шлимана, подтвердившего своей работой реальность существования в прошлом цветущего города Трои, погибшего в огне в XIII веке до н.э., поразил воображение современников.

В последующем, следуя за героями «Илиады», Шлиман сделал еще ряд замечательных открытий: раскопал «златообильные» Микены и «крепкостенный» город Тиринф, легендарную родину Геракла, но навечно имя его стало неразделимо именно с Троей.

Шлиман умер в 1890 году, будучи всемирно известным ученым. На его похоронах присутствовали греческий король, представители научного мира и дипломатических кругов. Однако имя ученого не забылось с его смертью. На протяжении многих лет оно было символом целеустремленности и огромной энергии, стимулом к работе, связанной с открытием новых миров.

«НЕЗАМЕЧЕННАЯ» ЦИВИЛИЗАЦИЯ

О «народе хеттейском» сообщают ассирийские и вавилонские хроники. Сто десять лет назад в Турции и Сирии нашли первые образцы странного рисуночного письма. Английский востоковед Арчибальд Генри Сейс, изучив их, сделал вывод, что письмена оставлены «народом хеттейским». Хетты, по мнению Сейса, создали третью после Египта и Двуречья великую цивилизацию Переднего Востока. Об этом Сейс сообщил осенью 1880 года в докладе «Хетты в Малой Азии». Доклад вызвал сенсацию, а Сейс вскоре получил насмешливое прозвище «изобретатель хеттов». Слишком уж невероятным казалось историкам Древнего мира, чтобы целая цивилизация прошла «незамеченной» дотошными учеными античного мира, многие из которых, кстати, были уроженцами Малой Азии, ще находился центр Хеттской державы. И все-таки Сейс оказался прав. Раскопки археологов показали, что неподалеку от Анкары, возле Богазкея, находилась когда-то могущественная и великая столица Хеттского государства Хаттусас. Развалины большого города, остатки стен, ворот с башнями, развалины пяти дворцов, наконец, богатейший архив, библиотека, состоящая из 20000 глиняных табличек, были найдены экспедицией Винклера.

А в 1915 году во многих газетах и журналах, заполненных фронтовой хроникой первой мировой войны, появились статьи под таким сенсационным заглавием: «ХЕТТСКИЕ НАДПИСИ РАСШИФРОВАНЫ!» И в данном случае это не было очередной газетной уткой. Хеттские надписи были действительно расшифрованы — этот подвиг совершил чешский ученый Бедржих Грозный.

Открытие Грозного было настолько неожиданным, что первоначально никто не хотел ему верить: уж слишком простым оказался «язык-ключ» к таинственным письменам древнего народа.

Судите сами: хеттское «небис», что означает «небо», и русское «небо», «небеса»; хеттское «дулуга» — «длинный», «долгий» и русское «долгий»; хеттское «вадар» — «вода» и русское «вода»; хеттское «хаста» — «кость» и русское слово «кость». Или же хеттский глагол «тая» — «красть» и русский глагол «таить», «утаить»; хеттское «пе-тар» — «перо» и русское «перо». Числительное «три» звучало по-хеттски совсем как по русски: «три» (писалось немного иначе: «тари»).

Выходило, что язык таинственных хеттов — родственник русского языка? Да, родственник! И не только русского, но и английского, немецкого, греческого, хинди, древнеиндийского и других языков, относящихся к индоевропейской семье, среди которых славянские языки оказались наиболее близкими к хеттскому. Так, имя славянского бога солнца Сварога созвучно с хеттским словом «су-вара» — Солнце и т.д.

Ранее, до Грозного, считалось, что самые древние тексты на индоевропейских языках (естественно, сохранившие самые древние, архаичные черты языка) дошли до нас в поэмах Гомера, в сборнике древнейших индийских гимнов «Ригведа», сложившемся, как полагает большинство исследователей, в середине II тысячелетия до н.э. приблизительно 35 веков назад.

Открытие хеттского языка, оказавшегося индоевропейским, позволило ученым проникнуть глубже в «тьму времен». Историки и языковеды получили в свое распоряжение хеттские первоисточники, среди которых автобиографии царей с описанием их деяний.

Из надписи царя Анитты, жившего примерно в XVIII веке до н.э., ученые узнали о победе хеттов над другими племенами, о завоевании в кровопролитной битве города Хаттусас, ставшего позже хеттской столицей.

