ТРОЦКИЙ-БРОНШТЕЙН, КАМЕНЕВ-РОЗЕНФЕЛЬД,ЗИНОВЬЕВ-РАДОМЫСЛЬСКИЙ(АПФЕЛЬБАУМ) и огромное количество менее высокопоставленных евреев, засевших на всех этажах власти и занявших главенствующее положение во всех сферах жизни молодого государства СССР, сгруппировались по национальному признаку .
Концентрация жидов, самоназвавшихся на территории России евреями , случилась после революции , когда к нам в страну хлынули всякие отбросы , а попросту-- жиды-паразиты и убийцы со всего мира. Уинстон Черчилль про эту кодлу говорил :
«Революция, случившаяся в России — дело рук евреев, причём самых худших представителей еврейского народа. Толпа «исключительных личностей из подонков больших городов Европы и Америки схватила за волосы русский народ и установила своё господство над огромной империей».
Слова Черчиля лишь подтверждают ,что революция , прозванная "пролетарской" , на самом деле была революцией жидовской. И те образованные люди,которые это понимали, сопротивлялись засилью жидов как могли. Поэтому жидовская власть во главе с Ульяновым(Бланком) издавала различные распоряжения и указы, позволяющие сначала убивать несогласных , а затем облегчающие жизнь евреям и максимально усложняющие жизнь не желающим жить "под третьим игом"(по Авелю) жителям нашей страны. https://cont.ws/@artads/488214
Сталин применял все свои знания и хитрость, лавируя между группировками евреев, то поддерживая Каменева с Зиновьевым против Троцкого, то Бухарина против Зиновьева и Каменева не забывая при этом укреплять и собственное положение. События тех лет подробно описали в своей книге «Тайная война против Советской России» ,американские разведчики М. Сейерс и А. Канн.
Предлагаю ознакомиться с некоторыми главами из этой книги , сокращенными на столько, чтобы не терялась нить, связующая описываемые события.
С момента захвата Гитлером власти в Германии, развязывание международной контрреволюции стало составной частью нацистских планов завоевания мира. В каждой стране Гитлер приступил к мобилизации контрреволюционных сил, отныне эти силы превращались в «пятую колонну» нацистской Германии, в организации измены, шпионажа и террора. Эта «пятая колонна» стала тайным авангардом германских вооруженных сил.
Одна из самых мощных и значительных «пятых колонн» действовала в Советской России. Ее возглавлял человек, являющийся, быть может, самым примечательным политическим ренегатом в истории.
Имя этого человека было Лев Троцкий.
Когда родилась германская «третья империя», Троцкий уже был главарем международного антисоветского заговора, располагавшего значительными силами в самом Советском Союзе. Находясь в изгнании, Троцкий замышлял свергнуть советское правительство, возвратиться в Россию и захватить власть.
[ Наполеоновские планы имел Лейба Бронштейн.]
Зимой 1921/22 г. один из руководящих троцкистов — Николай Крестинский, бывший адвокат, смуглый брюнет с уклончивым взглядом бегающих глаз — был назначен советским послом в Германии. В Берлине Крестинский наладил связи с германским генштабом, а именно-- вышел на командующего бундесвером генерала Ганса фон Секта.
В 1922 г. Крестинский вернулся в Берлин с тайной инструкцией. Троцкий поручил ему, «воспользовавшись встречей с Сектом при официальных переговорах, предложить ему, Секту, чтобы он оказывал систематическую денежную субсидию для разворачивания нелегальной троцкистской работы». Вот что произошло, по рассказу Крестинского: «Я поставил этот вопрос перед Сектом, назвал сумму 250 тысяч марок золотом… Генерал Сект, поговоривши со своим заместителем, начальником штаба, дал принципиальное согласие и поставил в виде контртребования, чтобы Троцкий в Москве или через меня передавал ему… некоторые секретные и серьезные сведения военного характера. Кроме того, чтобы ему оказывалось содействие в выдаче виз некоторым нужным им людям, которых бы они посылали на территорию Советского Союза в качестве разведчиков. Это контртребование генерала Секта было принято и, начиная с 1923 года, этот договор стал приводиться в исполнение».
