Покушение японцев на Сталина.

Сталин любил Сочи – создание его рук. Он любил лето на юге; правда, врачи рекомендовали бывать там в прохладное время, осенью. Сталину Сочи напоминал Гори, хотя там нет моря и богатой субтропической растительности.

На гербе Сочи изображены самые характерные его приметы: горный и морской пейзажи, пышная субтропическая растительность, волшебница Мацеста. И, расшифровывая язык геральдики, золотятся слова гордого девиза: «Здоровье – народу». В нем сама идея существования города, смысл каждодневного труда всех работников курорта. Невозможно перечислить их победы, одержанные высоким искусством исцелять, – летопись этих подвигов бесконечна.

Научный подход к делу, неустанные поиски нового, никогда не угасающее чувство ответственности за судьбу и настроение каждого больного и отдыхающего – вот типичные штрихи производственного портрета сочинских медиков.

Пожалуй, не найти такого человека, который бы, приехав в Сочи, не был охвачен очарованием этого дивного уголка Кавказа. Здесь море и горы, ущелья со стремительными речками и альпийские луга, субтропики и вечные снега, полные неожиданностей даже для бывалого туриста. Здесь все носит печать светлой, пронизанной теплом торжественности. Проникая сюда, ветры, кажется, замирают от сказочной красоты, и солнце хмелеет от аромата цветов. Особенно притягательна волшебная сила курорта летом, когда солнце лишь на считаные часы уступает неоновому освещению. Быть может, восхищение, которое вызывает природа, и помогло проектировщикам и строителям блестяще выявить свои творческие возможности и, добившись максимальной гармонии архитектурных форм санаториев, гостиниц, театров, домов отдыха, ресторанов с живописной местностью, сделать этот курорт столь впечатляющим.

Не сразу Сочи стал курортом. Для его развития приложил руки и Сталин.

Каким был Сочи до Великой Октябрьской социалистической революции?

На карте 1914 года «Земельные владения в Сочинском округе» показано 150 владений князей Юсупова, Оболенского, Долгорукова, Муравьева, графини Голенищевой-Кутузовой, министров Ермолова, Витте, генерала Куропаткина, полковника Квитко, действительного статского советника Малевинского и других.

Дагомыс был вотчиной самодержавца всея Руси. Уч-Дере было отдано царскому министру Аракчееву. Пятьсот десятин земли в Головинке было «высочайше пожаловано в вечное и потомственное пользование флигель-адъютанту свиты его величества контр-адмиралу В. Шмидту».

Вот кому принадлежал в ту пору курорт. Вот кто тогда им и пользовался.

Забота о здоровье народа не входила в планы царского правительства. Курортная местность, которая по своим климатическим и бальнеологическим факторам соперничала с модными курортами буржуазной Европы, влачила жалкое существование. Рядом с роскошными особняками в Сочи соседствовали пустыри, свалки.

Попытки энтузиастов того времени привлечь внимание владельцев курортов к вопросам постановки лечебного дела обычно наталкивались на косность.

Вся медицинская работа находилась тогда в руках частнопрактикующих врачей.

«Никакого курорта здесь нет и не может быть, – утверждал в газете «Черноморское побережье» за 10 ноября 1910 года некий случайный турист. – Бывает временами пленительное море, воздух чище, чем в Москве и Петербурге, светлее небо. Но дики люди, жалки нравы и бедность».

В ненастье заштатный уездный городок утопал в грязи, ночью погружался в темноту, зимой вымирал. Лишь летом оживлялись его немощеные улицы. В частных пансионатах, гостиницах и дачах появлялись владельцы фабрик и заводов, царские генералы, купцы. Гремела медь оркестра в «Кавказской Ривьере», кутили в единственном модном ресторане прожигатели жизни. Но наступала осень, и вновь становилось пустынным благодатное взморье.

