Февраль 17-го: когда душа страны ушла

Февраль семнадцатого, две тысячи (!) семнадцатого, уже неделю шагает по планете, и пока не произошло ничего трагического, что позволяет испытывать осторожный оптимизм по поводу нашего светлого - а каким оно ещё может быть? - будущего и вернуться к осмыслению трагического прошлого столетней давности. В первой части –“Экономические причины российской смуты 17-го года" - мы предложили читателям наше видение сложного сочетания экономических проблем, приведших Россию к Февральской революции. За столетия феодальной истории и десятилетия капиталистической они достигли в Российской империи критической массы, предполагающей почти неминуемый социальный взрыв. Пишем “почти”, потому что, наверное, шанс избежать катастрофу был, если бы не духовный, религиозный и идеологический кризис, вошедший в резонанс с деградацией дворянства и личными качествами государя и его окружения, совершенно не соответствующими историческим реалиям. Потери и поражения военных лет оказались лишь той пресловутой "последней соломинкой".

Первая мировая война для России не была чем-то так уж выходящим из ряда вон. Страна практически всю свою историю с кем-нибудь да воевала. И войны в прошлом случались не менее тяжёлые – например, война 1812-1814 года или Крымская. Побед было больше, поражений - меньше, но чтобы во время войны произошёл такой разброд и шатание абсолютно всех слоёв общества - это впервые, и заслуживает отдельного рассмотрения.

Так уж исторически сложилось, что именно русское Православие веками являлось самым главным идеологическим стержнем, вокруг которого строилась вся жизнь русского, а потом и российского общества. Из русской веры плавно вытекала та самая русская соборность и самодержавность. Столетиями Церковь, поддерживая центральную власть, монархию и феодальные порядки, всё же оставалась независимым от престола общественным институтом и таким образом не позволяла светской власти монополизировать все сферы жизни, включая наиважнейшую - духовную. Но в XVII веке начались процессы прямого вмешательства гражданской администрации России в дела церковные, которые за 300 лет основательно расшатали духовные устои и создали тот идеологический вакуум, который и был успешно заполнен новыми разрушительными западными социальными учениями.

Церковная реформа патриарха Никона в 1650-х — 1660-х привела не только и не столько к изменению обрядовости и некоему единообразию религиозной литературы, но впервые поставила Церковь в зависимость от милости светских властей, чей репрессивный аппарат принимал прямое участие в преследовании противников Никона. Сама по себе церковная реформа Никона заслуживает отдельного внимания, и потому мы не будем детально её обсуждать. Отметим только два самых важных для нас последствия церковных преобразований.

Первый - раскол русского общества, следствием чего стало появлении новой его части, староверов, которые мало того, что стали существовать вне государства, так они открыто противопоставляли себя ему. Да, относительно всех жителей империи количество староверов всех течений всего-то 2% (1,9 миллиона на 1904-1910 год). Но среди российских купцов и промышленников они составляли весьма значительную часть, и по "странному" совпадению именно состоятельные староверы оказали серьёзнейшую финансовую поддержку противникам самодержавия. Савву Тимофеевича Морозова, спонсора революционной "Искры", мы уже упоминали. При имущественном цензе в избирательном праве России, у них была возможность захватить выборные должности сначала в городах, после 1905 года — и в Государственной Думе, ну а после свержения монархии возглавить Временное Правительство. Родоначальниками почти половины из 25 самых влиятельных купеческих родов Москвы являлись именно староверы из разных толков и согласий. Таковы: Авксентьевы, Бурышкины, Гучковы, Коноваловы, Морозовы, Прохоровы, Рябушинские, Солдатенковы, Третьяковы, Хлудовы (П.Бурышкин). Те же фамилии мы встречаем в списках всех выборных органов: они гласные Московской Городской Думы, члены и председатели общественных Комитетов, Московской биржи и других коммерческих учреждений. Те же фамилии — Н.Д. Авксентьев, П.А. Бурышкин, А.И. Гучков, его брат Н.И. Гучков, А.И. Коновалов, букет Рябушинских, С.Н. Третьяков — принадлежат организаторам и лидерам самых влиятельных буржуазных партий (кадетов, октябристов и прогрессистов).

