Зачем Лондону Brexit, или Как Британия становится Украиной

Они смотрят на мир иначе, они убеждены в своей уникальности, они думают, что достойны Френсиса Дрейка!

Чем ближе становится дедлайн, тем интереснее кажется вопрос смысла всего действа. Каким образом правящая элита страны, минимум два века правившая значительной частью мира, оказалась в таком очевидно плохом положении? Как она вообще довела страну до края пропасти? И самое главное — зачем?

На сей счет в ведущем лондонском русскоязычном журнале «Zima» вышла пусть местами и странная, но в целом действительно отличная статья одного российского инвестиционного банкира. Интересна она, прежде всего, тем, что изложена не академически «вообще», а с позиции тех, кто желающих Brexit британцев понимает и способен их мотивы понятными словами изложить. Хочу отметить, у автора это получилось весьма отменно. И на самом деле понятно. Как очевидно из его статьи и то, почему британцы, спровоцированные своей элитой, в конечном счете ошиблись.

Между сторонниками и противниками членства в ЕС конфликт давно пригорал по линии простого вопроса — а оно Британии зачем? По мнению сторонников, остаться требовалось всего по трем причинам. Во-первых, если уйти, одним будет хуже. Во-вторых, некие моральные обязательства Англии «быть в европейском клубе». В-третьих, сетования на чисто бытовые сложности с поездками с Острова на Континент. И более ничего.

Тогда как противников возмущали перемены, произошедшие в Единой Европе за последнюю четверть века. С эдакой обидой обманутого человека, мол, в 1973-м, предлагая присоединиться к проекту, Брюссель обещал совсем другое. Чисто таможенный союз, выгодный всем участникам. С которым британские джентльмены как бы не спорят и сейчас. Ибо зачем, если оно выгодно! Но вместо обычного торгового объединения Евросоюз задним числом начал навязывать Лондону возмутительные политические ограничения, шаг за шагом урезая государственную независимость бывшей великой Британии.

Более того, формируемое Брюсселем единое политико-экономическое пространство привело к огромному потоку дешевой рабочей силы, хлынувшей из Восточной Европы в североевропейские страны, где масштаб социальных гарантий и уровень доходов был наиболее высоким. Тем самым якобы отнимая рабочие места у местных и ложась тяжелым бременем на бюджеты социальных служб.

А самое главное, гордая британская нация решительно не может отказаться от суверенитета собственных выбираемых демократических институтов в пользу какого-то там Брюсселя, где Британия оказывается поставлена на один уровень с прочими 27 странами, обладающими таким же правом вето, как она. Возмутительно! Может, такое положение вещей и удобно Берлину, но для специфики Британии оно не годится. Где это видано, чтобы Европейский суд имел верховенство над Высоким судом Лондона?

Но главное, что Сити решительно не желает отказываться от верховного контроля над финансовой индустрией. Тенденция законодательных инициатив ЕС, сложившаяся к настоящему моменту, говорит, что через 5−7 лет контроль за Сити окончательно перейдет в Брюссель, вынуждая Британию лишь дисциплинированно исполнять его указы, как рядовой стрелок пехотной линии.

Таким образом, оптимальный вариант выглядит очевидным. Только решительный выход Королевства из Общей Европы сохранит британскую политическую независимость и лидерство, преимущественно финансовое, правда, на втором месте после США, но всё равно лидерство в англосаксонском мире (включающем США, Англию, Канаду, Австралию и Новую Зеландию). Уровень экономического роста в нём будет заведомо превосходить тихо стагнирующие оставшиеся страны Континента. Это называется «думать о завтрашнем дне».

Считается, что хоть все газеты и телеэкраны агрессивно агитировали за сохранение членства, гордая и независимая нация, прежде всего простые люди, там всякие таксисты, офисные клерки, домохозяйки с домовладельцами, тем не менее проявили твердость, гордость и прозорливость. Они проголосовали за Brexit. Потому что Европа тонет, а Британия с 2016 по 2018 год имеет самые высокие темпы экономического роста в ЕС. И она намерена сохранить свои преимущества. Потому Brexit'у быть, как бы кто их ни пугал.

Лично от себя хочу отметить, что это изложение картины действительно является самым четким и емким из всех мне известных «докладов с той стороны баррикад». Обычные статьи больше вдавались в межличностные трения ведущих политиков и общие слова про глобализм. Хотя тут очевидно, что основу сторонников «уйти» в Великобритании составляли как раз глобалисты.

