Не преступление судить за мыслепреступления? И кто за то ответит?

Давать тяжелые и даже самые легкие срока за мысли и слова, записывать за критику в экстремисты и террористы – мне это кажется каким-то отчаянным упадком в самые дремучие потемки. Я знаю, что многим не нравится Невзоров, мне самому с каких-то пор он стал претить его манерностью и эпатажем, заменившими журналистскую настырность. Но из-за этого злорадствовать по поводу его преследований по суду, смаковать их? Можете представить себе Пушкина, Гоголя, Глинку и других светочей нашей культуры, упивающихся удовольствием от казни и ссылки декабристов, среди которых было тоже немало назойливых и манерных писак? Насколько же мы скурвились, если у нас с бурным восторгом встречена многими такая новость:

«Суд по обращению прокуратуры Санкт-Петербурга признал супругов Невзоровых, Александра и Лидию, экстремистским объединением и запретил их деятельность в России. Суд также обратил в доход государства имущество супругов в РФ. В феврале прошлого года Невзоров был заочно приговорен к 8 годам лишения свободы за фейки о российской армии...»

Адвокат счел, что тут грубо нарушен закон «О противодействии экстремистской деятельности», но не в том дело даже; у нас вовсю сегодня нарушается сама Конституция, дарующая всем в ее ст. 29 свободу мысли и слова. И убивает полнейшая покорность, даже изощренная холуйская потачка населения этим преследованиям нынешних декабристов со стороны властных держиморд. Меня просто на части рвет по поводу не только осужденных за подсудные теперь «слова, слова, слова», но и беснующихся от дикой радости на этот счет патриотических сограждан. Вот еще новость, приведшая таких в очередной восторг:

«В Петербурге документалисту Всеволоду Королёву увеличили срок на 4 года. 20 марта 2024 года его приговорили к 3 годам колонии по статье о «военных фейках по мотивам политической ненависти». А в апреле прокуратура попросила осудить Королёва на 9 лет вместо трех. С учетом проведённого в СИЗО срока он должен был выйти на свободу через две недели. Но теперь этого не случится. Суд назначил ему 7 лет».

Да, история не учит ничему. Уже забыто, как после освобождения тысяч политзэков после смерти Сталина плевали в рожи стукачам, сексотам и прочим соучастникам репрессий, как до самой смерти они прятали глаза от близких и чужих. Ведь кончится когда-то и нынешний пароксизм подавления словес и мыслей ради гарантированной несменяемости одного, он же не вечен. Каково тогда будет тем, кто сейчас залезли в самую грязищу нового холопства?

Никто о том, похоже, и не думает: дескать когда это еще будет – и будет ли вообще на нашем веку? Да и стыд глаза не выест, зато какое упоение сегодня: людей, которые что-то там пишут, думают не по указке «партии и лично», славятся – раз и в тюремный квас, на 10, 20, 25, до смерти в камере «от естественных причин»! Какое счастье, какое моральное вознаграждение за личную убогость, тусклость, тупость и холуйское нутро!

И эта тухлая подкладка уже набрякла до того, что и не скрывает своей сути, как и сути всего нынешнего дела – пиша мне то и дело такие комментарии:

«А ты все еще на свободе? Почему? Значит, такое же, как все? Или вообще засланный казачок? Или за границу драпануть успел, скажи, где прячешься, в Европе или у пиндосов? В России все такие честные уже сидят! Сколько доносов на тебя, всего десяток написали? Ну это вообще тьфу, ни о чем!»

То есть сторонники режима уже открыто признают его карательную суть против всех громко говорящих недозволенную правду. И я непостижимым образом должен благодарить дотошных цензоров, закрывших мои сайты с миллионной некогда аудиторией, вход в издательства, где издавались мои книги, на ТВ и т.д. – благодаря чему я нынче на свободе. Так во всяком случае «там» объяснили.

Но от холуйского патриотизма самого низкого, позорного пошиба, накрывшего опущенное в целом общество, от новой армии доносчиков и исполнителей карательного изволения – выть в голос хочется. Когда-то же все это, повторяю, кончится, бессменный идол свой и этот весь испустит дух – и как тогда страна родная сможет в зеркало смотреться? С закрытыми, как у покойника, глазами – или с памятной по моей молодости трусливой егозливой уверткой сталинских экс-палачей?