Красноармеец на краю Галактики * Рассказ. - Андрей

100-летию Рабоче-Крестьянской Красной Армии посвящается.

Мы раздуваем пожар мировой,
Церкви и тюрьмы сравняем с землёй!
Ведь от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней!
(из песни)

Письмо.

(Орфография и стиль сохранены).

«Дорогой товарищ Гляссер! Пишет вам рядовой красноармеец 3-го полка 51-й дивизии Иван Миронов, член Российской Коммунистической рабочей партии большевиков – РКП(б), убитый 8-го ноября 1920 года на Турецком валу во время штурма Перекопа.

После того, как врангелевская белая пуля попала мне прямо в сердце и я умер за святое дело рабочих и крестьян, оказалось потом, что умер я не насовсем. То есть я погиб и умер, но потом ожил в очень странном месте, которое, как выяснилось позже – даже не на нашей Земле. Потому что меня с помощью какой-то очень мудреной науки подобрали товарищи инопланетчики, которые много лет наблюдают за нашей планетой, забрали к себе и оживили.

Звучит все это очень необычно, и я даже в первый момент засомневался, не оказался ли на Небе и что, значит, попы были правы, а вы, товарищ комиссар, нет, но, к счастью, потом я убедился, что никакие это не ангелы и серафимы, а такие же существа, как и мы. Только наука у них обогнала нашу на тысячи, если даже не больше лет, и они могут даже мертвых оживлять.

А еще они могут летать к другим звездам и вообще умеют многое из того, что очень бы пригодилось трудящимся у нас на Земле.

Как они выглядят из себя я, в общем, и сказать не могу, потому что они как хотят, так и выглядят, но со мной говорили, приняв вид и форму вполне человеческую.

Люди они оказались хорошие, и, само собой, у них там был коммунизм, то есть никакой эксплуатации человека человеком, частной собственности, религиозного дурмана и вообще полная власть трудового народа.

Мир мне их очень понравился – умные машины, всяческая техника, хлеба, мяса и сахара вволю, то есть вообще у них там таких проблем нет, что было очень непривычно поначалу, после наших временных трудностей, вызванных бешеной борьбой контрреволюции против Советской Власти.

Я побывал в очень красивых и интересных местах в их мире, жалко, что не могу послать вам, товарищ комиссар, фотографии – или, точнее, то, что у них называется фотографиями. Меня многому научили там пользоваться из их изобретений, а человек я смышленый, в церковно-приходской школе был первым учеником, хотя отец Федор меня и не любил, потому что я уже с мальства сомневался в его сказках про сотворение мира.

Относились ко мне с огромным уважением, историки записывали мои рассказы про то, как мы дрались с немцами, с петлюровцами, с интервентами, с атаманами всех мастей, потом вот с деникинцами и врангелевцами.

Я бы с удовольствием там погостил еще, но совесть большевистская стала заедать – я прохлаждаюсь у инопланетчиков в ихнем коммунизме, а в это время мои товарищи сражаются на Земле за дело мировой революции. В общем, так я им и сказал: Спасибо, что оживили, что показали ваш мир, теперь у меня в десять раз больше желания, чтобы и у нас на Земле тоже было так же хорошо, как у вас, но пора и честь знать, в смысле, что надо мне назад, на Землю, в мою родную 51-ю дивизию, тем более что партвзносы не плачены уже неизвестно сколько, а у нас с этим строго.

А они мне тогда и рассказали, что тут нужен я им очень. Что в галактике нашей – а это все звезды в одной куче, сотни миллионов звезд, и что у многих звезд есть планеты, и там тоже трудящиеся бьются против паразитов и эксплуататоров, потому что законы товарища Дарвина насчет эволюции универсальны, и что иногда им нужно помочь, если они сами совсем уж не справляются. И для того сформирована своя Красная Армия, которая этим всяким разным созданиям и помогает, если совсем уже дело худо и никаких перспектив на освобождение трудового народа не видно.

И фильму мне показали, и не одну, про то, какие дела на некоторых планетах делаются. И, скажу я вам, товарищ комиссар, когда я смотрел фильмы эти, волосы у меня на голове шевелились. По сравнению с тем, что некоторые устраивают с себе подобными, даже наша контра – это так, сущие дети. Долго рассказывать, чего я увидел и прочел еще потом, но это действительно страшные дела.