В XIV веке до н.э. царь Суппилулиумас предпринял походы против сирийских княжеств, подчинявшихся Египту. Бурное продвижение хеттов на югдлилось не одно десятилетие и привело к столкновениям с Египтом. Долгая и упорная борьба между хеттами и египтянами завершилась битвой при Кадеше. После этого между египетским фараоном Рамсесом II и хеттским царем Хаттусилисом III в первой половине XIII века до н.э был заключен мир. Территорию Сирии обе великие державы поделили между собой. Между хеттами и Египтом установилось культурное и торговое общение.

Дешифровка хеттской клинописи поставила Бедржиха Грозного в один ряд с Шампольоном. А богатейшая эрудиция, тонкое понимание лингвистических и этнографических общностей цивилизаций, служившие основой его необыкновенной интуиции, позволили ему вместе с одареннейшим историком и лингвистом из Болгарии Владимиром Георгиевым встать во главе нового течения в науке — палеославистики.

К сожалению, Грозного постигла неудача при попытке расшифровать иероглифы Мохенджо-Даро в Индии и письмена острова Крит. Но несмотря на эти неудачи, имя Грозного справедливо чтится всеми учеными мира, будь то археологи, историки или лингвисты.

ЛЮДИ И ЭВМ

Среди блестящих имен ученых прошлого и нашего веков, посвятивших себя проблемам дешифровки древних письменностей, достойное место занимает и имя нашего современника — советского ученого Юрия Валентиновича Кнорозова. Выдающийся этнограф, специалист по доколумбовой Америки, он много сделал для понимания древней истории этого континента. Но основным его достижением, главным его делом были и остаются работы, посвященные дешифровке письменности майя. Проблемы письменности этого народа, населявшего когда-то полуостров Юкатан, проявились еще в XVI веке, и вот как это произошло.

В августе 1549 года на полуостров Юкатан прибыли пять монахов ордена францисканцев. Они стали первыми миссионерами в завоеванной испанцами стране майя. Одним из них был Диего де Ланда, основавший первый в стране монастырь Сан Антонио и ставший в 1561 году епископом объединенных гватемальской и юкатанской провинций. Тоща же он ввел инквизицию и начал ревностно насаждать христианство. 12 июня 1562 года, чтобы окончательно изгнать «языческий дух», он приказал собрать и сжечь все рукописные книги майя. Четыре года спустя Ланда, вероятно, частично осознал тяжесть содеянного и начал писать подробную историю Юкатана. Он, в частности, попытался разгадать иероглифы майя и составил «азбуку» для их чтения, но сопоставление иероглифов со звуковым произношением тогдашнего языка майя и испанской азбуки не привело к какому-либо результату. А почти все тексты безвозвратно погибли...

От книг майя, или кодексов, как их часто называют, остались лишь четыре случайно уцелевших экземпляра. Это длинные полосы бумаги, изготовленные из растительных волокон. Эту бумагу с обеих сторон покрывали белой известью, и на ее поверхности жрецы чертили четкие иероглифические знаки, раскрашивая их растительными и минеральными красками. В 1739 году в Вене был обнаружен и после этого переехал в Дрезденскую библиотеку так называемый Дрезденский кодекс. Его длина 3,5 м; он сложен «гармошкой» в 78 листов. В 1859 году среди бумаг в Парижской библиотеке был обнаружен второй кодекс — Парижский. Вскоре в Мадриде нашли и третий кодекс — Мадридский, длиной 6,55 м. А совсем недавно, в 1973 году, была опубликована так называемая рукопись Гроле, найденная в одной частной коллекции в Нью-Йорке. Ее происхождение неизвестно; рукопись состоит из 11 страниц без начала и конца.

Письменность майя построена из так называемых «глифных блоков». Это квадратные или прямоугольные элементы, составляющие отдельные группы надписей. Глифные блоки могут соединяться в горизонтальные ряды для чтения слева направо или в вертикальные колонки для чтения сверху вниз.

Истинные элементы письменности находятся внутри блоков. Известно более 800 таких элементов. Каждый глиф содержит «главный знак», занимающий большую часть блока, и несколько вспомогательных. Главные знаки либо имеют абстрактную (геометрическую) форму, либо изображают голову человека, животного или птицы.