Стоит ли удивляться, что Россию они воспринимали прежде всего как страну ЭТУ, а не свою? Ведь две с половиной сотни лет лично для них оно именно так и было. С них брали налоги и требовали подчинения писаным законам и неписаным нормам, но прав на управление страной у них было еще меньше, чем у иностранцев. До 1881 года их участие в государственных делах и нахождение на общественных должностях было запрещено законодательно. То есть до упомянутой даты староверы во властных структурах не присутствовали. После снятия ограничений до 1905 года во власти их было мало по причине общей относительной малочисленности - 2-4 % на губернию, и только в Москве примерно 4-5 %. Однако староверы лучше всех других религиозных и этнических групп вписались в капитализм. Например, в Москве они составляли 30-40 % всех крупных промышленников.

Это не значит, что только староверы развалили страну. Всяких прочих ее разваливателей и без них хватало. Но староверы-капиталисты были противниками самодержавия согласно традиционному религиозному воспитанию, которое наложилось на новую буржуазную психологию. И явлению этому начало положил именно Раскол и последовавшие потом два с половиной века категорического нежелания Церкви искать пути и способы духовного примирения, хотя именно для этого, для сплочения народа она как раз и должна была существовать.

Вторым, на наш взгляд, самым главным и опасным последствием стало полное срастание Церкви с государством, что позволило провести Петру Алексеевичу свою убийственную реформу управления Православной Церкви с полным подчинением её светским властям. И заметьте – никакого религиозного восстания за права Церкви уже не случилось. Некому оказалось было восставать! Все иерархи Церкви давно находились в подчинении Престолу.

Пётр I Церковь обезглавил - десятки епископов побывали в тюрьмах или были расстрижены - и поставил её на службу государственному аппарату. Сращивание Церкви с государством закончилось тем, что православные священники фактически получали чины в соответствии с Табелью о рангах, к примеру, высшее духовенство приравнивалось к генералам.С этого момента начался непрерывный процесс падения авторитета Церкви и вместе с ним - общей религиозности в обществе. Дела были так плохи, что при Екатерине Второй на должности обер-прокурора Священного Синода побывали два вообще неправославных деятеля - Мелиссино и бригадир Чебышев. Первый был убеждённым протестантом и предложил перекроить всю православную жизнь на протестантский манер. Но в Бога он всё же вроде верил. А вот второй был открытым воинствующим атеистом, активно пропагандирующим модное на западе неверие.

Однако неуместно было бы считать, что мирская власть просто нагло задушила церковную. Великая Смута на Руси повторила те же процессы, которые имели место примерно в VIII - XIII веках становления Папства в Европе. Если не вдаваться в частности, суть сводилась к формированию единой властной иерархии. Это только теоретически Мирская Власть главенствует в жизни, а Церковь заведует душами. История Европы полна примеров прямого конфликта интересов требований и позиций Власти и Веры. Вопрос не только в понятиях добра и зла, дело было еще в чисто хозяйственных моментах. Везде и всегда двоевластие рано или поздно заканчивалось победой какой-то одной стороны. Либо - разводом той или иной степени мирности. Впрочем, последнее случалось исчезающе редко, но все же бывало. В качестве примера можно назвать Иерусалимское королевство, созданное в 1099 году после успешного "освобождения гроба Господня" в Иерусалиме. По форме оно являлось королевством и возглавлялось королем, но по сути это была попытка построить общественно-социальную структуру с полным главенством Церкви над всеми аспектами жизни, включая чисто мирские.

Увы, через два века, в 1291 году, Иерусалимское королевство пало. Официально - вследствие поражения мусульманам, и оно действительно имело место. Однако следует признать, что главной причиной ослабления идеального государства оказались прежде всего внутренние распри. Сталкиваясь с множеством будничных мелких хозяйственных вопросов, Церковь постепенно утратила собственный духовный стержень и все чаще вела себя как просто еще один феодал. Вместо превосходства в праведности она давила на право Традиции и обязанность безусловного подчинения "представителю Бога на Земле".

На Руси произошло то же самое, только чуть позже. Неизбежный конфликт "двух ветвей" в конечном итоге закончился их прямым столкновением, из которого победителем выйти мог лишь кто-то один. Да и по большому счету сама Церковь того времени в значительной степени уже являлась почти феодальной структурой. По сути Никона можно назвать одним из многих равных, который ради победы именно своей идеи - реформирования Церкви - попытался заключить союз с главным ее конкурентом - мирской властью. В итоге он как бы своего добился, но цена победы оказалась огромна. Православие попало в полную зависимость и подчинение к государству.