Другой вопрос, что они либо целенаправленно обманывают простых людей, откровенно играя на традиционном британском высокомерном чванстве, либо запутались настолько, что обманывают сами себя.

Я даже не буду особенно цепляться к цифрам преимущества в экономическом росте. Его в действительности нет уже давно. Например, по данным Евростата, темпы роста ВВП стран ЕС за 2017 год в среднем по Евро28 составляли 2,4%. Из них показатели 19 государств были выше. В том числе у восьми — выше в два раза и больше. Среди них у трех — выше почти в три раза (Ирландия — 7,8%, Румыния — 6,9%, Мальта — 6,6%).

Средний по Европе показатель продемонстрировали шведы. Остальные 9 стран до него не дотянули. Причем если Люксембург (2,3%), Дания (2,2%) и Германия (2,2%) отстали в общем не сильно, то показатель Британии оказался пятым с конца — лишь 1,8%. Хуже только у бельгийцев (1,7%), итальянцев (1,5%), греков (1,4%). Где тут явное превосходство в темпах над всеми странами Европы — решительно непонятно.

Впрочем, речь о другом. Автор очень хорошо показал британское понимание сути современной экономики. Из шести озвученных ключевых британских преимуществ пять являются совершенно бюрократическими.

«Многовековые демократические институты». Надо полагать, имеется в виду монархия в целом, ибо если вспомнить казнь Карла Первого и последующие потрясения, то британские институт «демократии» ничем особо не превосходят европейские. Если на то пошло, демократические институты Лихтенштейна малость подревнее будут. Монархия там существует непрерывно с 1607 года, тогда как монархическая линия Великобритании прервалась в 1649-м.

Независимое судопроизводство. Особенно наглядно свою независимость проявившее в деле Скрипалей.

Уникальный налоговый режим. Полагаю, в дополнительных комментариях не нуждается.

Одна из лучших (по их мнению) систем образования с мощными университетскими научными центрами.

И многовековые культурные традиции. Особенно рельефно себя проявившие в отказе выдать хранящееся в Лондоне ее законное государственное золото одной латиноамериканской стране с формулировкой — а оно вам зачем? Пусть лучше у нас полежит. Не менее интересно культурные традиции проявились в истории с Ираном.

И только один реальный источник доходов — глобальная финансовая система (Сити).

Стоит ли удивляться, что угроза ее потерять вызывала такую бурную реакцию? А как могло быть иначе, если услуги формируют 68% британского ВВП, и половина из этой цифры — финансовые? В отрасли обслуживания денег (банки, фонды, страховые конторы, юридические службы, нотариусы, рейтинговые агентства, золотой фиксинг, лондонская биржа и так далее) напрямую занято от четверти до трети трудоспособного населения страны. А так как они ездят на такси, пользуются услугами пабов и составляют главный рынок сбыта всего на Острове торгующего, то именно их мнение в конечном итоге было доминирующим в части формирования позиции общества.

Правда, автор слегка слукавил — в действительности этих «здравых настоящих британцев, достойных времен Френсиса Дрейка» оказалось очень незначительное большинство, едва хватившее для перевеса. Так что фактически страна раскололась 50 на 50. На финансистов, уверовавших в нерушимость их власти над деньгами мира, и всех прочих, чье благоденствие зависело как раз от сохранения членства в ЕС. Для страны, практически лишенной тяжелой промышленности и передовых технологических отраслей, этот фактор весьма важен. Как для понимания процесса выбора, так и для оценки последующих перспектив.

Кстати говоря, есть мнение, что про темпы роста банкир не так уж и не прав. Учитывая, что в нынешней формации капиталистической системы основная (более 50%) доля совокупной прибавочной стоимости в конечном счете оседает в банках и инвестиционных фондах, весьма даже может быть, что доходность именно финансового сектора Королевства действительно могла превосходить уровень прочей части финансовой системы Европы.

Но тот факт, что в сложении со всеми остальными отраслями в целом по экономике страны темпы роста оказались на 25% ниже среднеевропейского, более чем убедительно свидетельствует о чудовищной глубине экономического кризиса во всех прочих секторах британской экономики. Но финансистов такие мелочи, вероятно, никак не волновали.

Особенно учитывая тот факт, что благоденствуют они даже не на своих деньгах, а на обслуживании чужих, в абсолютном большинстве иностранных. То есть получалось, что сами эти деньги работали и получали прибыль в наиболее доходных областях по всему миру. Сливки с них снимали банкиры Сити. А что происходило в самой Британии, этих людей мира решительно не интересовало.