Первым, кто попытался (но тщетно) прочесть знаки майя, был Брасьор дьо Бурбур. В 1881 году французский языковед Леон дьо Рони поставил дешифровку на научную основу. Предположив, что письменность майя является иероглифической, и используя азбуку Ланды, он выделил знаки-идеограммы для обозначения цветов, иероглифы, означающие четыре стороны света, и фонетические знаки. Его работу продолжил американец Сарус Томас, однако, как и Рони, он допустил много ошибок. Они возникли из-за неточного изображения знаков в азбуке Ланды; отождествление их с оригинальными иероглифами оказалось очень трудной задачей.

В результате этих неудачных попыток широко распространилось мнение, что иероглифы майя не передают звуковую речь. Но...

В 1952 году в журнале «Советская этнография» была опубликована статья Юрия Валентиновича Кнорозова «Древняя письменность Центральной Америки».

Молодой советский ученый убедительно показал, что письменность майя является иероглифической и, следовательно, передает звуковую речь. В следующих своих трудах «Система письменности древних майя» (1955) и «Письменность индейцев майя» (1963) Кнорозов окончательно установил, что письмо майя подобно древним иероглифическим письменностям египтян и китайцев и что большинство иероглифов майя имеет строго определенное фонетическое значение.

Оригинальная система дешифровки неизвестных письмен, предложенная Ю. В. Кнорозовым и названная позиционной статистикой, получила широкое признание. В частности, она позволила использовать в работе ЭВМ, то есть решать сложные проблемы языкознания на основе математического анализа.

Но не все ученые разделили мнение Кнорозова. Например, немецкий этнограф Томас Бартель считает, что письменность майя — это своеобразное «зачаточное» (эмбриональное) письмо. Американский востоковед И. Дж. Голб утверждает, что рукописи майя подобны пиктограммам североамериканских индейцев.

В фундаментальном труде «Иероглифические рукописи майя» (1975) Б. В. Кнорозов убедительно опроверг подобные мнения. Он полностью расшифровал четыре иероглифические рукописи XII—XV веков, которые оказались справочниками (требниками) сельских жрецов, содержащими подробный список обрядов, жертвоприношении и предсказании.

В середине 60-х годов на волне заслуженного успеха Ю. В. Кнорозов предпринял попытку расшифровать протоиндийскую письменность — знаки Мохенджо-Даро и Хараппы. Но на этом пути его, как когда-то и великого чеха Бедржиха Грозного, ждала неудача. ЭВМ на этот раз оказалась бессильна.

Город мертвых — Мохенджо-Даро, загадочный Фестский диск, таинственные этруски стоят в одном ряду с такими тайнами нашей планеты, как статуи острова Пасхи, исполинские рисунки животных в пустыне Наска, египетские пирамиды и Атлантида.

Проблему происхождения этрусков и их языка специалисты называют иногда «загадкой номер один» современной исторической науки. Этрусские слова «цистерна», «персона», «церемония» и ряд других вошли в языки мира. Римлян считают учителями Западной Европы. Учителя учителей — этруски. Но кто они были, на каком языке говорили — это оставалось загадкой.

Оставалось загадкой и происхождение критян: подданных царя Миноса, первоевропейцев, искусство которых стало предтечей гениального искусства Древней Эллады; создателей уникального письменного памятника — Фестского диска. Изготовленный на Крите в XVII веке до нашей эры диск представляет из себя древнейшую на земле штампованную надпись.

Не знали мы и имени народа, воздвигавшего четыре и более тысяч лет назад многоэтажные города в долине Инда и у подножий Гималаев, владевшего десятичной системой счисления и системой йогических упражнений, приручившего слона и горбатого быка-зебу.

Но этруски, критяне и протоиндийцы оставили после себя письменные памятники. И у нас, ныне живущих, была лишь одна возможность узнать, кто они, — это заставить говорить их самих, то есть прочесть их письмена.

КАК ПОСТИЧЬ ТАЙНУ

В 1852 году президенту США был доставлен дипломатический пакет, где вместо обычной бумаги с текстом лежали предметы. Индейцы племени моки предлагали дружбу и торговлю. Вот как «рассказал» это

письмо индеец, доставивший пакет: одна из фигур представляет собой народ моки, вторая — президента. Шнурок — это дорога, которая их разделяет; перо, привязанное к шнурку, — место встречи; окрашенная часть — расстояние между президентом и местом встречи. Несколько перьев между неокрашенной и окрашенной частями шнурка обозначает племя навахо, что живет между Вашингтоном и моки. Значение же тростниковой курительной трубки, приложенной к пакету, не нужно было объяснять она давно стала символом войны и мира; принять ее -значило принять дружбу и мир, отвергнуть — вступить на тропу войны.