Мацестинские источники находились в первобытном состоянии. Министр земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолов отдал их Сочинскому благотворительному обществу и на первоначальное обзаведение пожертвовал ему… 600 рублей.

Позже предприниматели соорудили на Мацесте три барака с ваннами и бассейн. В помещениях купались в основном люди имущие, а в бассейне – те, кто не мог оплатить стоимость процедур. Мужчины купались в одну часть дня, женщины и дети – в другую…

Старожилы помнят, как служители чуть ли не до кипения подогревали минеральную воду в котле, затем разбавляли ее холодной и локтем проверяли температуру. Какой концентрации была вода, никто не знал. Когда человеку от газов становилось плохо, его вытаскивали на «божий воздух». Это была «первая помощь»…

В те годы отсюда, с грязной и пыльной стоянки, к целебным источникам Мацесты выезжали, громыхая по булыжной мостовой, извозчики. Долог был путь их пассажиров на ванны – узкая дорога, насчитывавшая 126 головокружительных поворотов, змеей петляла средь зарослей побережья.

Главную радость гостям Сочи доставляет море.

Оно полно своеобразной романтики, столь часто очаровывавшей поэтов. Они воспевают и медную игру легких волн, и неукротимую силу бушующего прибоя, с ревом бросающегося на берег. В их стихах звучит и смятение кипящей пены, и спокойная ясность зеркальной глади, и хрупкость накатывающейся волны, и полное грез свечение глубин.

Ласковое, зовущее в свои объятия Черное море…

Без него невозможно представить себе сочинский курорт.

Даже самые равнодушные к природе люди, оказавшись в гостях у моря, преображаются, становясь завсегдатаями золотистых пляжей, убежденными «солнцепоклонниками».

Сталин иногда появлялся на безлюдном пляже, ненадолго окунался в волны моря. Однако основательно пользовался ваннами Мацесты.

О склонах горы у виадука в открывшийся простор моря смотрит будто выросшая из камня девушка-горянка с красивым и гордым лицом. Широким движением рук она как бы обнимает гору и дает силу источнику, бьющему из скалы. Не надо читать надпись у основания, чтобы понять, что этот образ – олицетворение Мацесты. Скульптура появилась тут недавно, но, кажется, этот образ всегда жил где-то подспудно, так же как и источник. И вот гора разверзлась, и вместе с источником родился облик девушки, сильной, как стихия.

Бальнеофизиотерапевтическое объединение «Мацеста» – крупнейшее в стране.

Мацестинское лечение сочетается с климатическим и физиотерапевтическим, с лечебной физкультурой, диетическим питанием, медикаментами. Новые, более эффективные методики резко сократили случаи обострений, считавшиеся ранее неизбежными, расширили диапазон применения ванн, позволили врачам добиваться положительных результатов при лечении больных.

Сталин любил бывать в Мацесте. И принимал там лечебные ванны. Там японцы и намеревались совершить на него покушение. Для этого они привлекли перебежавшего к ним комиссара госбезопасности Люшкова. Кто он?

ПРЕДАТЕЛЬ ГЕНРИХ ЛЮШКОВ .

Люшков Генрих Самойлович[Самуилович] (1900–19.8.1945).

Комиссар госбезопасности 3 ранга (1935).

Родился в Одессе в еврейской семье. Его отец Самуил был портным. Окончил начальное училище, вечерние общеобразовательные курсы.

С июля 1917 г. член ВКП(б) и член Одесского совета, организатор советской власти в Одессе.

В 1919 году Люшков уже комиссар полка, затем и комиссар бригады 14-й армии. За комиссарство и награжден своим первым орденом Красного Знамени.

В 1920 устроился в ВЧК. В этом же году получил документы об окончании гуманитарно-общественного института в Одессе.

Работал в Тираспольской ЧК, Одесской губ. ЧК, погранохране ГПУ Украины.

С 1925 г. в центральном аппарате ГПУ УССР – начальник ИНФО, начальник секретного/секретно-политического отдела.

