Шурыгин: об уроке поражения под Изюмом.

Меня в последние дни часто спрашивают, почему я столь спокоен, после того как мы потеряли Изюм и почти всю Харьковскую область? 

Попробую ответить. Война, когда переходит с уровня земли, где льется кровь, где горят и разрушаются города, где взрываются мосты, на уровень карт, замыслов, войны интеллекта полководцев, становится, как это ни цинично звучит для кого-то, игрой. Сражением умов и воли.

Это особого рода шахматы, и военная карта – это шахматная доска, на которой действуют фигуры – полки, дивизии, корпуса. При этом часть фигур противника всегда от тебя закрыта ширмой. Искусство полководца заключается в том, чтобы по очень скупой, часто неполной и противоречивой информации, когда противник намеренно пытается ввести тебя в заблуждение, понять, где за ширмой противник выстраивает свою ударную комбинацию, какие фигуры он для этого использует. И поняв это, разгадав замыслы противника, не дать ему собрать свои фигуры в кулак, упредить, успеть первым собрать свою ударную комбинацию и нанести удар в том месте, где противник этого не ожидает, где он слаб и не сможет отразить атаку.

Партии этой игры – войсковые операции. Взятие Херсона, освобождение Мариуполя, штурм Северодонецка и Лисичанска, Изюма. Почти все эти партии мы выиграли, некоторые еще продолжаются – сражение за марьинско-авдеевский укрепрайон, одну партию мы просто сдали – отошли от Киева. И вот теперь проиграли под Изюмом.

Каково значение этого проигранного сражения?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно посмотреть на то, что же происходит сегодня на этой шахматной доске. Противник захватил инициативу. В его распоряжении появился мощный ударный кулак из примерно десяти бригад, которые теперь получили боевой опыт.

Но противнику не удалось разгромить наши войска, окружить их и уничтожить. Этот план был сорван, и противник смог только оттеснить нас за реку Оскол, при этом рубеж, на котором сейчас мы закрепляемся, был выбран нами с учетом всех факторов. Можно сказать, что изюмский кризис компенсирован. Ресурсы для дальнейшего наступления ВСУ почти исчерпались. Бригады понесли потери, и теперь украинским войскам требуется передышка, пополнение в людях и технике, восстановление боеспособности и накапливание ресурсов – ГСМ, боеприпасов и проч. для продолжения активных действий на новом направлении. На это уйдет не меньше десяти суток. И это дает нам фору во времени для формирования нашего ответа.

Как я уже сказал в предыдущем своем анализе ситуации, с сентября война вошла в качественно новую фазу. В формуле «борьба против превосходящего нас по численности, но слабо обученного и плохо вооруженного противника» мы переходим к фазе «войны против хорошо обученного, хорошо вооруженного и превосходящего нас по численности противника». Пока это еще только тенденция, но усилиями стран НАТО и США уже к новому году ВСУ серьезно изменятся качественно. Надо ли пояснять, что победить в такой войне мы просто не сможем, если не переломим ситуацию.

Безусловно, у нас есть силы для такого перелома. Точнее, потенциал – страна огромная, людские, финансовые, промышленные ресурсы также огромны. Но пока нам не удается сложить это все в единый механизм, работающий на победу. У высшего руководства, похоже, сохраняется иллюзия, что эту войну можно пройти, как отопительный сезон, – не будоража сытую зимнюю спячку в берлоге общества, видящего приятные сны про победу, которую ему принесут на блюдечке. Боюсь, что пробуждение при таком отношении к войне будет шокирующим! Еще пара таких проигранных партий – и вся благостная картина мира, которую нам нарисовали на стене спальни, просто рухнет, и наступит шок осознания реальности.

Мы остановили противника, никакого стратегического поражения не случилось. Но уроки из него нужно извлекать немедленно! Сейчас! Прежде всего нужно самым радикальным способом изменить подход к нашему солдату.

За восемь лет возникла совершенно ненормальная ситуация «дифференцирования» наших воюющих войск на войска «первого сорта» – полки и бригады ВС РФ, снабжавшиеся всем самым современным и в необходимых объемах, и войска «второго сорта» – корпуса республик, которым отправлялась техника и вооружение со складов резерва в объемах, не соответствовавших необходимому, часто в небоеспособном состоянии и с урезанной до уровня Второй мировой войны номенклатурой вооружения и техники. Это «серое» строительство донецких корпусов стало просто инкубатором коррупции!

Я хорошо помню историю, как при формировании луганского корпуса туда прибыла большая партия разукомплектованных, разграбленных танков – мертвых глыб металла, вытащенных с каких-то баз хранения. Сложилось полное впечатление, что их отправили на Донбасс, просто чтобы списать разворованное и прикрыть коррупционеров в погонах. К чести тогдашнего командования – оно категорически отказалось принимать этот металлолом, и грянул скандал. После скандала эту партию металлолома увезли, привезли нормальные танки, но на поднявшего бучу офицера командование тыла с тех пор точит зуб… И таких историй была не одна и не две!