Вот и инопланетчики эти – тоже не могут это все так оставить. Потому и стали формировать свою Красную Армию, чтобы помочь этим несчастным в разных местах нашей галактики (есть еще огромное число других галактик, но они очень далеко и до них пока добраться тяжело слишком).

А так как у них самих их Революция давно свершилась, то они несколько поотвыкли с оружием воевать против всякой контры. И свои умные машины не могут они на это дело отправить – запрещают это им их принципы. И им нужна помощь – от людей и вообще разумных существ, кто к этому делу привык. И вот, значит, и просят меня помочь им – сражаться за дело революции во всей нашей галактике.

Ну, я что, раз они меня к жизни вернули, то надо ребятам помочь. Опять же – увидев такие жуткие несправедливости, которые на иных планетах творятся, как же можно это дело терпеть можно. Никак не можно со стороны просто смотреть и ужасаться. Так что думал я недолго, и согласился. Но с условием – коли жив останусь, то чтобы вернули меня на родную мою планету – Землю. Они спорить не стали.

Подучили меня кой-чему, организм мой улучшили – каких-то в него невидимых глазу мелких созданий запустили, которые меня теперь изнутри лечат все время и даже улучшают, рассказали, как военной техникой их пользоваться. А техника у них, товарищ комиссар, очень непростая. И мощная. Нам бы такую – Врангель бы на Луну улетел в один миг. Со всеми своими белыми бандами.

А потом и началась моя борьба за дело галактических трудящихся. Нас много было в отряде, с разных звезд, и как-то так получилось, что вышел я у них даже за старшего. Существа были разные, иногда крайне чудные, но все настоящие солдаты революции, и каждому я готов хоть сейчас рекомендацию в партию дать.

Бывало нелегко. Особенно в ядре нашей галактики, когда из черных дыр какая-то сволочь полезла. Звери, хуже колчаковской контрразведки. И вооружены до зубов. Но ничего, и их мы разбили.

Рассказ о наших сражениях был бы долгий, немало и наших товарищей полегло меж звездами, и я был еще и дальше сражался, но все моя Земля из памяти не уходила. Что я только в этой галактике не перевидал – а как вспомню Россию нашу, село родное, мамку с батей, ребят деревенских и девчат, солдат нашего полка, коммунистов из ячейки – аж слезы на глаза. Хотя и не годится большевику плакать.

В общем, попросился я в отпуск. Так им и говорю – дома побывать, посмотреть, что и как там, как наш земной социализм строится — а потом можно и обратно. Снова в звездный боевой корабль и нести знамя свободы угнетенным жителям звездных миров.

Согласились. Но сказали, чтобы я был готов ко всякому. Потому что пока меня не было – многое на Земле, мол, изменилось. Ведь лет-то прошло немало.

И, товарищ Гляссер, не обманули. Впрочем, они обманывать и не могут, потому что коммунизм у них.

А у нас, в России, как оказалось, Советская власть пала, и к власти пришли последыши царя, Деникина и Врангеля. Даже знамя у них такое же, полосатое.

Я было сунулся к местным коммунистам, чтобы на учете восстановиться и партвзносы заплатить – мне инопланетчики и справку с печатью дали, что я не груши околачивал все эти годы, но коммунисты там какие-то странные оказались. Как я потом уже узнал, там полный меньшевизм проник и даже хуже Каутского и Бернштейна, хотя уж куда, кажется, хуже. Даже поповщина!

И деревни моей больше не было. Когда Советская власть была, там коллективное хозяйство сделали, а потом, уже после второй войны с немцем – опять с немцем придется драться, вот ведь народ какой эти немцы, а все потому что Либкнехта и Люксембург убили в 19-м году, — захирела и умерла моя деревня. Много, слишком много мужиков на войне той второй погибло.

На месте моего дома только головешки. Кладбище нашел заброшенное совсем, а вот могил мамки и папки – нет.

Ну и дела в России совсем не радовали. Все ровно так, как товарищ Ленин и говорил – что или власть рабочих и крестьян, или снова в рабство. И, что хуже всего, даже не понимают, что в рабстве живут.

Но я и похуже дела видел, пока в галактике был. Поездил по стране, пообтерся, обстановку изучил как следует, людей нашел. Настоящие коммунисты всегда и везде есть и будут, как без этого.