В начале 30-х Люшкова направили в Германию. Занимался он, как это сейчас принято говорить, промышленным шпионажем. В его задачу входило изучение промышленного потенциала главной в то время немецкой самолетостроительной фирмы «Юнкерс». Составленный Люшковым обстоятельный доклад по этой проблеме попал к Иосифу Сталину, который интересовался вопросами авиации и запомнил имя автора.

С 1931 г. в ОГПУ – помощник начальника, заместитель начальника СПО ОГПУ – ГУГБ НКВД.

В 1934 году расследует обстоятельства убийства Кирова, ведет так называемое «дело славистов»(Российской Национальной партии).

1936-1937гг. - Начальник УНКВД Азово-Черноморского края (Когда арестовали Ягоду, все руководство СПО было ликвидировано, но Люшкова эти репрессии не только не затронули – наоборот, он получает назначение на этот ответственный пост ,что не могло произойти без согласия вождя). Руководил развёртыванием большого террора в Черноморье. Входил в краевую тройку НКВД.

30 июля 1937 года, через два дня после аудиенции у т. Сталина, оперативным приказом НКВД СССР № 00447 "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов" т. Люшков был утвержден председателем тройки Дальневосточного края. Этим же приказом устанавливался порядок проведения операции, плановые цифры расстрелов и отправок в лагеря, а также контрольные сроки начала и длительности репрессий. Для Дальнего Востока эти показатели были следующими:

– враги, подлежащие немедленному аресту и расстрелу – 2 000 человек;

– враги, подлежащие аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет – 4 000 человек;

– начало проведения операции – 15 августа 1937 года;

– длительность операции – четыре месяца.

С 31 июля 1937-1938гг. - Комиссар госбезопасности 3-го ранга , вступает в должность начальника УНКВД Дальневосточного края .

Установленная приказом № 00447 планка репрессий в 6 000 человек была с легкостью преодолена. "Всего тройками только по Хабаровскому краю и Приморью осуждено более 8,5 тыс.". Москва, откликаясь на запросы дальневосточных органов госбезопасности, охотно повышала установленный потолок для ссылок и расстрелов. "Для ДВК к середине 1938 г. они составили в общей сложности 25 тыс. чел. на расстрел и 11 тыс. на заключение в лагеря (без учёта внутрилагерных репрессий), что составляло 1,5% от численности населения ДВК (наивысшая доля по сравнению с другими регионами страны)". 

На ДВ Люшков проводил и этнические чистки .

25 октября 1937 года он направляет т. Сталину доклад о том, что "выселено 124 эшелона с корейцами в составе 36 442 семей, 171 781 человек. Осталось на ДВК (Камчатка, Охотск, спецпереселенцы) всего до 700 человек, которые должны быть вывезены сборным эшелоном к 1 ноября 1937 года".

В октябре того же 1937, Герман Люшков выдвигается кандидатом в депутаты Верховного Совета Союза СССР. "Инициатива выдвижения "зоркого чекиста" в Верховный Совет принадлежала некоему "товарищу Фельдману, присутствующему на собрании" и одновременно являвшемуся начальником УНКВД по Нижне-Амурской области Я.Л. Фельдманом. С этого дня Люшков стал политической фигурой краевого масштаба: его фотографии и хвалебные статьи о нем появляются в газетах, он выступает на встречах с избирателями и принимает их "наказы", неизменно включается в состав "почетных президиумов", стоит на трибуне с Блюхером и Стацевичем, принимая ноябрьский парад войск Хабаровского гарнизона". "Я счастлив, что принадлежу к числу работников карательных органов!", – заявляет Герман Люшков на встрече со своими избирателями.

В марте 1938 г. лучший работник карательных органов докладывал в Москву о масштабных чистках в органах суда и прокуратуры, а также о раскрытом военном заговоре на Тихоокеанском флоте.