Это всего лишь один пример так называемого «предметного письма», являющегося первой и наиболее значительной ступенью, предваряющей собственно письменность.

Вообще о письменности в прямом смысле мы можем говорить лишь в том случае, если находим два ее признака, а именно: если, с одной стороны, производилось действие рисования в самом широком понимании (начертания знаков, выскабливание, вырубание, нанесение зарубок и т.п.), а с другой — преследовалась цель сообщения, причем сообщения или иным лицам, или — для сохранения в памяти — самому пишущему.

Использование рисунков (в самом широком смысле) при наличии указанных признаков — это уже следующая ступень развития письменности. Зарождение такого рисования следует искать среди наскальных рисунков, восходящих к самой глубокой древности. Подобного рода письмена объединяют под названием «рисуночное письмо».

Специалисты отличают рисуночное письмо в более узком смысле (пиктография) от письма идей (идеография) как более высокой ступени развития рисуночного письма. Мы имеем дело с пиктографией в том случае, когда рисунок символизирует тот же предмет, который он изображает. Иначе говоря, если, например, вместо понятия и слова «солнце» рисуют круг с расходящимися лучами, то он применяется здесь как знак-рисунок (пиктограмма). Но подобный знак-рисунок превращается в знак-идею (идеограмму), когда на основе общего соглашения он обозначает уже не сам изображенный конкретный предмет, а связанную с ним «идею»; то есть, когда, например, данный круг с расходящимися лучами будет обозначать уже не «Солнце», а что-нибудь вроде «жара» или «тепло», «горячий» или «теплый».

Общим признаком всякого рисуночного письма, будь оно пиктографическим или идеографическим, яляется отсутствие какой бы то ни было связи между письменным изображением и звуками живого языка. Ряд таких изображений может быть довольно верно «прочитан» всяким, кто будет их рассматривать, независимо от того языка, на котором он говорит.

Со временем знак рисуночного письма, пройдя стадию (в том, что касается формы) упрощения и фиксации знаков — рисунков, стал обозначать только слово. Тем самым знак письма превратился в знак, выражающий определенный звук или группу звуков. Данный процесс называется фонетизацией (озвучиванием) письменности. Он привел к возникновению «словозвукового» или логографического письма, лежащего, без сомнения, в основе перехода к следующей ступени развития письменности. В самом деле, если языки, которые передаются этим письмом, содержат множество односложных слов или если их многосложные слова имеют простую и закономерную структуру слогов, то слово — звуковое (логографическое) письмо развивается в слоговое письмо. Целый ряд словных письменностей можно рассматривать как стадию перехода к слоговому письму; в то же время чисто слоговое письмо встречается сравнительно редко.

Высшая ступень развития письменности — буквенное или алфавитное письмо, где каждый знак передает определенный отдельный звук того или иного языка.

Мы привыкли к нашему буквенному письму, хотя «алфавитным» его можно назвать весьма условно. Действительно, разве все его буквы соответствуют одному звуку русского языка? Нетрудно увидеть, что не все.

Вот буквы «я», «ю», «ё»„. Таких звуков в русской речи нет. И если сделать запись с помощью других русских букв, то вместо «я» получим «йа», вместо «ю» — «йу», вместо «ё» —«йо». Иными словами буквы, «я», «ю», «ё» — не алфавитные, а слоговые.

Таким образом, в русской -азбуке помимо знаков для отдельных звуков («а», «б» и др.) есть и слоговые знаки.

В слоговой же письменности каждый знак обозначает отдельный слог.

В зависимости от типа слогов различают, покрайней мере, два типа слогового письма. Знаки письма первого типа передают только открытые слоги, состоящие из сочетаний «согласный плюс гласный» или же «чистого гласного» (т.е. слоги типа «та», «ту», «а», «о» и т.п.), а знаки письма второго типа передают не только открытые, но и закрытые слоги типа «согласный плюс гласный плюс согласный» или же «гласный плюс согласный» (т.е. слоги типа «пер»; «ат», «ут»). При этом для силлибариев первого типа число возможных слогов, а следовательно, и знаков составляет не более 100-120, а для силлибариев второго типа оно измеряется уже многими сотнями.