Тогда это выглядело неплохим решением, так как обеспечивало Церковь стабильным доходом из казны. Сложилась удобная ситуация. Церковь живет на казенные деньги и в глазах паствы существует как бы сама по себе, исключительно на копеечные, но строго добровольные пожертвования прихожан. Еще в какой-то степени- с продажи предметов культа, вроде свечек и ладанок в церковной лавке. В то время как налоги силой собирает только государство, стало быть и народное недовольство за принуждение направляется только на него.

Однако со временем оказалось, что утратив необходимость постоянно иметь высокий моральный авторитет, чтобы получать в достаточной мере большую благодарность прихожан, Церковь постепенно потеряла и навык такой авторитет создавать вообще. Безусловно, в служители люди шли разные во все времена, но по летописям отчетливо бросается в глаза, насколько сильно в древности образ батюшки прочно ассоциировался с высокоморальными и строго положительными чертами и качествами. Эти люди не просто существовали и что-то проповедовали, они являлись признаваемыми народом лидерами, вожаками, ведущими за собой, возглавляющими борьбу Русского мира со всеми окружающими напастями. Причем моральным эталоном не только для людишек податных, но и для дворянства, в том числе для лиц, наделенных верховной властью. Потом, в Бога конечно же верили, но батюшка из лидера все более отчетливо превращался в попа из сказки А. С. Пушкина "О попе и работнике его Балде". Чванливого. Глупого. Жадного. И лицемерного. Это не значит, что такими были все, но сказки и легенды очень точно отражают внутренний душевный настрой коллективного бессознательного всех слоев общества.

Наивно полагать, что простой русский народ этого не замечал. Замечал, и ещё как! К началу ХХ века его религиозность сильно упала, а возникший вакуум оказался заполнен сeктантством различного толка и новыми крайне опасным западными социальными учениями. Еще в 1881 году обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев представил Александру III доклад, где раскрывались связи сектантов с социалистами, незадолго до того убившими Александра II. Массовое сектантское движение сыграло огромную роль в революции 1917 года как в Феврале, так и в Октябре. Ленин в своей книге "Что делать?" открыто заявил, что "сектантами необходимо будет воспользоваться, как их настроениями, так и фактами их преследования со стороны властей." Израильский советолог М. Агурский написал по этому поводу - "Религиозный нигилизм и большевизм быстро обнаружили общность интересов (это произошло еще до 1917 года - М. А.), несмотря на кажущуюся противоположность". И правда - какая тут противоположность?

Зараза неверия проникла даже в духовные семинарии. Вот цитата известного русского богослова, учёного и поэта Павла Флоренского: "Самое страшное, что эта бессовестность охватила духовные семинарии, которые выпускали часто не пастырей, а революционеров с духовным образованием. В семинариях воспитывались наиболее активные безбожники. Неудивительно, что духовные семинарии не давали достаточного числа священников. Благовещенская семинария, например, за 10 лет не подготовила ни одного. В предреволюционные годы Жандармское Управление не раз констатировало предосудительное поведение семинаристов, распространение среди них атеистической литературы, связи с радикальными студенческими организациями. Так, в одном из жандармских сообщений отмечалось, что в Тверской семинарии часть учащихся пела непристойные песни в престольный праздник перед храмом, выбрасывала из священнического дома иконы". Дальнейшие комментарии излишни.

Таким образом, в русском народе вместе с твёрдой верой стал исчезать патриотизм, и если в 1812 году русский мужик - крепостной, почти раб - сам, добровольно пошёл воевать с неприятелем за Веру, Царя и Отечество, то в 1917 году он - свободный и полноправный подданный - вполне равнодушно проводил взглядом низвергнутого царя и мечтал сбежать с фронта домой. Фраза - "мы вятские, немец всё равно до нас не дойдет", - пересказанная историком Е.Ф.Шмурло, была очень распространенной в великом количестве вариаций - вятские, астраханские, казанские и так далее.

Надо отметить, что к ослаблению Православия в России сильно приложился сам правящий класс дворянства вместе с самодержавием. До Петра I русская аристократия мало чем отличалась то своих холопов. Думали, говорили на одном с крепостными языке, в ту же церковь ходили, одевались примерно одинаково по русской моде согласно рангу (мужик - беднее, боярин - богаче) и ели одну и туже еду. Помните, у Алексея Толстого - что на дворянском столе стояло? Обыкновенная мужицкая пища, в том числе и кашa. А что пили Алексашка Меньшиков с молодым Петром с похмелья? Кислые щи. И посты́ вместе с народом соблюдали и, в принципе, мыслили схоже. И длилось это до тех пор, пока первый российский император, сильно мечтавший переделать русскую аристократию на европейский манер, посеял такие зёрна нового образа жизни, которые за 200 с лишком лет эту аристократию сначала полностью разложили, оторвали от своего же собственного народа, а потом и убили.