Фото Генрих Самойлович Люшков

Награжден орденом Ленина (1937), двумя знаками «Почетный работник ВЧК – ГПУ», Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва.

13 июня 1938 г. Люшков инспектировал границу СССР с Японией. Своим сопровождающим он сказал, чтобы они не беспокоились, если он будет долго отсутствовать, ему дескать, предстоят длительные переговоры с высокопоставленным советским агентом.

Как ни старались японцы сохранить в секрете побег Люшкова, об этом (до сих пор неизвестно, каким образом) пронюхали агенты польской разведки. Но их собственное руководство в это не поверило. (Всплыло же это много позже, когда в Польше усилилось антижидовское течение под руководством МОчара, зачищавшего от жидов не только армию ,спецслужбы и полицию, но и партию, а заодно была практически свернута деятельность еврейских культурных и общественных организаций, закрылись еврейские газеты).

Впервые же анонимная информация о переходе Люшкова к японцам была помещена в одной из газет Риги 24 июня .

Выдвигались многочисленные версии заброски Люшкова к японцам.

Но историк С. Балмасов установил, что Люшков выдал японцам крупнейших агентов органов НКВД на Дальнем Востоке ,в частности,бывшего генерала В. Семенова , что на его взгляд опровергает версии о побеге Люшкова как о спецоперации советской разведки с целью дезинформации.

Хотя к тому времени особой нужды в Семёнове уже не было -- там действовала разветвлённая сеть советских агентов и осведомителей( могли и слить ненужного атамана ради дела).

А Люшков,до побега к японцам, за год своей деятельности успел нанести колоссальный ущерб , значительно уменьшив население Дальнего Востока.

Как уже говорилось, Люшков прибыл в Хабаровск в конце июля 1937 года на должность начальника УНКВД по Дальневосточному краю - должность, еще фактически занятую Т.Д. Дерибасом. Но развязка тогда наступила быстро. Используя данные ему в Москве полномочия, Люшков вскоре арестовал Дерибаса как участника и руководящего деятеля якобы существовавшей на Дальнем Востоке правотроцкистской организации. Арестовал со всеми его заместителями почти весь руководящий состав управления пограничной службы.

Люшков арестовывал и своего друга и сослуживца , бывшего наркома НКВД Украины Балицкого(они вместе начинали работать в ЧК Украины в 20-х годах), которого понизили в должности и послали на Дальний Восток после ареста маршала Михаила Тухачевского и других советских военных. 

По этому поводу Люшков сообщил японцам, что угрызений совести он не испытывает из-за предательства друга и что выполнял личный приказ Сталина, что из Ростова он был вызван на заседание, малого Политбюро, на котором присутствовали Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов, Клим Ворошилов и Ежов . Люшкову задали ряд вопросов, затем Сталин сказал, что его назначают на Дальний Восток. Потом Сталин пригласил Люшкова на личную беседу, во время которой дал три задания: арестовать и направить в Москву Балицкого, следить за маршалом Василием Блюхером и ликвидировать начальника военно-воздушных сил Дальневосточной армии Альберта Лапина.

Бывший сотрудник отделения охраны Управления НКВД  края Н.С. Кардовский рассказывал , что оставшийся Хабаровске за уехавшего в командировку в Приморье Люшкова его заместитель Г.М. Осиннин - давний сослуживец комиссара и соавтор многих сфабрикованных следственных дел еще по Азово-Черноморскому краю, уведомил своего шефа, что в Хабаровск вскоре прибудет Т.Ф. Горбач - бывший начальник Новосибирского управления НКВД. На основании этой информации Люшков вполне мог предположить, что Горбач, вероятно располагает такими же полномочиями, с какими он сам приехал на Дальний Восток в прошлом году...

