Александр Росляков. Слово и дело – или чем различаются либераст поганый и путриот позорный

Самые поганые слова для россиянина – инфляция и девальвация. Напомню себе и другим их значение. Первое – повышение общего уровня цен на долгий срок. Второе – обесценивание национальной валюты и снижение ее курса по отношению к валютам других стран. Вот позавчера ты мог позволить себе съездить на Кипр или даже в расцветший в ценовом плане «Крым наш», вчера – только в Турцию, сегодня – только к теще на блины. А завтра уже она к тебе приедет жить по сучьему велению проклятой экономии и национальной экономики.

Но есть у нас и еще одно обесценивание, которое вроде не бьет больно по карману и ни на что особо не влияет, а потому воспринимается чаще всего пренебрежительно – это обесценивание слов. Таких например как патриот или либерал. Одно из них исходно означало того, кто, предан своему народу и отечеству, готов для них на подвиги и жертвы; другое – не менее достойного приверженца личных прав и свобод человека.

Но от активного употребления в нашей политической бузе они, как некогда прелестные блондинка и брюнетка, превращенные борделем в потаскух, выродились в черти что. Патриот стал означать тупого или беспринципного сторонника антинародной власти Путина и окружившего его жулья. Либерал – и того хуже: наемника врагов России, окопавшегося сплошь, от Интернета до правительственных кабинетов.

И хоть меж ними идет лютая война (хорошо, пока только в соцсетх, а не на улицах, как меж сторонниками и противниками масочного режима), какой-то капитальной разницы меж ними я не вижу, убей бог. Одни орут, что надо лизать попу Путину, сделавшему из России страну-бензоколонку; другие – тем, кто заправляется на ней. Но как назвать себя тем, кто вообще против такого распределения ролей, против и компрадорского капитализма, и «патриотического феодализма», а за научно-производственное развитие родной страны? Для них и слова в нынешнем расхожем лексиконе нет.

Коммунист? Опошлено и скомпрометировано коммунистами Горбачевым, Яковлевым, Ельциным и Путиным, который «с особым цинизмом», как пишут в полицейских протоколах, хранит в своем столе партбилет КПСС. Можно было бы применить слово «социалист», но оно, больно широкое и неопределенное, забрызгано в ходе мировой истории терроризмом социалистов-революционеров и фашизмом национал-социалистов...

Или взять такое жизнеутверждающее слово как стабильность – вроде обратное инфляции и девальвации. Но Путин, впавший в его изоляции в окончательное словоблудие, сподобился на днях буквально опаскудить и его. Комментируя дикий обвал российской экономики и рубля, заявил:

«Здесь важен даже не курс, а важна предсказуемая стабильность этого курса. И Центральному Банку вместе с правительством в целом удается это сделать».

То есть по сути превратил слово в символ самого безобразного упадка. Девальвация рубля на 140% за 6 лет – это не просто провал финансово-экономической политики, но и нарушение Конституции, где сказано, что «обеспечение устойчивости рубля – основная функция Центробанка РФ».

И я думаю, что вся эта словоподмена, напоминающая описанную в романе Оруэлла «1984»: «Война – это мир, свобода – рабство», – была внедрена в наш обиход если не нарочно, то с интуитивным потворством власти. Помните – «Слово – полководец человечьей силы»? «Сначала было слово»? А нет слова – нет и дела. Нельзя собрать сторонников под свое знамя, если на нем не написано ничего.

Немота порядочной оппозиции, мечтающей о научно-производственном и социальном развитии, лишь и способном спасти раздираемую классовыми и национальными противоречиями Россию – огромный козырь в руках власти. Ее, загнавшую нас в дикий феодальный зад, не скинуть врастопырку – только народным кулаком, для возникновения которого необходимы верные, способные соединять сердца слова. Иначе, путаясь в понятиях, в чем откровенно пособляют провокаторы, народ убьет все свои силы на нынешнюю идиотскую полемику: «Ты – либераст поганый!» – «А ты – путриот позорный!» – и так до бесконечности.

Что я бы предложил в этом контексте для поименования покамест безымянной оппозиции, приверженной вышеназванным идеям. Прекрасно понимая, что предлагать всегда трудней, чем порицать, я бы рискнул по примеру Маяковского, пытавшегося в свое время обелить слово «партия» – отмыть например сочетание «социал-революционер». Ну, или найти коллективным разумом что-то не шибко затертое еще.

В конце концов тут не так важно само слово, как вкладываемый в него смысл. Скажем, паролями нашей контрреволюции 1991 года стали народное «Хватит кормить Москву (Кавказ)!» и чубайсовское «Две Волги на ваучер!» А во французской революции 1789 года – «À la lanterne!» («На фонарь!»). Народ наполнил это абсолютно ясными всем смыслами – и дело совершилось.

Ну, а не будут найдены эти слова, не последуют за ними действия – эти стабильные инфляция и девальвация поселятся в ваших домах самой паскудной тещей навсегда.