Получится ли у них сохранить контроль и традиции — очень вряд ли. По крайней мере, иностранные деньги из Сити уже побежали. Причем сразу табуном и мощно. Совокупные активы только 37 наиболее известных владельцев в сумме без сущих копеек составляют 1 трлн долларов, это при условии, что собственный британский ВВП за 2017 год составлял 2,6 трлн. Получается треть ВВП минус.

А если опираться на прогнозы ведущих экспертов отрасли, то некоторые оценки общего денежного драпа доходят до 5,8−5,9 трлн. Потому что бегут не только «новые» относительно публичные деньги финансовых организаций. В места более тихие и куда как более предсказуемые мигрируют и деньги очень «старые», в том числе монархических домов и древнейших финансовых династий, давно уже ведущих дела далеко от публичной плоскости. Без них у Сити только и останутся что одни его вековые традиции, но хватит ли их для намазывания на бутерброд для завтрака?

Но самое главное, они там, в Сити, не поняли, что никто Британию в 1973-м не обманывал. Наоборот, британцы сами отчаянно стремились успеть в уходящий поезд.

Если вкратце, объединительных проектов в Европе было два. Один, известный как Союз Угля и Стали, анонсировали французы с немцами еще в 1951 году. Он предполагал объединить ведущие промышленные центры Континента (Францию, Германию и тогда еще очень мощную Бельгию) для создания единого экономического кластера с созданием наднационального управляющего центра. Им требовались только Нидерланды в качестве морских ворот для сбыта продукции и Швейцария как лучший на тот момент мировой банковский кошелек, умеющий быстро и качественно осуществить расчеты с любым клиентом на планете.

Британцы в возможность еще совсем недавно, каких-то шесть лет назад, решительно между собой воевавших стран не просто экономически объединиться, а интегрироваться политически в новое надгосударство тогда решительно не поверили. Но когда участники подписали учредительные документа, к тому же к ним присоединилась Италия и еще ряд государств, постепенно формируя наднациональное правительство, в Лондоне, что называется, сильно дрогнули в коленках. Дело пахло возникновением Соединенных Штатов Европы вообще без Британии.

Сначала, с поддержкой США, Лондон попытался сколотить свой альтернативный союз общей Европы вокруг некоего объединения Англии и Франции. Пользуясь тем, что де Голлю идея СУС не нравилась решительно. Он тоже не желал ни с кем делиться национальным суверенитетом ради чего бы то ни было. Тогда как британцы предлагали простую и понятную, веками апробированную схему. Париж и Лондон главные, все остальные — на ступень или две ниже. Все решения французы с британцами принимают кулуарно, прочие — берут под козырек.

Но десять лет усилий не дали результата. Проект СУС быстро набирал обороты, создал собственную квазивалюту — экю, и быстро оптимизировал внутренние таможенные барьеры, что оборачивалось явным ускорением экономического роста и служило лучшей рекламой. Осознав, что поезд уйдет без них, британцы бросили попытки создания альтернативы и нацелились на запрыгивание в уходящий поезд. В расчете получить по ходу дела особые условия, максимизирующие все преференции от членства и минимизирующие любые обязательства. В том числе сохранив в неприкосновенности национальную валюту. Дальше Лондон занялся тем, на чём специализировался всегда — на саботаже.

Изначально политики, конечно, говорили об объединении всей Европы в нечто единое, но видели процесс достаточно просто. Сначала финальной формы, с передачей полномочий и экономической интеграцией, ЕС достигает в исходном составе. Потом, когда переходные процессы устаканятся, а юридическая и финансовая системы отладятся, можно будет постепенно, аккуратно, не спеша, рассматривать заявки на вступление от прочих стран. Строго наблюдая за балансом и переходя к интеграции следующего желающего только после полного встраивания предыдущего. Причем встраивания не в колхоз, как сейчас, а уже сразу в наднациональное государство с передачей всех полномочий на правах федеральной административной территории.

Добравшиеся до руководящих постов британцы начали тут же процесс ускорять. Интеграция — это сложно и долго. Да и зачем. Давайте пользоваться тем, что сильный синергетический эффект дает уже нынешний уровень объединения и прочие страны Европы прямо сейчас хотят «к прибыльному делу» присоединиться. Остальное допилим по дороге.