После смерти Ленина, на тринадцатом партийном съезде, в мае 1924 г., Троцкий потребовал, чтобы его платформа была поставлена на голосование. Семьсот сорок восемь большевистских делегатов съезда единодушно голосовали против платформы Троцкого и осудили его борьбу за личную власть. Всенародное осуждение Троцкого было столь очевидным, что даже Бухарин, Зиновьев и Каменев были вынуждены публично присоединиться к большинству и голосовать против него. Троцкий яростно обрушился на них за «измену». Но несколько месяцев спустя Троцкий и Зиновьев снова объединили свои силы и образовали «новую оппозицию».
«Новая оппозиция» пошла дальше, чем все предыдущие фракции этого рода. Она открыто призывала к «обновлению руководства» в Советской России и, развернув во всей стране пропаганду и политическую борьбу против советского правительства, собрала вокруг себя все недовольные и враждебные элементы.
Сам Троцкий писал впоследствии:
«В охвостье этого авангарда плелись всякого рода недовольные, непристроенные и обозленные карьеристы».
Шпионы, вредители из Торгпрома, белогвардейцы, террористы устремились в тайные ячейки «новой оппозиции». Эти ячейки стали собирать оружие. На советской территории начала формироваться тайная троцкистская армия.
Немцы стабильно оказывали финансовую помощь своим агентам -- с 1923 года по 1930 год получая по 250 тысяч германских марок золотой валютой.
«В течение 1926 года, — пишет Троцкий в „Моей жизни“, — партийная борьба развивалась с нарастающей интенсивностью. Осенью оппозиция произвела открытую вылазку на партийных собраниях». Эта тактика провалилась и вызвала повсеместное осуждение среди рабочих, гневно заклеймивших попытку троцкистов внести разложение в ряды партии. «Оппозиция, — писал Троцкий, — была вынуждена отступить…»
Когда летом 1927 г. над Россией нависла угроза войны, Троцкий возобновил свои атаки против советского правительства. В Москве Троцкий открыто заявил: «Мы должны восстановить тактику Клемансо, который, как известно, выступил против французского правительства в то время, когда немцы находились в восьмидесяти километрах от Парижа».
Сталин заклеймил это заявление Троцкого как изменническое. «Создается, — сказал Сталин, — нечто вроде единого фронта от Чемберлена до Троцкого».
Снова было проведено голосование по вопросу о Троцком и его оппозиции. На общепартийной дискуссии подавляющее большинство в семьсот двадцать четыре тысячи против четырех тысяч отвергло платформу троцкистской оппозиции и высказалось за руководство Сталина.
В «Моей жизни» Троцкий описывает ту лихорадочную заговорщическую деятельность, которая развернулась после его ошеломляющего поражения в результате общепартийной дискуссии:
"В различных районах Москвы и Ленинграда были созваны тайные собрания при участии рабочих и студентов обоего пола, приходивших группами от двадцати до ста и двухсот человек послушать того или иного из представителей оппозиции. В течение дня мне приходилось бывать на двух, трех, а иногда и четырех таких собраниях…"
Троцкий лихорадочно готовился к предстоящему открытому выступлению. В конце октября его планы созрели. 7 ноября, в день десятой годовщины большевистской революции, должен был произойти путч. Возглавить его предстояло наиболее решительным приверженцам Троцкого из его бывшей лейб-гвардии. Специальные отряды были выделены для захвата стратегических пунктов в стране. Сигналом к путчу должна была явиться политическая демонстрация против советского правительства во время массового парада рабочих в Москве, утром 7 ноября. Впоследствии Троцкий писал в «Моей жизни»:
«Руководящая верхушка оппозиции шла навстречу финалу с открытыми глазами. Мы достаточно ясно понимали, что сделать наши идеи общим достоянием нового поколения мы можем не путем дипломатии и уклонения от действий, а лишь в открытой борьбе, не останавливаясь ни перед какими практическими последствиями».
Путч Троцкого провалился уже в самом начале. С утра 7 ноября, когда рабочие демонстрации шли по улицам Москвы, на них посыпались с высоких зданий троцкистские листовки, возвещавшие «приход нового руководства». Небольшие группы мятежников с троцкистскими лозунгами и плакатами внезапно появились на улицах. Они были сметены разгневанными рабочими.
Советские власти приняли энергичные меры. Муралов, Смирнов, Мрачковский и другие бывшие участники военной гвардии Троцкого были немедленно арестованы. Каменев и Пятаков были арестованы в Москве. Правительственные агенты произвели обыски в тайных троцкистских типографиях и в складах оружия. Зиновьева и Радека арестовали в Ленинграде, куда они направились для организации путча одновременно с московским. Один из сторонников Троцкого, дипломат Иоффе, бывший послом в Японии, покончил самоубийством. Кое-где троцкисты были арестованы в обществе бывших белых офицеров, эсеровских террористов и иностранных агентов…
[Подробнее : https://cont.ws/@artads/355621 ТРОЦКИЙ ПРОТИВ СТАЛИНА. Неудавшийся мятеж Бронштейна 7.11.1927.]