Опять же, инопланетчики мне кое-что из своих устройств дали, как оказалось, крайне предусмотрительно. Так что помозговал я немного, как лучше за дело приняться – и опять пошел в бой за дело Революции…»

***

Ядерный боеприпас, пусть даже и тактический, шутка страшная. Офицеры ФСБ и Росгвардии, вылезшие из спец-БМП, сконструированного для того, чтобы действовать на площадке, пораженной ядерным ударом, могли убедиться в этом своими глазами. Хотя и сами они были в тяжелых костюмах противорадиационной защиты и смотрели на окружающее через толстые стекла.

Вокруг был пейзаж, напоминающий учебный фильм, снятый советскими на развалинах Хиросимы. И тоже фактически черно-белый.

— Ищите, — сказал генерал подчиненным. – Какие-то следы должны остаться. Обломки, остатки. Какая-то совершенно не наша техника. Если найдете – награда будет такая, как вам и не снилось. Потому что с такой техникой нам никто не страшен. Американцев на уши поставим!

Те принялись отдавать приказы по радиотелефонам.

В небе висело несколько вертолетов.

Из-за развалин – скорее всего бывшей церкви, выехал другой спец-БМП. Из него неловко вылез офицер в ядовито-желтом костюме, подошел к генералу. Отдал честь.

— Вам надо это видеть, товарищ генерал. Тут недалеко, можно пешком.

«Скорее бы дурацкое «товарищ» отменили бы», — подумал генерал, идя вслед за офицером. «Все-таки много еще от Совка дурацких рудиментов осталось, слишком много».

Они вышли на то, что было когда-то центральной площадью маленького русского города на Урале. Такие же расплавившиеся, как пластилин, здания, черный цвет и белый пепел. Эпицентр ядерного взрыва был явно рядом.

Но посередине этого хаоса и разрушения генерал увидел ровный круг, в центре которого стоял типичный провинциальный памятник Ленину: серый гранитный постамент с надписью и черная голова на нем. Внутри круга оказался небольшой газон, на котором безмятежно росли цветы и зеленая трава, у подножия памятнику лежали несколько засохших букетиков. «Наверное, с 22 апреля остались», подумал ошеломленный генерал.

За пределами круга были черные расплавившиеся камни и превратившаяся в какое-то подобие лунного грунта земля. А внутри – зеленая травка, цветы, и дурацкий памятник ровно посредине.

— Это как же? – спросил офицер в ядовито-желтом костюме противорадиационной защиты. – Как такое может быть?

Генерал долго молчал. Потом достал из кармана телефон спецсвязи, набрал номер. Рукой в резиновой перчатке это было сделать крайне тяжело, но он смог.

Включил динамик телефона, поднес его к микрофон-телефону на своем костюме.

— Да, — раздался знакомый голос после нескольких гудков.

Генерал представился.

— Как там? – спросил тот, кому он звонил. – Вопрос закрыт?

— Нет, — ответил генерал. – Вопрос не закрыт, господин Президент. И, боюсь, мы его закрыть не в состоянии. Не можем в принципе.

На том конце повисло молчание.

— Все так плохо? – спросил, наконец, собеседник. – Даже ядерный удар не помог?

— Нет, — ответил генерал. – Не помог. Фактически можно уже начинать эвакуацию. Хотя…

Теперь генерал помолчал немного и потом продолжил:

— Хотя это будет только отсрочкой, боюсь.

***

Письмо (окончание).

«…Сказали мне инопланетчики, что доставят вам, товарищ комиссар, это письмо. Они даже со временем умеют обращаться! Хотя, как говорят, дело это даже для них непростое. А я займусь тут своим привычным делом.

Москву и Петроград очистим от белых, а потом уже надо Киев, Баку и Ташкент. Сволочи развелось везде немало, ну, решим мы этот вопрос. А тогда и за Мировую Революцию примемся. Потому что не дело это – жить людям разумным под буржуями. Ни в нашей галактике, ни в России, ни на Земле.

Да, и Кольке Гагарину из деревни Клушино Гжатского уезда, тот, из 2-й роты который, скажите, что его один потомок-сродственник будет первым человеком, который в космос улетит. Вот так!

С коммунистическим приветом,

Рядовой солдат Мировой Революции

Иван Миронов».

БЛОГ АЛЕКСАНДРА КОММАРИ