Строй слоговой письменности необыкновенно прост и целесообразен. Слоговое письмо более информативно, чем буквенное, поскольку с его помощью можно записать намного больше звуков и потому полнее передать фонетические особенности того или иного языка. Но таковым оно является, если в языке имеется не слишком много слогов;

иными словами, если знаки письменности передают только открытые слоги. Таковой, в частности, является современная японская письменность катакана.

В XIX—XX веках были дешифрованы многие древние письменности. Каждой из этих дешифровок предшествовали десятки, а подчас и сотни неудачных попыток проникнуть в содержание надписей. Авторы некоторых из этих попыток получали на начальном этапе работы в общем неплохие результаты, однако, переоценив свои возможности и возможности материала, они не останавливались на достигнутом, а, оставив в стороне соображения здравого смысла, вступали в область фантастических измышлений. Другие попытки дешифровок были обречены на неудачу с самого начала. Авторы их, не видя характерных связей между неизвестным и известным, но стремясь их увидеть во что бы то ни стало, пытались сами конструировать эти связи, и чаще это кончалось тем, что «дешифровщики» начинали заниматься обычной подгонкой. При этом они подгоняли свои тексты под тот или иной язык, читая одни знаки вместо других (как это делалось, например, при дешифровке этрусских надписей), объясняя плохие чтения либо ошибками писцов, либо «спецификой» дешифруемого языка. Что же касается добытого таким путем содержания, то здесь обычно действовали по принципу: «чем нелепее, тем лучше» (считалось, что на неизвестном языке могло быть написано все, что угодно). Бывало и так, что «дешифровщики» не утруждали себя сравнением неизвестного письма или языка с известным письмом и языком. Получая тем или иным способом «чтения» на «новом языке», они наделяли эти чтения каким угодно содержанием.

Иногда думают, что подобные построения трудно опровергнуть. В действительности опровергнуть их довольно легко, ибо они всегда содержат множество внутренних противоречий; но даже если бы они оказались внутренне непротиворечивыми, в них можно было бы отыскать уязвимые места. Дело в том, что язык человека обладает определенными закономерностями (а письменность — это графическое отображение речи, и значит, языка). Каждый язык имеет свою особую систему (а не хаотический набор) звуков, гласные и согласные в словах чередуются определенным образом и т.д. «Языки» же, получаемые в результате псевдодешифровок, такими закономерностями не обладают.

Неверно считать, что псевдодешифровщики обычно являются профанами. Нередко в этой роли выступали заслуженные ученые, почтенные эрудиты.

Но одной эрудиции в дешифровке явно недостаточно, точно так же, как недостаточно и интуиции, хотя дешифровка вряд ли может удаться без той и другой.

Интуицию можно было бы определить как способность подсознательно идентифицировать существенные признаки и связи; отсюда следует, что ничего «мистического» в интуиции нет. Действительно, прослеживая теперь ход той или иной дешифровки, можно убедиться, что ответы на вопросы, которые ставили перед собой дешифровщики, были заложены в самом материале, надо было лишь из хаоса возможных решений выбрать единственно верные. Ставя вопрос о том, какие же связи могут быть названы существенными, какая структура — характерной, дешифровщик должен иметь в виду следующее.

В письме и в языке действует принцип экономии, что приводит к построению компактных, упорядоченных иерархических цепей и систем. Так, письмо может включать лишь знаки для слогов типа Г (гласный) и СГ (согласный плюс гласный), либо знаки типа Г, СГ, ГС, СГС («слоговое письмо»), либо только знаки типа С и Г («алфавитно-буквенное письмо»). Есть и другие виды письма, однако важно подчеркнуть, что набор типов письменных знаков в данной письменности всегда крайне ограничен и строго упорядочен. Этого не мог, например, понять англичанин Т. Юнг, увидевший в египетской записи имени Птолемея знаки типа С, Г, СГ, ГС, ГСГ. Это понял, однако, Шампольон, показавший, что в имени Птолемея, как и в ряде других имен, египтяне использовали знаки типа С и Г. А Майкл Вентрис, занимавшийся дешифровкой критского линейного письма Б, установил, что знаки этого письма передают лишь звучания типа Г и СГ, что впоследствии определило успех дешифровки этого письма, выполненной автором этих строк.

Но есть в дешифровке, тем не менее, определенный барьер: можно определить принципиальный строй и состав письма, даже можно выяснить, какие знаки выражают гласные, какие — согласные, какие — группы согласных и гласных (и какие именно группы), но прочесть эти самые гласные и согласные, определить звучание знаков нельзя, если это звучание не подсказано написанием тех же знаков при помощи другого письма.