Троцкий был исключен из большевистской партии и сослан в Алма-Ату.
Ему и его жене Наталье, и сыну, Седову, был отведен дом. Советское правительство еще не представляло себе подлинного масштаба и значения его заговора. Ему разрешили сохранить при себе несколько личных телохранителей, в том числе бывшего офицера Красной Армии Эфраима Дрейцера. Ему позволили получать и отправлять личные письма, иметь свою библиотеку и секретный «архив» и время от времени принимать друзей и почитателей.
Однако Троцкий и в ссылке не прекратил своей заговорщической деятельности…
27 ноября 1927 г. самый изворотливый из всех троцкистских стратегов, немецкий агент, дипломат Николай Крестинский написал Троцкому секретное письмо, в котором излагался стратегический план, усвоенный троцкистскими заговорщиками на будущее время:
«Со стороны троцкистской оппозиции нелепо пытаться продолжать открытую агитацию против советского правительства. Вместо этого троцкисты должны постараться вернуться в партию, занять ответственные посты в советском правительстве и продолжать борьбу за власть в самом правительственном аппарате».
Характеризуя стоящую перед троцкистами задачу, Крестинский писал: «Медленно, постепенно, упорной работой внутри партии и в советском аппарате можно восстановить, вновь заработать доверие масс и влияние на них».
Через его сына Седова , которому зимой 1927 исполнилось 22 года, поддерживалась связь с секретными курьерами, доставлявшими сообщения в Алма-Ату и увозившими директивы Троцкого. Масштаб переписки поражает --
в неделю не менее «ста документов секретного характера» проходило через Седова . «Между апрелем и октябрем (1928 г.), — хвастал Троцкий, — мы получили приблизительно тысячу писем и документов и около семисот телеграмм. За этот же период мы отправили пятьсот телеграмм и не менее восьмисот политических писем…».
В 1928 году Бронштейну было предложено прекратить эту деятельность, но он не был не согласен с такой постановкой вопроса.
В сорок первом номере газеты «Правда» от 19 февраля 1929 г. было опубликовано следующее сообщение ТАСС: «Л. Д. Троцкий за антисоветскую деятельность выслан из пределов СССР постановлением Особого совещания при ОГПУ. С ним, согласно его желанию, выехала его семья».Через несколько недель после прибытия в Константинополь, Троцкий, его жена, сын и группа его телохранителей-евреев поселились на Принцевых островах.
Снаружи дом Бронштейна-Троцкого охранялся полицейскими собаками и вооруженными телохранителями, а днём оно Троцкого кишело разными авантюристами радикального толка, выходцами из России, Германии, Франции и других стран. Троцкий называл их своими «секретарями». Они образовали новую гвардию Троцкого. Дом его осаждали посетители: антисоветские пропагандисты, политики, журналисты, падкие до лжегероики эмигранты и новоявленные приверженцы «мировой революции».
Двери в кабинет Троцкого, где происходили его частые совещания с ренегатами коммунистического или социалистического движения, охранялись. Время от времени Троцкого навещали агенты Интеллидженс сервис и другие загадочные личности, визиты которых были окружены тайной.
Вначале главарем вооруженной лейб-гвардии Троцкого на Принцевых островах был Яков Блюмкин, эсеровский убийца, с двадцатых годов с собачьей преданностью следовавший за Троцким. В конце 1930 г. Троцкий отправил его в Советскую Россию со специальным заданием. Блюмкин был задержан советскими органами безопасности, предан суду, признан виновным в антисоветской пропаганде и в контрабандном ввозе в страну оружия и расстрелян.
Впоследствии личная гвардия Троцкого возглавлялась французом Раймондом Молинье и американцем Шелдоном Хартом.
Уинстон Черчилль в своих воспоминаниях в 1944 г писал в «Великих современниках»:
«Троцкий мне никогда не нравился... он стремится мобилизовать всех подонков Европы для борьбы с русской армией».
