"ЗАВТРА". Сергей Юрьевич, вы наверняка ознакомились с только что вышедшей в журнале "Вопросы экономики" статьёй председателя правительства РФ Дмитрия Анатольевича Медведева. В ней премьер рассуждает о перспективах социально-экономического развития России в современных условиях. Как вы оценивает содержащиеся в ней положения?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. У меня нет полномочий давать оценки высказываниям руководителя правительства — в ближайшее время это сделает вновь избранная Государственная дума. Я могу лишь прокомментировать эти положения с точки зрения современных научных знаний. Само по себе появление данной статьи я оцениваю положительно. Премьер открыто высказывает свои мысли по ключевым для развития экономики страны вопросам на страницах академического журнала и тем самым демонстрирует свою готовность вести дискуссию с научным сообществом. Это хорошо. До сих пор правительственные чиновники уклонялись от обсуждения проводимой ими политики с учёными. Многочисленные критические доклады и предложения со стороны академических институтов игнорировались, а научный дискурс подменялся парадными конференциями с ангажированными зарубежными экспертами, которые пели дифирамбы пригласившим их в Москву заказчикам. Эти регулярные шоу преследовали цель убедить главу государства и широкую публику в правильности политики правительства безотносительно к её результатам и научной обоснованности. Публикация статьи, в которой премьер высказывает свое видение экономической ситуации и перспектив развития нашей страны, несомненно, заслуживает внимания.
"ЗАВТРА". Тогда попытаемся подробнее рассмотреть текст, опубликованный "Вопросами экономики". Как вы оцениваете исходный тезис статьи — о том, что "современное экономическое и технологическое развитие вообще плохо поддается прогнозированию"?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Конечно, непосвящённому в науку об экономическом развитии происходящие в мире изменения могут представляться и хаосом. Но в этой турбулентности, как и в любой иной, есть свои закономерности, описанные как в теории больших систем, так и в современной теории "длинных волн экономики", а также связанных с ними технологических укладов. Нами были заблаговременно, ещё в начале нулевых годов, предсказаны и резкое падение цен на нефть, и глобальный финансовый кризис, и нарастание американской агрессии против России. Так же отчётливо мы сегодня видим траекторию роста нового технологического уклада, основанного на комплексе нано-, биоинженерных и информационно-коммуникационных технологий, рост которого составляет около 30% в год и обеспечивает выход из кризиса передовых стран.
"ЗАВТРА". То есть содержащееся в статье утверждение о том, что "после 2008 г. наблюдается качественно-иной уровень нестабильности, резко снижающий возможности прогнозировать даже ближайшее будущее", ошибочно?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Если мы говорим о технологическом прогнозировании, то да. Почти десятилетие назад мы с коллегами из МИФИ выпустили книгу "Нанотехнологии как ключевой фактор нового технологического уклада", в которой были весьма точно спрогнозированы траектории их распространения в передовых странах и обоснованы рекомендации по реализации стратегии опережающего развития российской экономики. Если бы правительство руководствовалось этими рекомендациями, основанными на понимании закономерностей происходящей в настоящее время смены технологических укладов, то многократно упоминаемая в статье эффективность нашей экономики сегодня была бы намного выше, а темпы её прироста составляли бы не менее 8% в год. Отстававшие ещё недавно от нас Китай и Индия убедительно демонстрируют возможность такого опережающего развития.
"ЗАВТРА". Ваши научные достижения в этой области недавно получили официальное признание научного сообщества. В том числе вас признали автором научного открытия закономерности развития и смены технологических укладов. Медведев же цитирует исключительно западных экспертов и пишет, что "мы не приемлем политику искусственного ускорения". Нет пророков в своём Отечестве?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. По-видимому, Дмитрий Анатольевич имеет в виду общее стимулирование спроса, хотя как раз этим и занимаются денежные власти путём форсированного наращивания потребительского кредита. Если же говорить о его следующем тезисе "рост должен сопровождаться структурной, технологической и социальной модернизацией" — то этого возможно добиться только путём реализации предложенной нами стратегии опережающего развития. Экономический рост носит неравномерный характер: как по отраслям, так и по регионам. Поэтому ориентироваться на среднемировой темп, как предлагается в статье, — это всё равно, что планировать среднюю температуру по больнице. Нам же нужна смешанная стратегия: опережающее развитие нового технологического уклада, базисные нововведения которого распространяются в мировой экономике с темпом около 35% в год; динамическое развитие в отраслях с высоким техническим уровнем, где мы можем догнать мировых лидеров, опираясь на собственный научно-технический потенциал; и догоняющее развитие в безнадёжно отставших отраслях, модернизация которых невозможна без опоры на иностранные передовые технологии. Я согласен с премьером в том, что "время простых решений прошло". Но предлагаемая нами смешанная стратегия, по-видимому, слишком сложна для правительства, которое всё время идёт по пути как раз простых, я бы даже сказал — примитивных решений.
