В чем принципиальная разница между русскими и американцами

С приходом новой администрации отношение США к соседям по планете стало гораздо откровеннее. Национальный эгоизм, хищничество, стремление обогатиться за счет других стран, включая ближайших союзников, вышли на первый план. Кого-то этот цинизм шокирует, зато всем стало очевидно, что американцы смотрят на остальной мир как на питательную среду, из которой необходимо извлечь как можно больше полезных веществ.

Впрочем, было ли когда-нибудь иначе? И при нахрапистом Трампе, и при «Сонном Джо», и при прочих президентах – а их в общей сложности только на моей памяти было десять штук, начиная с Ричарда Никсона, – Америка вела себя примерно одинаково, менялась лишь риторика, от жесткой «реальной политики» до крокодиловых слез гуманизма и рассуждений о демократии, правах человека и благе всего человечества.

Впрочем, на практике никакого блага ни одной стране Америка не принесла, почему-то этого не получалось, хотя крутился дядюшка Сэм вокруг любой проблемы в любом уголке планеты – всюду он успевал и до всего ему было дело. Вот только эта всемирная участливость всегда оставалась поверхностной, и любой народ, сталкивавшийся с американцами, приходил к выводу, что эти люди, преуспевшие во второстепенном, не понимают чего-то главного. Это было ясно и тем, кто первыми получил этот опыт, – индейцам и мексиканцам. Эти бледнолицые, эти гринго – что они могут понять в жизни?

Американская манера поведения в быту, с ее формальными, приклеенными улыбками, с ничего не значащими словами приветствия, заинтересованности, сочувствия. Американская массовая культура с ее комиксами, глупыми мультфильмами, поп-артом. Американская религия с ее пастырями в светских костюмах, проповедующими не Царствие Небесное, а земной материальный успех. Все это формирует у американцев привычку к плоскому, картонному, ненастоящему. Культура США как будто бы не может пробиться к истинному бытию. В результате деловой и амбициозный американец, как будто бы творящий современность, на деле остается мало что понимающим сторонним свидетелем жизни народов. Армия США, Голливуд и Coca-Cola приходят и уходят, а эта жизнь идет своим чередом.

Однако этот культурный изъян коренится в самой американской истории. Жителям этой страны неизвестно чувство общей, неотвратимой беды, общего страдания, разделяемого всей нацией. Возможно, что-то подобное американцы испытывали во время Гражданской войны, но она была очень давно. Попросту говоря, история слишком мало их била. Эта цивилизация чересчур долго находилась в тепличных условиях.

Все беды ХХ века вели США к процветанию. Каждая из мировых войн была для США лишь ступенью на пути к мировому господству. Всем остальным – война, а им – мать родна. И даже сегодня США извлекают колоссальные выгоды из украинского конфликта и рассчитывают получить еще больше прибыли, еще больше активов.

Американская самоуверенность во многом основана на чувстве неуязвимости государства, расположенного на острове-континенте и отделенного от остального мира океанами. Политики США просто убеждены в том, что им никто ничего не сделает.

Однако это чувство неуязвимости так же хорошо гармонирует с протестантской моралью, согласно которой земной успех есть следствие избранности Богом. А поскольку Бог в целом людей любит, то успех, благополучие и процветание есть норма, а неудача, горе, страдание – отклонение от нее, исключение из правила. Ты беден, ты болеешь, ты умираешь? Это твое личное дело, твоя неудача, твои несложившиеся отношения со Всевышним. Но какое это имеет отношение ко всем нам, к соседям, коллегам, обществу в целом? Мы-то нормальные, мы успешные, у нас все хорошо.

Отсюда очень ограниченная способность американцев к эмпатии по отношению к другим народам. Американская кинозвезда может усыновить африканского ребенка, от имени Господа выдать ему счастливый билет. Американский политик может пожалеть невинных людей, страдающих от конфликтов в Конго, Сирии или на Украине. Но неизменной остается протянутая из-за океана рука – не рука помощи, а загребущая рука охотника за чужими богатствами.

Иногда говорят, что русские и американцы похожи; кому-то кажется, что они такие же простые, как мы, а кто-то отмечает, что нас роднят огромные просторы, которые нам пришлось заселять и осваивать.

Однако русские, в отличие от американцев, – это народ, спаянный единой судьбой. Далось нам это очень дорогой ценой. Если США – главные бенефициары прошлого века, то русские – главные пострадавшие.

У них – Великая депрессия, ненадолго пошатнувшая тамошнее «просперити», Вторая Мировая война, которая велась на чужой земле, относительно малой кровью и никак не мешала производству голливудских комедий и мюзиклов, еще несколько локальных войн, причем Вьетнамская война изначально ощущалась обществом как чужая и ненужная.

У нас – революция и Гражданская война, коллективизация и массовые репрессии, Великая Отечественная, в которой СССР потерял каждого седьмого жителя; наконец, катастрофа распада страны в 1990-е. С американской точки зрения, русские – бестолковые люди, которые раз за разом проскакивали мимо прибыли. Но неужели все эти потери были напрасными? Мне кажется, кое-что мы все-таки получили взамен. Мы получили великий урок гуманизма – опыт, который может пригодиться не только нам.

Мы говорим: у нас в стране нет семьи, которую бы не затронуло военное лихолетье. Нет и семьи, чью жизнь не переломили бы революция и последующие события. Эпохи, когда страдает громадная масса людей, а не отдельные неудачники, и когда приходится помогать стране и друг другу, навсегда отпечатались в нашем национальном коде. Поэтому у нас говорят: чужого горя не бывает. Трудно представить такую поговорку в устах бодрого и делового американца.

Зато во всех уголках планеты твердо знают: русские – это люди, которые поняли что-то главное об этой жизни – не плоские, не одномерные, способные видеть глубину. Которые лишены национального эгоизма. Которые придут на помощь по складу своей души, а не в расчете на будущую наживу. Поэтому именно русские могут собрать все народы мира за одним столом, чтобы всерьез поговорить о будущем человечества. И разговор этот будет идти не о «превосходных сделках», а о том, в чем смысл нашего бытия и что делает нас людьми.

Источник