Конечно, не только за выдачу секретов государственной важности японские власти хорошо приняли Люшкова. И не только за то, что он публично разделял политику милитаристских кругов Японии в Азии и в отношении Советского Союза. Они были признательны ему за результаты его преступной деятельности в крае еще до побега, за то, что с его ведома были, например, до основания разгромлены и на значительное время прекратили свою деятельность армейские и территориальные разведотделы края, сотни опытнейших пограничников и контрразведчиков оказались за тюремными решетками...

Всего, со слов самого Люшкова, за время его работы в Хабаровске с августа 1937 года по июнь 1938 года , арестованы за политические преступления 200 тысяч человек, семь тысяч расстреляны. Как он сказал на допросе -- "...это значительно меньше, чем в среднем по стране. Поэтому в Москве подумали, что я саботажник. Меня стали подозревать".

Как только Люшков в 1937году отбыл из Москвы на Дальний Восток, по обвинению в троцкизме начали арестовывать тех, с кем он ранее работал. А в марте 1938 в Москве судили троцкистов Христиана Раковского(Хаим Рейковер) вместе с Бухариным, Рыковым, Ягодой, Караханом и другими, где среди прочего также упоминались контакты с японцами, которые осуществлялись через представителя "Красного креста" еврея-троцкиста доктора Найду (  http://www.sovnarkom.ru/BOOKS/... ), выходившего на связь через публикации в газетах. В мае 1938-го Люшков был освобождён от занимаемой должности. При этом всё было обставлено с достаточно густым туманом конспирации, как говорится, «чтоб никто не догадался». Люшкову сообщили, что освобождение от занимаемой должности – не освобождение даже, а всего лишь новый карьерный этап для Генриха Самуиловича, и что ему нужно прибыть в Москву, чтобы вступить в новую должность.

Видимо почувствовав близкий конец , Люшков и решился перебежать к японцам.

ПОЧЕМУ ПОКУШЕНИЕ НЕ УДАЛОСЬ.

О попытке покушения на Сталина в Мацесте рассказывается в ряде литературных источников. Наиболее правдиво говорит об этом Д. П. Прохоров .

Целесообразность данной операции в японском Генштабе никогда не ставилась под сомнение.

В это время японские военные круги активно готовились к агрессии против СССР. Но проведение операции по ликвидации Сталина было возможно только при наличии реального плана и готовых пожертвовать собой исполнителей. Бегство Люшкова, испытывавшего к Сталину чувство личной вражды за крах карьеры, вынужденное изгнание и смерть близких (в расстреле своей семьи Люшков не сомневался) делало операцию вполне реальной. Поэтому на совещании во 2-м управлении под председательством начальника Генштаба такая операция, получившая название «Медведь», была утверждена.

В помощь Люшкову, получившему документы на имя Алексея Барского, служащего Харбинской торговой палаты, была подобрана группа из шести человек, членов «Союза русских патриотов» в Маньчжурии. Подбирали их полковник Утагава и некий Хасэбэ, в дальнейшем сопровождавший группу в Стамбул. Были отобраны Борис Безыменский, переводчик в правительстве Маньчжоу-Го, работающий на разведотдел Квантунской армии, Николай Лебеденко, председатель харбинского «Союза русских патриотов», Леонид Малхак, заместитель председателя «Союза», Смирнов, Сурков и Зеленин.

По плану, предложенному Люшковым и утвержденному начальником 5-го отдела 2-го управления полковником Кавамото, совершить убийство предполагалось в Сочи. Дело в том, что Сталину нравилось подолгу принимать мацестинские ванны. А поскольку он не оставался при посторонних обнаженным, то в ванной комнате он всегда находился в одиночестве. Люшков же, будучи в свое время начальником Азово-Черноморского управления НКВД, сумел, как ему казалось, найти в охране Сталина слабое место.

По наброскам Люшкова в лагере в Чанчуне соорудили макет ванного корпуса в натуральную величину, на котором группа отрабатывала свои действия до автоматизма. Во время тренировок в девяти случаях из десяти «охранники» опаздывали с отпором. В результате офицеры из 5-го отдела Генштаба и из разведуправления Квантунской армии, проверявшие готовность группы, пришли к заключению, что операция «Медведь» должна завершиться успешно.