Весной шестнадцатого года я приехал в Донецк с целью на месте разобраться с тем, что происходит в войсках корпуса. К этому моменту в журналистской и экспертной среде уже вовсю циркулировала информация о том, что вместо офицеров – советников с боевым опытом, настоящих профессионалов, отвоевавших в первые, самые трудные месяцы войны, в корпус потоком пошли «временщики», для которых служба здесь была только отметкой в военной карьере, относившихся к ней, как к досадной долгой командировке, откровенно тяготившихся службой в «колхозе», презиравших «любителей»-ополченцев, избавлявшихся от самых въедливых и настырных командиров ополчения и фронтовиков-ополченцев. А некоторые из «советников» и вообще начали откровенно наживаться, включаясь в сложившиеся вокруг формирования корпусов коррупционные схемы.

Чтобы понять, что происходит, я встретился с одним из своих старых знакомых, кого знал еще по службе в Таджикистане и который сам числился теперь советником, некогда храбрым офицером. За товарищеским ужином задал ему эти вопросы, объяснив, что не собираюсь писать и выводить ситуацию в публичное поле, но хочу для себя понять обстановку. Меня тогда насмешила паника, с которой все эти вопросы воспринял мой знакомец – вроде боевой офицер, и вдруг такое…

Но едва я добрался до гостиницы и лег, как меня поднял звонок главного редактора, который сразу спросил, что я там, в Донецке, натворил, если его среди ночи разбудил сам вездесущий тогда Владислав Сурков. А еще через полчаса с тем же вопросом мне позвонил политсоветник Александра Захарченко Александр Казаков и сказал, что я разворотил улей и что «все очень плохо». Стало понятно, что мой приятель после ужина просто конем понесся докладывать по команде, что «Шурыгин приехал рыть…» Что должно было быть дальше, я знал – в ближайшие часы меня должны были задержать и выдворить с территории ДНР. Дай бог, чтобы без «маринада» в подвале…

Меня выручил Казаков, который в эту ночь ехал в Москву и просто развернулся с дороги, забрал меня с собой и, пользуясь своей неприкосновенностью, вывез из республики, после чего на следующие шесть лет я стал туда невъездной…

Именно в этот период выделяемые на вооружение и оснащение корпусов сотни миллионов рублей бесследно исчезали, и вместо современного вооружения, средств защиты, связи склады республиканских корпусов наполнялись «трехлинейками», ППД, списанной советской формой и касками образца 1943 года, а то и вообще пугали своей пустотой, как, например, склады средств защиты. Именно это воровство стало причиной огромных потерь республиканских корпусов в первые два месяца, когда необученных ополченцев в военных обносках с трехлинейками без всякого снабжения и связи бросали на фронт, а репортеров заставляли петь «осанну» такой «исторической преемственности»…

История тыловой коррупции 2014–2022 годов требует самого тщательного расследования и самых жестоких приговоров. Цена этой коррупции – тысячи жизней…

Поэтому все прошедшие годы корпуса могли только мечтать о тепловизорах, станциях артиллерийской разведки, современных закрытых системах связи, беспилотниках. Все это им приходилось закупать самим за счет начавшей тогда складываться системы волонтерской помощи, когда простой народ скидывался на помощь республиканским полкам и бригадам, закупая тонны всякого снаряжения, обмундирования, нательного белья, медицинских аптечек, прицелов, тепловизоров.

Но дальше так продолжаться не должно!

Сегодня нам дорог каждый солдат! А тем более донецкий ветеран, отвоевавший на этой войне годы. Все корпуса должны быть введены в состав наших вооруженных сил на тех же самых законах, что и любые части ВС РФ. Бутафорскую практику ролевых игр в некие армии республик необходимо прекратить! Все это военное объединение должно стать Армией России. С такими же нормами снабжения, с такой же организацией и вооружением. С такими же зарплатами и прочими видами довольствия. Преступно, когда солдат какой-нибудь «сотки» или «пятнашки», сидящий в одном окопе с российским десантником или пехотинцем, получает в три, а то и в пять раз меньше, чем российский. Преступно, что бронежилет и каску ему покупают вскладчину пенсионеры и учителя, что тепловизионные прицелы по охотничьим магазинам ему ищут патриоты-бизнесмены, как и «мавики» и перископы.

Сегодня та же самая система закупки военных дефицитов переключилась и на регулярную армию. В любой воюющей части есть куча всего, что куплено и привезено сюда волонтерами. Для поставки всего этого по линии тыла нужно пройти бесчисленное количество всяких согласований, конкурсов, испытаний и официальных разрешений. Потом все это произвести и отправить в войска. На это уйдут месяцы, если не годы. Волонтеры просто берут, покупают и привозят!