Американский корреспондент Джон Гюнтер :
«Троцкистское движение возникло в большей части Европы. В каждой стране есть ячейка троцкистских агитаторов. Они получают директивы непосредственно с Принцевых островов. Различные группы поддерживают между собой известного рода связь, — через свои издания и обращения, но главным образом путем частной переписки. Отдельные центральные комитеты связаны с международным центром в Берлине».
В 1930 году Бронштейн выпустил свою полувымышленную автобиографию «Моя жизнь», где этот еврей, побывавший ещё в начале века на сионистском съезде, выдавал себя за вдохновителя и организатора русской революции, которого его противники лишили принадлежащего ему положения лидера России.
"Блестяще! — кричал Гитлер своим собеседникам, размахивая перед ними томиком Троцкого. — Меня эта книга научила многому и вас она может научить".
Для внутреннего потребления в Советском Союзе Троцкий издавал официальный «Бюллетень оппозиции», печатавшийся за границей, сначала в Турции, а затем в Германии, Франции, Норвегии и других странах, и контрабандным путем ввозившийся в Россию секретными троцкистскими курьерами. «Бюллетень» не предназначался для советских масс. Он был рассчитан на дипломатов, государственных служащих, военных и интеллигентов, некогда следовавших за Троцким или склонных подчиниться его влиянию.
«Бюллетень» содержал также директивы для пропагандистской работы троцкистов в России и за границей. Из номера в номер «Бюллетень» рисовал страшные картины грядущего краха советского режима, предсказывая кризис в промышленности, возобновление гражданской войны и разгром Красной Армии при первом же нападении извне. «Бюллетень» умело спекулировал на сомнениях и тревогах, порожденных периодом строительства в сознании неустойчивых, растерявшихся и недовольных элементов. «Бюллетень» открыто призывал эти элементы к актам вредительства и насилия против советского правительства.
Вот несколько типичных образчиков антисоветской пропаганды и призывов к насильственному свержению советского режима, которые Троцкий распространял во всем мире в годы, последовавшие за его высылкой из СССР :
«Первое же социальное потрясение, внешнее или внутреннее, может ввергнуть распадающееся советское общество в гражданскую войну. („Советский Союз и четвертый интернационал“, 1933 г.)
Политические кризисы ведут к всеобщему кризису, который уже надвигается. („Убийство Кирова“, 1935 г.)
Можем ли мы ожидать, что Советский Союз выйдет без поражения из грядущей большой войны? На столь прямо поставленный вопрос мы ответим не менее прямо: если война останется только войной — поражение Советского Союза будет неизбежным. В техническом, экономическом и военном отношении империализм несравненно сильнее. Если его не парализует революция на Западе, империализм сметет нынешний режим. (Статья в „Америкэн меркьюри“, март 1937 г.)
Поражение Советского Союза неизбежно, если новая война не вызовет новую революцию… Если теоретически допустить возможность войны без революции, то поражение Советского Союза неизбежно. (Из показаний на процессе в Мехико, апрель 1937 г.)». [Позже это подтвердил на суде идеолог троцкистов Хаим Раковский:
Вышинский.При чьей помощи "право-троцкистский блок" рассчитывал на захват власти? При чьей помощи?
Раковский. При помощи агрессора, фашистского агрессора.
Вышинский. Путем поражения, расчленения СССР и так далее, того, что мы здесь все уже выясняли. Я вас спрашиваю теперь: если ваш блок рассчитывал захватить власть, и это было единственной для вас надеждой, при помощи фашистских агрессоров, то в чьих руках была бы эта власть-в руках блока или в руках фашистских агрессоров?
Раковский. В конце концов она оказалась бы в руках фашистских агрессоров.
Вышинский. И в конце концов и в начале начал. Следовательно, ваш "право-троцкистский блок" являлся, и вы в этом признаете себя виновным, как один из активнейших и виднейших троцкистов и руководителей троцкистского подполья в СССР, - "право-троцкистский блок" являлся одним из отрядов фашистских агрессоров?
Раковский. Признаю.
Вышинский. И вы лично действовали в целях и интересах этого фашизма?
Раковский. Признаю.
Вышинский. Действовали методами шпионажа?
Раковский. Признаю.]