"ЗАВТРА". Вы имеете в виду следование "невидимой руке рынка"?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Скорее — вполне видимым руководящим указаниям МВФ. Ведь все главные решения, которые принимались правительством и Банком России, включая пресловутое "таргетирование" инфляции, повышение процентных ставок, консолидация бюджета, названная в статье "оптимизацией", — принимались в соответствии с рекомендациями МВФ. Достаточно прочитать меморандумы данного института в адрес наших денежных властей, чтобы в этом убедиться. И результаты выполнения этих рекомендаций у нас — такие же, как и в других не умеющих жить своим умом странах: падение производства и инвестиций, высокая инфляция, обнищание граждан и деградация экономики, при неизменном прославлении исполнителей катастрофической по своим реальным последствиям политики. Последствиям, вполне прогнозируемым для тех, кто понимает взаимосвязь между ростом экономики, её монетизацией и инфляцией.
"ЗАВТРА". А премьер этого не понимает?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Он, как политик, и не обязан этого понимать. Меня больше удивляет зашоренность министров экономического блока и руководства ЦБ, которые никак не могут разобраться в природе современных денег. Следствием этого непонимания становится дисфункция органов государственного регулирования экономики. Так, например, словно о чём-то самим собой разумеющемся, в статье утверждается: "Все понимают, что эмиссия необеспеченных денег — это просто производство бумаги, которое подстегнёт инфляцию…" Значит, все понимают, кроме руководителей денежных властей США, ЕС, Японии, которые эмитируют деньги под прирост государственного долга? То есть хозяева мировых денег поступают прямо противоположным образом, нежели утверждает наш премьер, заявляя: "Если бюджету не хватает денег, мы не будем допечатывать их для покрытия недостающих доходов". 95% долларов США напечатаны именно для этого, в то время как у нас под государственные обязательства сформировано не более 5% рублёвой денежной базы. Вместо того, чтобы подобно всем странам "двадцатки" финансировать государственные расходы за счёт внутреннего кредита, наше правительство предпочитает втридорога занимать деньги за рубежом. Но ведь бюджет расходуется в рублях, поэтому привлекаемые из-за рубежа деньги продаются за рубли, которые эмитирует ЦБ под увеличение валютных резервов. Последние он размещает под 0,5% годовых в долговых обязательствах западных стран, в то время как правительство занимает у них те же деньги под 5% годовых, в 10 раз дороже!
"ЗАВТРА". Что позволено Юпитеру не позволено быку? Но это же самоедство! Почему мы сами не можем печатать деньги для покупки долговых обязательств собственного государства под нормальный процент, как это делается во всех ведущих странах мира?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Правительство во главе с премьер-министром почему-то отвергает этот общепринятый сегодня способ финансирования государственных расходов как "бюджетный популизм". Хотя именно выполнением своих обязательств перед обществом и должна, прежде всего, заниматься исполнительная власть. Обязательств вполне конкретных, включая упоминаемые в статье качественное образование и здравоохранение, по доле расходов на которые в структуре использования ВВП мы опустились на африканский уровень. Чтобы выйти хотя бы на среднемировые показатели, их надо увеличить в полтора раза. Такова должна быть первоочередная задача правительства, а не туманные рассуждения об инфляции. Сегодня можно считать доказанным, что связь между инфляцией и количеством денег в экономике носит нелинейный и немонотонный характер. Если денег в экономике меньше, чем нужно для её нормального воспроизводства, то инфляция возрастает, как это происходит и при их избытке. Но в первом случае причиной является падение производства и инвестиций, результатом чего становится рост издержек и снижение покупательной способности денег. У нас сильно демонетизированная экономика, поэтому, вопреки монетаристской догматике, инфляция у нас снижалась в периоды увеличения денежной массы и повышалась в периоды её сжатия. Странно, что, многократно упоминая в статье о повышении эффективности и диверсификации экономики, премьер ничего не говорит о научно-техническом прогрессе, который является одновременно главным фактором современного экономического роста и снижения инфляции…
"ЗАВТРА". Может быть, ему неудобно возвращаться к этой теме после скандалов со "Сколково", "Роснано" и провала его собственной программы "Четырёх И: инновации, инвестиции, институты, инфраструктура"?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Но важно как раз понять причины этого провала. Главная из них — неспособность денежных властей создать долгосрочный внутренний кредит. Замедление экономического роста началось, когда ЦБ начал повышать ключевую ставку. С середины позапрошлого года из-за удорожания кредитных ресурсов денежная масса сократилась на 5 трлн. рублей, следствием чего стало резкое падение инвестиционной и инновационной активности, банкротства множества предприятий. Уместно в этой связи вспомнить слова Шумпетера, который назвал процентную ставку налогом на инновации. Современный экономический рост неразрывно связан с доступностью кредита. Поэтому в условиях структурной перестройки экономики, обусловленной сменой технологических укладов, передовые страны проводят мягкую и даже сверхмягкую денежную политику, вплоть до введения отрицательных процентных ставок, буквально заливая экономику дешёвыми кредитами с целью стимулирования инвестиционной и инновационной активности.