Когда прошло первое расширение ЕС, пополнившее ряды на пять государств, именно британцы активно выступали за торможение политических интеграционных процессов. Мол, торопиться нельзя, сложных вопросов много, всё только добровольно, только демократически, через многочисленные референдумы по малейшему чиху. Но процесс всё равно шел в сторону интеграции. Причем с явным лидированием Берлина и договорившегося с ним Парижа. Немцы двигают промышленную продукцию, французы — продовольствие. Так как никто никому не мешает, оба гранда по всем вопросам поддерживают взаимные позиции.

К счастью для Запада, тут случились 1989−1990 годы, когда официально закончилась холодная война и распался Восточный блок. ГДР вошла в состав ФРГ, а еще 8 стран (Чехия, Эстония, Венгрия, Литва, Латвия, Польша, Словакия и Словения) с подачи британцев тоже «захотели войти в ЕС». Лондон сделал всё для их ускоренного принятия в 2004 году. Это хорошо нагружало интеграционные процессы и сильно отодвигало появление тех самых СШЕ.

Потом британцы продавили программы экономического выравнивания, для скорейшего повышения уровня жизни в новых членах ЕС до уровня старых. Естественно, за счет финансовых дотаций развитых экономик Европы.

Затем повторили историю еще раз в 2007-м, доведя размер колхоза до 28 государств с достаточно запутанной системой принятия политических и экономических решений, а также с явным перекосом в представительстве разных стран в Европарламенте в пользу малых, хорошо прислушивавшихся к мнению Лондона.

Но потом пошли разные кризисы, как внутренние европейские, так и общий кризис глобализма. Стало очевидно, что застопорившийся интеграционный процесс Единую Европу очевидно топит. Придуманные механизмы экономического выравнивания требуют вливаний и от Британии тоже. А денег жалко. А они и так обслуживаются в Сити, и больше британской экономике тот Евросоюз и даром не нужен. Он ведь зачем-то продолжает пытаться интегрироваться в надгосударство. Криво. Косо. С оговорками, треском и грохотом, со сбоями и периодическими поломками отдельных шестеренок, но Берлин с Парижем постепенно перемалывают кашу прочих государств и всё равно выходят на курс создания Соединенных Штатов Европы.

Самое неприятное, что главными в итоге постепенно становятся немцы. Потому что древние традиции древними традициями, но ВВП Великобритании в 2016 оказался в 1,3 раза меньше немецкого, а в 2017 — уже в 1,4 раза меньше. Мало того, экономическая война с США показала, что европейские страны, пусть и медленнее, чем хотелось, но таки выскальзывают из-под американского геополитического контроля. Отдельные разовые санкции еще срабатывают, но с каждым разом дают всё менее заметный результат. А этот русский «Северный поток — 2» остановить не удалось вообще.

Тут еще выяснилось, что без американцев Остров в Европе «весит» совсем мало. Настолько, что, при всем британском упрямстве, Брюссель их все равно поставит в общий строй с лишением всех ранее полученных преференций. А оно им зачем? Чтобы как все? Это после славного имперского прошлого, когда над Империей не заходило солнце?

Вот тогда, очень по-украински, британские элиты и изрядная доля рядовых граждан вдруг вспомнили про традиционную британскую гордость и вековые демократические традиции свободы с независимостью. Назло маме отморожу уши! Хватит кормить Брюссель! Отделимся и заживем! Хотим стать лидерами в англосаксонском мире! И плевать, что вторыми после США, всё равно хотим! А Европа пусть тонет без нас. Ее деньги всё равно у нас в Сити. Да здравствует Brexit!

Всё это отчаянно пыталась остановить и переломить Тереза Мэй. Раз не вышло обойтись без «брексита» вообще, пытаясь найти для него максимально мягкую форму. По старой традиции «белое и черное не называть, да и нет — не говорить». В конце концов, удавалось же Лондону с 1973 года одновременно являться членом ЕС и в то же время вести себя почти как вольный город. Так почему бы не попытаться сыграть наоборот, юридически как бы уйти, но сохранить большинство самых важных преференций так, словно остаться?

Но не срослось. Договора, скорее всего, не будет. Взбрыкнувшего британского сэра остальная команда ЕС отправляет «прогуляться по доске». Только британские сторонники независимости этого пока не поняли. Они еще убеждены, что вот как только отделятся, так сразу заживут. Богато, сытно и весело. Что потом они еще долго не соскучатся — это точно, насчет всего прочего — очень вряд ли. Но у них же демократия, верно? Они же сами так решили. Стало быть, попутный ветер в паруса.

Специально для ИА REGNUM.