В начале января 1939 г. группа Люшкова в сопровождении Хосэбэ прибыла в Дайрен, чтобы оттуда отплыть на пароходе в Европу. В Дайрене для группы и сопровождающего ее Хосэбэ сняли номер в гостинице «Ямато». Сам Люшков поселился на вилле президента фирмы «Дайрен консу» Харуеси Санады, работавшего на разведотдел Квантунской армии. Во время ожидания пароходного рейса в Неаполь случилось непредвиденное событие. В отеле был задержан китаец, у которого была обнаружена записка: «Следите за нами. Leo». Попытка установить личность Лео не увенчалась успехом, так как китаец при попытке задержать его связника бежал. Однако, несмотря на случившееся, группа, соблюдая все меры предосторожности, отплыла в Неаполь на пароходе «Азия-мару».

17 января 1939 г. в Неаполе группу встретил майор Хироити Такэнака, помощник военного атташе японского посольства в Берлине. Он оформил въездные визы в Турцию и проводил группу на пароход «Таллес», следующий маршрутом Неаполь – Стамбул. 19 января в 2 часа 30 минут японский военный атташе в Стамбуле Митио Арикура встретил пароход на катере в море. Люшков с группой и Хасэбэ пересели в катер, который пристал к берегу в малолюдном уголке порта. Оттуда на трех машинах группа отправилась во второразрядную гостиницу.

По разработанному плану группа должна была перейти советско-турецкую границу у селения Борчка, где на восточном берегу речки Моруха в глубь советской территории уходила расселина, мало кому известная и не охраняемая. Опробовав снаряжение и купленное Арикурой через германское представительство фирмы Круппа оружие, группа выступила по направлению к советско-турецкой границе и прибыла в Борчку 24 января. Авангард из трех человек вышел из Борчки в 19 часов вечера, а через час вслед за ним отправились остальные четверо. Перед границей группе предстояло соединиться. Арикура и Хасэбэ должны были вернуться в Стамбул на следующее утро.

Группа без осложнений добралась до границы и гуськом двинулась по восточному скалистому берегу Морухи. Но когда она вошла в расселину, то из ее глубины и с западного берега по группе вдруг ударили из пулеметов и винтовок. Шедшие впереди Лебеденко, Малхак и Сурков сразу упали. Остальным удалось бежать. Стало ясно, что советские пограничники были предупреждены о переходе границы и что операция «Медведь» провалилась. Поэтому Арикура, Хасэбэ и остатки группы срочно покинули Борчку. В порту Хопа перед посадкой на пароход в Стамбул Арикура отправил в Берлин военному атташе генерал-майору Окабэ телеграмму: «Сакура опала». (Если бы операция закончилась успешно, он должен был послать другую телеграмму: «Хризантема расцвела».) 28 января остатки группы прибыли в Стамбул. Ожидая протеста советского правительства правительству Турции по поводу провокации на границе, группа выехала в Германию, где ее след затерялся. Хасэбэ осенью 1939 г. видели в Харбине, после чего он исчез, а Арикура в марте 1939 г. получил назначение в Мадрид. По поводу случившегося на границе английская газета «Ньюс кроникл» от 29 января 1939 г. писала:

«Как сообщило агентство ТАСС, 25 января погранвойска Грузинской ССР уничтожили трех человек, пытавшихся перейти границу со стороны Турции. Эти трое – троцкисты, пользующиеся поддержкой фашистов. У убитых найдены пистолеты, ручные гранаты и подробные карты местности. Целью преступной группы было убийство Иосифа Виссарионовича Сталина, находившегося в Сочи. Однако пограничники заблаговременно узнали о преступном плане и истребили злоумышленников. Нарком иностранных дел Литвинов выразил решительный протест в связи с тем, что Турция сделалась базой антисоветских провокаций».

