«Время разбрасывать камни, и время собирать камни», – сказал мудрец, и шиш тут возразишь. Время творить – и время запрещать. Хотя порой творчество с запретами и даже чудовищными репрессиями парадоксально сочетались. Как в сталинскую пору, когда одной рукой сажали и казнили, а другой творили величайшие научные и военные победы, музыку, кино, литературу, восхищавшие весь мир.
Но сегодня с этим парадоксом уже полностью покончили – и цветет у нас один запрет, все остальное вянет. Даже свой микросамолет «Байкал», аналог «Кукурузника» Ан-2, не можем запустить на смену старому уж 30 лет – и гвозди у старшего брата Китая покупаем. Зато нас утро встречает запретом новым чуть не каждый день:
«Спикер Госдумы Володин сообщил, что в январе депутаты рассмотрят законодательные инициативы о защите россиян от «деструктивного контента». Он обратил внимание на видеоигры, в которых, по его словам, «встречаются сюжеты, содержащие насилие и агрессию, пропаганду чуждых нам ценностей». И попросил подключиться к инициативе вице-спикера Кузнецову, комитеты по защите семьи, по делам молодежи и по экономической политике».
Дело-то вроде самое по себе самое хорошее: все плохое, как те же песенные понедельники, «взять и запретить». Но черт сидит в деталях: ведь и чудовищная инквизиция, и кровавые крестовые походы, и принесший нам море слез и горя фашизм с его «С нами бог!», повторенным сейчас нашим вождем – тоже были за «все хорошее». И важно тут, кто именно станет определять эти «чуждые нам ценности». Гласно и конституционно запрещенная у нас цензура, плодя таким блюдением добра зло беззакония? Негласно разрешенный товарищ майор – тем возрождая ту же инквизицию с концлагерями? И как именно карать за не те ценности? Как Навального и узников былых фашистских и наших концлагерей? Как жертв Святой инквизиции?
И что такое, в отличие от «деструктивного контента» – контент структивный? Это такой, к примеру:
«Взяли и напали на плохую страну. А почему она плохая? Ну как же, наш суверенный плохометр это показал. А наша хорошая? Разумеется. Наш же отечественный хорошиметр не даст соврать!»?
Или такой:
«Раз за Украину вступились другие страны, то они все и есть агрессоры, а мы только защищаемся и защищаем свою родину на не своей. А если бы другие не вступились и дали ее сполна стоптать – и не было б никакой агрессии? Как не было бы и никакого Нюрнберга, если бы немецким освободителям удалось захватить и стоптать СССР?»
Или:
«Ну да, ну есть у нас это дерьмо: страшная коррупция, воровство в верхах, телефонное право в судах, фальшивые выборы – а у других что, нет? Поэтому мы патриоты своего дерьма, ибо не пахнет по определению!»
И под этой запретной волной, смывшей все творческое, прогрессивное и высокотехнологичное, нагнавшей к нам полчища мигрантов, нас фактически завоевавших – и наша психология эдак сплющилась:
«Российскому обывателю для счастья не хватает несчастья остальных, отсюда и его увлечение международными новостями. «Нет в мире стабильности, кругом войны, смуты, скандалы и преступления!» – с удовлетворением констатирует обыватель. И его отпускает...»
И в итоге – замкнутый круг, где запрет стал каким-то наркотиком для подсевшей на него системы: она уж не может без него, на нем лишь держится. Без него, без все новых устрашений, когда ни совести в начальстве, ни законопослушания в народе, ни созидательных начал в увечном строе не осталось – пойдет сразу ломка вплоть до полного распада.
И как с этой иглы – и можно ли вовсе – до своего скончанья слезть?
Оценили 3 человека
5 кармы