И все же, как работает мысль у тех дешифровщиков, которые добились надежных результатов? Совершенно ясно, что на начальном этапе работы они руководствуются соображениями здравого смысла. Просматривая текст, они подвергают его — сознательно или подсознательно — комбинаторному анализу, выделяя и классифицируя группы сочетаний. Существенные особенности идентифицируются ими, разумеется, не только интуитивно, подсознательно, — интуиция лишь сберегает его энергию, не позволяя ей растрачиваться на создание совершенно бесплодных построений. При этом отбираются действительно нужные факты из того многообразия фактов, которые дают известные письменности и языки, так или иначе связанные с дешифруемой письменностью и языком. И вся сознательная работа дешифровщика направлена на отыскание существенных связей (внутри текста или между текстом и внешней средой). Бывает иногда и так, что дешифровщик допускает в своей работе ошибки, причем часто, допустив промах, он чувствует (как чувствует поэт, не находящий нужной рифмы) неудовлетворенность, — тут тоже сказывается интуиция. Она же может привести его и к такому выводу: «Это, кажется, так, хотя и не знаю почему». Если в этот момент проанализировать ход его мысли, то окажется, что заложенные в материале данные уже привели его подсознательно к идентификации какой-то закономерности и она вскоре будет осознана им и получит в его рассуждениях дальнейшее обоснование.

Таковы самые общие соображения о методике начальной работы дешифровщика.

А теперь перейдем к описанию некоторых частных методов, используемых в дешифровке.

В специальной работе о методах дешифровки П. Аальто классифицирует различные виды дешифровок следующим образом: дешифровка неизвестного письма, которым записан известный язык; дешифровка неизвестного языка, записанного известным письмом (этот вид работ предпочтительно называть интерпретацией); дешифровка неизвестного письма и языка (неизвестный язык записан неизвестным письмом). Эту классификацию принимает и И. Фридрих. В зависимости от того, с каким видом дешифровки исследователь имеет дело, он использует, согласно Аальто, те или иные приемы дешифровки; эти приемы кратко перечисляет Фридрих, замечая при этом, что «для раскрытия всякой неизвестной письменности и всякого неизвестного языка необходим хотя бы какой-нибудь опорный момент; из ничего нельзя ничего дешифровать». Следует, однако, учитывать, что, как правило, дешифровщик не знает, с каким именно видом дешифровки он имеет дело. Неизвестный язык может оказаться известным и т.д. И чтобы облегчить решение задачи, при дешифровке неизвестного письма, исполненного неизвестным языком, необходимо создать на основании пусть косвенных данных (археологических, исторических) рабочие гипотезы о языке дешифруемой письменности.

Что касается «опорных моментов» при дешифровке письменностей, то Фридрих относит к ним, в частности, следующие: установление направления письма, выявление словоразделов, идентификация типа письма (буквенное, слоговое и т.п.), возможность выявления собственных имен, наличие билингв, возможность использования искусственных билингв (вроде надписей на топорах типа «топор такого-то»);

наличие идеограмм или детерминативов, уже известных из других письменностей или имеющих характерный рисуночный облик.

Для определения типа письма — буквенное, слоговое или словесно-слоговое — Фридрих предлагает проводить обыкновенный подсчет количества различных знаков среди общего числа знаков дешифруемой письменности. Но необходимо при этом соблюдать осторожность, ибо есть, например, буквенные письменности, число букв в которых больше, чем число слоговых знаков в некоторых слоговых письменностях. Так, в алфавите кавказских агван было 52 буквы. Фонетические системы некоторых других кавказских языков еще более богаты. Важно помнить также и то, что в ряде случаев до нас дошли незначительные по объему письменные памятники, поэтому число знаков в сохранившихся памятниках данной письменности может быть меньшим, чем соответствующий алфавит или силлибарий. В таких случаях уместно применить разработанный А. М. Кондратовым способ количественного определения репертуара знаков (количества различных знаков) по нарастанию новых знаков на каждые 25 (или 15, 10) знаков текста.