Разведуправлением японского Генштаба было проведено служебное расследование с целью выяснить причины провала операции «Медведь». Однако оно не дало каких-либо конкретных результатов, кроме предположения, основанного на косвенных признаках, что таинственным Лео был Б. Безыменский. Что же касается Люшкова, то он вернулся в Маньчжурию и был направлен в «Бюро по изучению Восточной Азии», действовавшее под патронажем японской военной разведки. Там Люшков, работавший под псевдонимом «Маратов», с помощью материалов, полученных в ходе обработки советской прессы и радиопередач, готовил сводки об экономическом положении и внешней политике СССР. Ему выделили конспиративную квартиру. Чтобы не скучал, подобрали любовницу, японку, которая одновременно обеспечивала постоянную слежку за бывшим комиссаром государственной безопасности.

Выступал Люшков и как советник разведотдела Квантунской армии. Так, с целью разработки подрывных акций против СССР он в сентябре – октябре 1944 г. находился в Харбине, проживая в гостинице «Нью-Харбин» как японский служащий Като Тадаси.

В конце июля 1945 г. Люшкова перевели в распоряжение Дайренской японской военной миссии и поселили в гостинице «Ямато» как Ямогучи Тосикадзу, служащего Харбинской ЯВМ. Когда советские войска вступили на территорию Маньчжурии, перед японским командованием встал вопрос: что делать с Люшковым? 15 августа 1945 г. его судьбу обсуждали начальник штаба обороны Квантунского полуострова генерал Янагита и начальник Дайренской ЯВМ Такеока.

Допрошенный 25 ноября 1945 года сотрудниками СМЕРШ Забайкальского фронта Такэока в своих показаниях сообщил, что убил Люшкова, выстрелил ему в левую сторону груди. Существует и другая версия гибели Люшкова. По словам бывшего сотрудника советского консульства в Харбине, труп Люшкова был найден в заливе близ Дайрена. Следствие установило, что Люшков был задушен и брошен с моторной лодки сотрудниками Японской военной миссии в Дайрене. Как бы то ни было, а предатель получил свое от своих хозяев.

Попытка покушения японцев на Сталина была заранее обречена на неудачу. Бывший офицер охраны Сталина Алексей Рыбин вспоминал: «Была ли у террористов в Мацесте возможность расстрелять Сталина разрывными пулями? Никакой. Внутренняя охрана насчитывала около двухсот сотрудников. Внешнее кольцо в лесной местности составлял отряд пограничников… Хвостовая группа сопровождения была еще до войны вооружена автоматами…

На самой Малой Мацесте действовало более пятидесяти других сотрудников. Мы там появлялись за три часа до приезда Сталина и подвергали проверке все, вплоть до подземных коммуникаций. Почти безлюдная территория Мацесты и прилегающий к ней лес прочесывались. Все подозрительные лица проверялись и при необходимости задерживались. Как при такой плотной охране могла устроить покушение даже наша пронырливая оппозиция? А уж про японцев не стоит и говорить…».

Как тщательно ни готовили японцы операцию, но она провалилась. Москву заранее предупредил о готовящемся покушении агент Борис Бжеманьский по кличке Лео, служивший в Министерстве иностранных дел Маньчжоу-Го. Он же сорвал и другой план, разработанный по наводке Люшкова. Накануне 1 мая 1939 года японские агенты должны были пронести мощную мину в Мавзолей. Ее часовой механизм был установлен на 10 часов утра, когда на трибуне Мавзолея должно было находиться все советское руководство. Но террористы были перехвачены и обезврежены еще на границе.

Подробности операции покушения на Сталина приведены в книге японца Хияма Есиаки «Японские планы покушения на Сталина», вышедшей в Токио.

В этом бесспорная заслуга советской контрразведки, свидетельство ее агентурных возможностей.