"ЗАВТРА". Медведев пишет, что такая политика "может иметь совершенно непредсказуемые последствия для социально-экономической устойчивости этих стран"…
Сергей ГЛАЗЬЕВ. В отличие от наших денежных властей, предпринимающих конвульсивные движения по резкому повышению процентных ставок и переводу курса рубля в свободное плавание, тамошние специалисты умеют считать и деньги, и последствия их эмиссии. С начала мирового финансового кризиса денежная масса мировых валют выросла более чем втрое, а реальные процентные ставки упали до нуля и даже до отрицательных величин. Конечно, к.п.д. этой политики далеко не 100%, большая часть денег зависает в банковском секторе. Но фактом остаётся отсутствие финансовых ограничений для роста новых производств и распространения передовых технологий, которые набирают мощь новых локомотивов экономического роста. И наоборот, повысив процентные ставки и допустив резкий обвал рубля, наши денежные власти искусственно загнали экономику в стагфляционную ловушку.
"ЗАВТРА". За это председателя Банка России назвали, как пишет Медведев, лучшим председателем ЦБ мира?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Если оценивать валютно-денежную политику по конституционному критерию обеспечения устойчивости курса национальной валюты, то Банк России — худший из всех стран "большой двадцатки". По волатильности курса рубль занял первое место в мире. Но эта политика обеспечила фантастические прибыли валютным спекулянтам. На фоне падения производства и инвестиций объём валютных спекуляций вырос пятикратно и десятикратно превысил объём экономической активности в стране, достигнув 100 трлн. рублей в квартал. Так что с точки зрения иностранных спекулянтов наши денежные власти действительно — лучшие в мире, поскольку обеспечили им возможность получения гигантских сверхприбылей путём манипуляции курсом рубля за счёт обесценения доходов и сбережений российских граждан и предприятий.
"ЗАВТРА". Не напоминает ли вам проводимая сегодня макроэкономическая политика "шоковую терапию" 90‑х годов? Хотя Медведев постоянно делает оговорки, что нынешняя политика не может иметь столь катастрофических последствий, как в 90‑е годы, сам по себе этот рефрен напоминает "оговорки по Фрейду". И как вы оцениваете сравнение нынешней ситуации с постдефолтной в 1998 году?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Действительно, реализуемые денежными властями меры — резкое повышение процентных ставок и ухудшение условий кредита, повлёкшие ощутимое сокращение денежной массы, падение производства, инвестиций и доходов населения, — являются типичными инструментами "шоковой терапии" в расчёте на автоматическую макроэкономическую стабилизацию. И они прямо противоположны тем мерам, которые применили после дефолта 1998 года Евгений Максимович Примаков и Виктор Владимирович Геращенко. И результаты оказались противоположными: чудесное оживление производства и резкое снижение инфляции тогда, и спад производства с повышением инфляции сейчас. Всё это легко было предвидеть…
"ЗАВТРА". Премьер просто ошибается?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Во всяком случае, содержащееся в статье объяснение нынешнего экономического кризиса, можно сказать, неконгруэнтно реальности, а во многом — и прямо противоположно ей. В частности, не наблюдается "отсутствия значительных производственных мощностей и трудовых ресурсов". Наоборот, загрузка производственных мощностей в промышленности в России едва достигает 60%, а скрытая безработица — не ниже 10%. При этом у нас огромные резервы трудовых ресурсов в связи с вынужденной миграцией квалифицированных кадров с Украины и притоком трудоспособных граждан из среднеазиатских республик. У нас огромные возможности роста за счёт углубления переработки сырья и активизации научно-технического потенциала. Единственное, чего не хватает производственным предприятиям, — доступного кредита для расширения производства и инвестиций.
"ЗАВТРА". Почему же премьер не понимает таких очевидных вещей?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. Проводники этой политики в экономическом блоке правительства и Банка России никогда не признают свои ошибки. Ведь цена их огромна — только за последние два года из-за того, что ЦБ вслед за прекращением внешних источников кредита из-за западных санкций сократил и внутренний кредит, недопроизводство ВВП составило около 10 трлн. рублей, а падение инвестиций — более двух триллионов. Вдвое обесценились рублёвые доходы и сбережения граждан и предприятий.
"ЗАВТРА". И как долго, на ваш взгляд, это может продолжаться?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. До тех пор, пока мы будем жить в "королевстве кривых зеркал". Вы же видите в этом материале признаки не только шоковой терапии, но и "головокружения от успехов". Успехи, конечно, имеют место — но только в тех отраслях, где государство поддерживает производство льготными кредитами и специальными инструментами. Но их масштаб необходимо увеличить на порядок, и тогда мы действительно получим и повышение эффективности, и модернизацию, и прогрессивные структурные изменения.
"ЗАВТРА". Вы напишете об этом премьеру?
Сергей ГЛАЗЬЕВ. В очередной раз…
Оценили 26 человек
31 кармы