С новым западным образом жизни в быт русских аристократов приходит массовое потребление предметов роскоши. На что средства были нужны астрономические, и получены искомые были путём превращения бо́льшей части своего же русского населения в рабов. Если раньше боярин пил простые и дешёвые алкогольные напитки отечественного производства (водку ключница делала), то теперь ему, графу или барону, надо было подавать шампанское, одна отечественная бутылка которого в начале XIX века стоила 12 рублей! А таких бутылок одна только "Вдова Клико" в 1814 году продала 100 тысяч. А ведь были ещё "балы, красавицы, лакеи, юнкера" с хрустом импортной булки и иные элементы сладкой жизни, на которые требовались деньги, деньги и ещё раз - деньги. И брали их как раз у простого русского мужика.

Роскошь всегда имеет склонность дорожать, а ритуалы ее демонстрации - усложняться. Уже со второй четверти XIX века уровень "обязательных" расходов на поддержание "подобающего статусу образа жизни" начал заметно превосходить уровень доходности имений. Более того, "широта русской души" во второй половине того же века превзошла даже европейских законодателей, в глазах которых все русские дворяне, посещавшие тогда Европу, выглядели баснословно богатыми. Во всяком случае деньгами они сорили так, словно у каждого имелась своя пещера с несметными сокровищами. А примерно с шестидесятых годов XIX века русское родовое дворянство начало массово кутить, что привело процесс проматывания состояний в терминальную фазу.

К материальному разложению добавилось духовное. С начала XVIII века русская аристократия поголовно воспитывалась и обучалась иностранными воспитателями и учителями, что привело к полному перерождению русских по происхождению дворян во французов и немцев с русскими фамилиями. Они даже думали на иностранных языках. Помните, как в у Льва Николаевича Толстого в романе "Война и Мир" то там то сям русский текст перемежается французским? Даже в хрониках Отечественной войны 1812 года уже встречаются упоминания случаев, когда местные партизанские отряды, состоявшие из крестьян, нападали на разъезды российской императорской армии потому, что принимали их за французские. А что еще они могли думать, если в форме мало кто из них разбирался, а эти, расфуфыренные, говорят не по-нашему, а по-русски либо говорят плохо, с акцентом, либо не говорят совсем? Считается, что Бородино есть заслуга исключительно русского генерала Кутузова, но при этом не особо афишируется, что оборонительными боями русской армии, позволившими её для этого сражения, сохранить, командовал Барклай-де-Толли. Не повезло человеку с фамилией. Для войны против французов она звучала слишком неполиткорректно. Самое забавное, что сегодня многие уверены - звали генерала Барклай, фамилия - де Толли. Хотя на самом деле он был Михаилом Богдановичем Барклай-де-Толли. Крестьянин прекрасно видел, что его барин-то - давно не русский и в церковь не ходит. И поверьте - всё это религиозности простому народу не добавляло. А сами дворяне считали себя неким иным, отличным от простого русского мужика народом, который с этим "хамским быдлом" ничего общего не имеет.

XVIII век ознаменовался ещё одним процессом - постепенно дворяне перестают служить Отечеству. Если до Петра I и при нём, конечно, существовал установленный законом порядок - крестьянин пашет, боярин служит - то после смерти Петра I дворяне начинаю откровенно манкировать службой, и в конце концов Пётр III даёт им право не служить вообще.

В XIX веке российское дворянство массово прекращает заниматься хозяйственной деятельность. Управление имениями передаётся наёмным управляющим или арендаторам. К чему это привело, хорошо описал А.П. Чехов в произведении "Вишнёвый сад". Про безнадёжные долги дворян Дворянскому банку мы уже писали в первой части.

Оставшись без внятной цели, навязанной извне историческими традициями, дворянство новую выработать не сумело, да и не стремилось к этому. Его жизнь все больше превращалась в пустое существование просто ради самого существования. Обычно принято считать, что загнивание целого правящего класса оказалось явлением вынужденным. Техническая и технологическая отсталость, низкая доходность крестьянского уклада как бы не оставляли вариантов. Однако в действительности тихо прокисало и костенело дворянство все-таки само.