Говоря о выявлении словораздела, Фридрих имеет в виду идентификацию в тексте знаков словоделения (обычно известных из других письменностей): вертикальных черточек, двоеточий, пробелов. Следует, однако, учесть, что сплошной (не разделенный на слова текст в котором знаки словоразделов отсутствуют) не так уж трудно разделить на слова, проведя структурно-дистрибутивный анализ (то есть выявив закономерности, присущие речи человека, а следовательно, и тексту). Изнутри же, из самого текста, можно определить, какие части слов являются знаменательными, а какие — формальными морфемами (то есть отделить основы от приставок, окончаний, суффиксов); имена можно отделить от глаголов и провести еще ряд других формальных операций подобного рода. Изнутри же можно определить и характер письма, отделить в буквенном письме гласные от согласных, в слоговом — знаки типа Г от знаков типа СГ и т.п. Все это — основываясь

на внутренних закономерностях текста, не прибегая к «внешним сравнениям». Понятно, что современная дешифровка невозможна (немыслима) без структурно-дистрибутивного анализа текста; впрочем, его фактически производили уже и первые дешифровщики, в частности Шампольон.

Но об этой стороне работы дешифровщика Фридрих, к сожалению, говорит мало, и, больше того, продолжая приведенную выше мысль, он пишет: «Если не за что ухватиться, если опора пока еще не найдена, значит, серьезных результатов достичь невозможно — остается лишь простор для беспочвенных фантазий дилетантов». Однако представители советской школы дешифровщиков, в частности И. М. Дьяконов, считают, что для получения первичных результатов вовсе нет необходимости искать опору где-то вне текста. Только на последнем этапе работы без внешней опоры, о которой говорил Фридрих, пока ни один преуспевающий дешифровщик не смог обойтись.

И. М. Дьяконов намечает два типа опорных пунктов для дешифровки: опорные пункты, которые дает нам текст, и опорные пункты, лежащие вне текста (в первую очередь, по Фридриху, в билингвах). Следовательно (по И. М. Дьяконову), мы можем говорить о двух различных этапах дешифровки: 1) дешифровка «изнутри», то есть исключительно на основе выявления закономерностей текста, и 2) дешифровка «извне», с помощью билингвы (оба текста — на известном и неизвестном языке — совпадают полностью), квазибилингв (оба текста — на известном и неизвестном языке — совпадают не полностью, а лишь по общему содержанию), искусственных билингв и с помощью этимологического и акрофонического методов.

Суть этимологического, или, иначе, иконографического, метода состоит в сравнении знаков письменности, которую предстоит расшифровать, со знаками уже известной письменности. При этом знаки, идентичные в графическом отношении знакам известной письменности, получают фонетические значения последних.

Суть акрофонического метода состоит в том, что исследователь отождествляет знаки с каким-либо предметом и берет для чтения из названия этого предмета первую букву (если письмо буквенное) или первый слог (если письмо слоговое). Этот метод очень эффективен, когда известен язык письма, и потому так важно, уже на предварительной стадии, иметь рабочую гипотезу в отношении языка дешифрируемой письменности, созданную на основании косвенных (археологических, исторических) данных.

Многие дешифровки прошлого были произведены при помощи билингв, а также квазибилингв или искусственных билингв. Благодаря наличию двуязычных параллельных текстов (один текст на неизвестном языке, другой — на известном) были дешифрованы египетская, ликийская, лидийская и другие письменности. При дешифровке с помощью билингвы обычно используется также и комбинаторная методика, причем билингвистическим анализом пользуются лишь на начальном этапе дешифровки, а затем применяется только комбинаторный метод. При комбинаторном анализе оставшуюся не идентифицированной часть знаков пытаются отождествить, используя наблюдения такого плана, например, что неизвестный знак является графическим вариантом известного знака или он может передавать звучание, близкое тому, которое передается известным знаком, и т.д. При билингвистическом и сходных методах исследования отправным пунктом является идентификация собственных имен. Так, отправным пунктом дешифровки египетского письма явилась идентификация имени Птолемея на Розеттском камне.

Следует подчеркнуть, что в принципе метод билингвы мало чем отличается от метода искусственной билингвы. В начале прошлого века методом искусственной билингвы воспользовался Гротефенд, заложивший основы дешифровки персидской клинописи. Он исходил из того, что персидская надпись должна начинаться с определенной традиционной формулы (в пользу этого говорили исторические сведения). Этот вывод подтверждался и структурой надписи. В формуле упоминались имена царей. При идентификации имен царей Гротефенд, как и Шампольон, опирался на ограниченный список царских имен.