Выше уже упоминался советский агент Лео – Безымянский – Бжеманьский. Он был не один. Назовем еще Матковского. Ближайший соратник Родзаевского, вождя РФП, – Михаил Алексеевич Матковский – участник Белого движения и Гражданской войны на Дальнем Востоке, сын колчаковского генерала, расстрелянного в ноябре 1919 года во взятом Красной армией Омске. Он эмигрировал в Харбин, где учился на юридическом факультете Русского университета. Там же он стал одним из основателей Русской фашистской партии в Маньчжурии, начальником ее Дальневосточного сектора, а после ее объединения с Всероссийской фашистской организацией – членом ее ЦИК и начальником Дальневосточного сектора. В конце 1930-х он сильно расходился во взглядах с Родзаевским, выступая против пронацистской ориентации последнего.

В Харбине Матковский работал в Главном бюро по делам российских эмигрантов Маньчжурской империи начальником ее разведывательного и контрразведывательного отдела, в 1944–1945 гг. был первым помощником начальника бюро генерала Л. Ф. Власьевского, сотрудничал с японской военной миссией в Харбине. Матковский был арестован органами СМЕРШа в Маньчжурии в августе 1945 года и освобожден после 10 лет заключения.

Однако, по свидетельству сотрудника советского консульства в Харбине Георгия Георгиевича Пермякова, Матковский с 1935 года был агентом советской разведки (агентурный псевдоним «Заря»), и его арест, уголовное дело и приговор были маскировочными – по причине опасений за его безопасность, которой могли угрожать антисоветски настроенные эмигранты. Эту версию подтверждает появление Матковского в Харбине без конвоя в 1946 году – проездом в Токио, где он выступал в качестве свидетеля обвинения на одном из процессов.

Очень интересные сведения о жизни и работе Люшкова в Японии обнаружены у американского исследователя Кукса.

Перед побегом Люшков постарался спасти свою семью. После перевода Люшкова на Дальний Восток его 11-летняя дочь долго болела. Используя свои связи в Москве, он получает разрешение отправить жену и дочь на лечение за границу. Люшков условился с женой: как только они окажутся в безопасности, жена пришлет ему телеграмму с заранее обговоренным текстом. Получив такую телеграмму и будучи уверенным, что семья спасена, Люшков через несколько дней сбежал к японцам. Начав работать в японской разведке, он несколько раз просил разыскать свою семью. Довольно тщательные поиски ничего не дали. Люшковы бесследно исчезли...

В книге ярого антисталиниста Антона Антонова-Овсеенко(Канцельсон по-матери) «Портрет тирана», которая впервые была издана в США в 1980 году, есть упоминание о семье Люшкова. Автор книги, со слов бывшего комсомольского работника Валентины Пикиной, пишет, что жена Люшкова Инна была с Пикиной в одной камере Лубянки во второй половине лета 1938 года. Инну страшно пытали и приносили с допросов без сознания. Вскоре ее расстреляли. Как утверждает автор книги, расстреляли и родителей Люшкова, и всех его родственников. Когда и где арестовали жену Люшкова, куда девалась его дочь – неизвестно.

Но НКВДшникам при надобности не составило бы труда "засветить" комсомолке Пикиной "избитую и окровавленную" жену чекиста , а потом - спрятать её и дочку на огромных просторах СССР. Возможно, его потомки здравствуют ныне под фамилией Юшковых.

Настоящую еврейскую фамилию этого жидобольшевистского палача , участника казней и репрессий , спецслужбы так и не раскрыли, что тоже наводит на определённые мысли.

Рассказ о Люшкове и его участии в подготовке террористических операций – это лишь одна из страниц истории посягательств на жизнь И. В. Сталина.

Подготовлено по материалам :

http://bookz.ru/authors/urii-l...

http://www.debri-dv.ru/article...

http://www.nastej.ru/threads/С...

http://www.liveinternet.ru/com...

SS. 01.03.2017.