В истории России есть примеры отдельных помещиков, реорганизовывавших свои имения без всяких революций, просто на основе научного подхода и обычного хозяйственного здравомыслия. Результатов они добивались фантастических. Как в смысле доходов для себя, так и в части уровня жизни своих крестьян. Быстро и сильно богатели все. Но к сожалению, их опыт оказался никем больше не востребован, а соседи на инноваторов смотрели как на чудаков. Местами - опасных, так как своими экспериментами те будоражили крестьян других имений, чем создавали соседям заметные проблемы. Так что пути выхода из тупика без революционных потрясений все же существовали, просто правящий дворянский класс оказался слишком далек от собственной страны и собственного народа.

К Первой мировой эти глубинные процессы достигли апогея и начали прорываться наружу. Народ причин военных и технических поражений на фронтах не понимал, зато с легкостью списывал все на тайные козни засевших в высших эшелонах власти "немцев". Скажем, какой же он русский генерал, если у него фамилия Ренненкампф, да еще и с приставкой "фон"? Или вот разве фон Унгерн-Штернберг - русский? Или Дитерикс? Или Миллер? Даже у Государя Императора жена - немка! Ходили упорные слухи, что она по прямому кабелю все русские военные секреты выдает германскому Генеральному штабу. Отсюда и поражения. Только никого пока поймать за руку не получилось. Хорошо маскируются. Все это разрушало культурное и понятийное единство нации почище "царской водки".

Последним гвоздём в гроб российской аристократии стала удивительная антигосударственная система образования в России. Одна курсистка в 1913 году пишет российскому публицисту В.В. Розанову "Я учусь в высшем учебном заведении, откуда выходят учительницы, и вот среди этой молодёжи я до сих пор не встретила никого, кто бы любил Родину, стремился бы к тому, чтобы принести ей пользу - нет! Кругом полное равнодушие, безразличие (в лучшем случае) ко всему русскому и с другой стороны - презрение к России, к её якобы отсталости. Всё русское - гадко и смешно! И это будущие учительницы! Что они дадут детям?! Ни веры, ни любви к Родине! А профессора (большинство) способствуют развитию враждебности и презрения к России, уже с первого курса начинают вставлять в свои лекции разные иронические словечки о России и о русских". Можем добавить, что подобная ситуация имела место во всех высших учебных заведениях Империи. Согласитесь, прямые аналогии с современностью очевидны.

Как результат, российское дворянство к началу ХХ века превратилась в чуждую стране прослойку иностранцев с русскими именами и фамилиями, с полностью атрофированной волей к жизни во всех смыслах. Они презирали народ, страну и даже самого Царя, которого они должны были защищать до последней капли крови "не жалея живота своего". Вместо этого дворяне в феврале 1917 нацепили красные банты и кричали хором "долой самодержавие". Докричались.

Российская монархия простояла более 500 лет, потому что аристократический правящий класс всегда боролся за сохранение существующих порядков. Бояре могли интриговать друг против друга, но всегда объединялись против общей внутренней угрозы - Сеньки Разина или Емельяна Пугачёва, или против внешнего врага - шведов, турок, французов. Если вдруг случался династический кризис, то дворянство всегда выдвигала новую фигуру из своего круга - годуновы, шуйские, романовы, или находило нужную на стороне - Анна Иоановна, Пётр III, Екатерина II. Эти люди потому и стали правящим классом, что были злее, активнее, решительнее и пассионарнее своих соплеменников. Однако за 200 лет безделья, иждивенчества и разрушительного западного образования они просто выродились в безликую и безвольную массу, потерявшую какую-либо связь с Россией и русским народом..

В качестве последней иллюстрации полной потери здравого смысла и атрофии воли к жизни русской аристократии представим крымскую историю 1920 года. Красные стоят у Перекопа. В Крыму скопились тысячи дворян и русских интеллигентов. Штаб белых призывает добровольцев выйти на возведение фортификационных оборонительных сооружений, иначе полуостров не удержать...И никто не вышел, они уже не были способны спасти даже самих себя!

Все вышеизложенные общественные процессы происходили на фоне крайне неудачного управления страной, но поговорим об этом уже в следующей части, тут в двух словах не уложиться. Сейчас лишь отметим, что к моменту вхождения в пучину ураганных событий Российская Империя представляла собой еще сияющий внешне, но сильно прогнивший внутри и местами насквозь проржавевший корабль, который и на тихой воде уже держался с трудом.

В соавторстве Александр Запольскис и Виталий Запольскис