Квазибилингва дает в руки дешифровщику орудие, гораздо менее сильное, чем точная билингва. При квазибилингве один текст является не переводом, а лишь пересказом другого, отсюда расплывчатость критериев в идентификации отдельных слов неизвестного текста. Квазибилингва способна и увести в сторону, что наглядно продемонстрировали этрусские золотые пластинки из Пирги. На одной из этих пластинок содержится надпись на финикийском (?) языке. Текст того же содержания, по мнению специалистов, должен был находиться и на остальных двух пластинках, так как все три пластинки найдены в одном месте.

До сих пор мы говорили о методах, которыми пользуются в тех случаях, когда ключ к дешифровке неизвестного текста дают внешние данные. Рассмотрим теперь методы, применяемые в тех случаях, когда, по словам Фридриха, дешифровщику «не за что ухватиться».

Благодаря целому ряду ограничений, наложенных на язык и речь человека, возможно выявление многих элементов структуры языка и речи (а также структуры письма) даже на материале очень небольших

по объему текстов. Другое дело, что ограниченный материал дешифруемого текста не позволяет довести дешифровку до конца — для этого, действительно, нужны «внешние данные», — однако начало дешифровки может быть положено без обращения к ним. В идеале всякую дешифровку следовало бы начинать «изнутри», и доводить ее до того этапа, когда обращение к «внешним» данным становится неизбежным. Использование же всевозможных внешних данных путем применения перечисленных выше методов явилось бы не только продолжением, но и проверкой дешифровки.

Исследуя текст изнутри, дешифровщик вскрывает особенности его структуры, распределение отдельных элементов текста, представляющих те или иные классы (классы письменных знаков, морфем, слов и др.). Методика, применяемая в этом случае дешифровщиками (по И. М. Дьяконову), может быть охарактеризована как структурно-дистрибутивная.

Структурно-дистрибутивные методы используются как при анализе плана выражения, так и при анализе плана содержания. Анализируя план выражения, исследователь должен выявить определенные классы письменных знаков на основе их распределения в тексте. Так, Вентрис отделил знаки для гласных (Г) от знаков для согласных с последующим гласным (СГ) благодаря тому, что знаки типа Г встречались, как правило, в начале слов (внутри слов гласные входили в состав знаков типа СГ).

Советский исследователь Б. В. Сухотин разработал алгоритмы, на основании которых гласные могут быть отделены от согласных в буквенном тексте на любом языке. Сухотин проверяет свои алгоритмы на электронно-вычислительных машинах, но возможно идентифицировать классы гласных и согласных в буквенном письме и «вручную». Методика эта основана на определенном свойстве человеческой речи:

в ней гласные и согласные распределяются весьма равномерно (причем в языках, допускающих значительные скопления согласных, редки скопления гласных, в языках же, допускающих значительные скопления гласных, скопления согласных либо редки, либо невозможны). Естественно, что в группах из трех букв со срединным гласным в языках первого типа слева и справа будут находиться, как правило, согласные, в языках второго типа слева и справа от согласного будут стоять гласные. К тому же существует немало языков, в которых слова вообще строятся в соответствии со строгой структурой СГСГ, СГСГСГ и т.п. (ср. японский, яванский, из древних — пали и др.). Понятно, что, учитывая эти особенности человеческой речи, нетрудно гласные буквы отделить от согласных (при идентификации отдельных классов можно иметь в виду следующее: в системе — не в цепи! — гласных всегда меньше, чем согласных.

Основу структурной дистрибутивной методики исследования плана содержания заложил Ипсен в своем анализе надписи на Фестском диске. Суть этой методики состоит в том, что в тексте можно отделить именные и глагольные флексии от основ соответствующих слов. (Флексия — окончание, последняя часть слова, изменяющаяся при склонении, спряжении.) Сделать это нетрудно: флексии встречаются часто, причем с данной группой основ сочетаются флексии данного, определенного типа (что и позволяет противопоставить имена глаголам). Идя дальше, можно выделить аффиксы (они не столь подвижны, как флексии, тем не менее основы с аффиксами от корневых основ отделить можно). (Аффиксы — приставки, суффиксы.)

Структурно-дистрибутивная методика — метод позиционной статистики — была разработана Ю. В. Кнорозовым в его работе по дешифровке письма древних майя.Почти все вышеизложенное касается по преимуществу «фонетических» видов письма — алфавитных и «слоговых»; идеографические письменности ставят перед исследователем задачи особого рода.

(Продолжение следует)