Мы должны сегодня признать военным преступлением и саботажем любую историю, когда на фронт отправляются солдаты, не экипированные по всем требованиям современного боя, не прошедшие полный курс боевой подготовки в частях, не прошедшие боевое слаживание. Только так и никак иначе!

Во времена министерства Анатолия Сердюкова была полностью ликвидирована мобилизационная составляющая наших вооруженных сил: больше тысячи «кадрированных» – сокращенного состава – батальонов, полков, дивизий, в штате которых находился офицерский состав, а на складах – штатная техника и вооружение. Сделано это было потому, что согласно новой военной доктрине главной угрозой был объявлен «международный терроризм» и армию перестраивали под борьбу с ним, а угроза большой войны в Европе была признана неактуальной. Поэтому вся «кадрированная» – под большую мобилизацию – часть Вооруженных сил была полностью ликвидирована под радостные крики обывателей о том, что новый министр разгоняет «бумажную армию» и теперь у нас будут только боевые части. И что? Теперь нам приходится формировать новые части с нуля. Искать для них офицеров, набирать контрактников, стягивать со складов технику и вооружение. И на все это требуется время, а его у нас нет!

При этом ВСУ свои резервы нарастили именно за счет того, что сохранили части «кадра». Правда, с украинской спецификой – большая часть тяжелой техники и вооружения была со складов этих частей распродана Украиной за границу в 1990-2000 годы. И тем не менее разворачивать новые бригады на базе «кадрированных» куда легче, чем формировать их «с нуля».

Теперь подготовкой ВСУ в режиме нон-стоп занимается так называемый корпус резерва. Именно там и были сформированы и подготовлены 3 танковых, 2 механизированных, 2 пехотных и 2 артиллерийских бригады, которые, сведенные в новый армейский корпус, нанесли нам военное поражение под Изюмом. 

И теперь идет формирование и подготовка очередного корпуса. Очевидно, что у ВСУ сейчас нет проблем с экипировкой, подготовкой и вооружением легким стрелковым оружием своих резервистов. Теперь это уже отлаженная система, многие сотни натовских инструкторов обучают резервистов, а снаряжение и экипировка потоком идут с Запада. Формирование корпуса сдерживает отсутствие тяжелого вооружения – танков, БМП, БТР и артсистем. Именно их пытается получить Украина от союзников. Пока с этим у ВСУ сложности – все основные «резервные» запасы, которые имелись у стран НАТО и США, почти исчерпаны. Передавать технику теперь можно только из состава собственных армий, но на это руководство и командование стран-спонсоров идти пока не хочет. Но военная победа под Изюмом может стать серьезным козырем в руках украинского руководства, требующего у Запада оружия.

При этом Генштаб ВСУ отлично понимает, что, несмотря на все громкие заявления о бесконечности имеющихся людских ресурсов, в реальности это не так. До следующей весны ВСУ смогут сформировать еще максимум два корпуса, с учетом сейчас формируемого. Собственно, об этом в завуалированной форме написал в статье Залужный. Правда, как об оптимистичных планах создания двух ударных группировок, с помощью которых намеревается нанести военное поражение России.

И это означает, что мы должны готовить больше резервов, чем Украина, мы должны готовить своих солдат лучше, чем их готовит Украина, наши солдаты должны быть экипированы и вооружены лучше, чем украинские. Наша военная промышленность должна в кратчайшие сроки получить все, чтобы обеспечивать воюющую армию достаточным количеством новой техники, вооружения, боеприпасов. Только так мы сможем переломить ситуацию на стратегическом уровне, вырваться из цепких лап призрака Первой мировой войны – позиционных тупиков, сражений за избушку лесника, никак не меняющих ситуации. Трехмесячный штурм авдеевско-марьинского укрепрайона ярчайший тому пример!

Мы должны не давить на противника, а подавлять его, громить, окружать и уничтожать. А для этого нам нужны силы, нам нужна большая армия.

СВО закончена, и война окончательно переходит в затяжную стадию, становится войной на истощение – чья военная машина выдохнется первой, чья экономика не выдержит гонку на выживание. 

Очевидно, что мы как общество больше не можем относиться к войне как к досадной истории на периферии общественного сознания. Нет! Нам впервые после окончания Великой Отечественной войны брошен исторический вызов, и речь идет о существовании России как таковой и русской нации как таковой. Делать вид, что мы не видим этот вызов, что он на касается каждого из нас, что как-то все само срастется – это предательство самих себя. Предательство наших детей и внуков, ибо им придется жить в том мире, который мы им оставим. Мире нашей Победы или мире распада и разгрома, в котором воспоминания о крахе СССР 1991 года будут детской сказкой.

Пора проснуться, медведи!