До 1930 г. агент Бронштейна-Троцкого Крестинский получил от германского рейхсвера приблизительно 2 млн. золотых марок. на финансирование троцкистской деятельности в Советской России в обмен на шпионские сведения, предоставленные троцкистами германской военной разведке. Впоследствии Крестинский показал:
«Начиная с 1923 по 1930 г. мы получали каждый год по 250 тыс. германских марок золотой валютой. Примерно 2 миллиона золотых марок…
В течение 1932 г. будущая «пятая колонна» России начала принимать конкретные очертания в подпольном мире оппозиции. На узких совещаниях и тайных конференциях участники заговора знакомились с новой линией и получали инструкции, связанные с новыми задачами. В Советской России создавалась сеть террористических и вредительских ячеек и система курьерской связи. В Москве и Ленинграде, на Кавказе и в Сибири, в Донбассе и на Урале троцкистские организаторы выступали на пестрых по составу тайных сборищах заклятых врагов советского строя: эсеров, меньшевиков, «левых», «правых», националистов, анархистов и белогвардейцев — фашистов и монархистов. Письмо Троцкого распространялось в этом бурлящем подпольном мирке оппозиционеров, шпионов и тайных агентов; готовилось новое наступление против советского строя.
Настойчивые требования Троцкого о подготовке террористических актов вначале встревожили кое-кого из троцкистских интеллигентов старшего поколения. Журналист Карл Радек проявил признаки паники, когда Пятаков ознакомил его с новой линией. В феврале 1932 г. Радек получил от Троцкого письмо, доставленное, как и вся троцкистская переписка секретного характера, тайным курьером.
Троцкий писал своему колеблющемуся стороннику Радеку:
«Вы должны учесть опыт предыдущего периода и понимать, что нет у вас возврата к старому, что борьба вошла в новый фазис и что новое в этом фазисе состоит в том, что или мы будем уничтожены вместе с Советским Союзом, или надо поставить вопрос об устранении руководства».
Письмо Троцкого и настояния Пятакова в конце концов убедили Радека. Он согласился следовать новой линии — линии террора, вредительства и сотрудничества с «иностранными державами».
В числе наиболее активных организаторов террористических ячеек, создававшихся в Советском Союзе, были Иван Смирнов и его старые товарищи по гвардии Троцкого — Сергей Мрачковский и Эфраим Дрейцер.
Под руководством Смирнова Мрачковский и Дрейцер приступили к формированию небольших групп боевиков-террористов из своих бывших сотоварищей со времен гражданской войны — троцкистов, готовых применять насильственные методы.
Одной из таких террористических групп в Москве Мрачковский заявил в 1932 г.:
— Надежды на крах политики партии надо считать обреченными. До сих пор применявшиеся средства борьбы не дали положительных результатов. Остался единственный путь борьбы — это путь насильственного устранения руководства партии и правительства… Надо убрать Сталина и других руководителей партии и правительства. В этом главная задача.
Тем временем Пятаков подбирал кадры заговорщиков среди лиц, занимавших ведущие посты, главным образом в военной промышленности и на транспорте, вербуя их для участия в решительной кампании вредительства, которую Троцкий намеревался развернуть.
Летом 1932 г. между Пятаковым, как заместителем Троцкого в России, и Бухариным, лидером правой оппозиции, велись переговоры о соглашении с тем, чтобы ликвидировать на время былое соперничество и разногласия и работать совместно под верховным руководством Троцкого. Меньшая по численности группа, возглавлявшаяся ветеранами оппозиции Зиновьевым и Каменевым, согласилась подчинить свою деятельность авторитету Троцкого.
Касаясь этих переговоров, Бухарин впоследствии показал на суде:
«Я разговаривал с Пятаковым, Томским и Рыковым. Рыков разговаривал с Каменевым, а Зиновьев с Пятаковым. Летом в 1932 г. я второй раз разговаривал в Наркомтяжпроме с Пятаковым. Разговаривать тогда мне было очень просто, так как я работал под руководством Пятакова. Он тогда был моим хозяином. Я должен был по делам заходить к нему в кабинет, не вызывая никаких подозрений… Пятаков рассказал, что в беседе, которая происходила летом 1932 г., о встрече с Седовым относительно установки Троцкого на террор… Мы решили, что очень быстро найдем общий язык и что разногласия в борьбе против Советской России будут изжиты».
Окончательные переговоры завершились осенью на тайном совещании, организованном на пустой даче в окрестностях Москвы. Вокруг дачи и по прилегающим к ней дорогам заговорщики расставили часовых во избежание неожиданностей и для сохранения абсолютной тайны. На этом совещании было сформировано нечто вроде верховного командования объединенных сил оппозиции для руководства организацией террора и вредительства в Советском Союзе. Это верховное командование оппозиции получило наименование «правотроцкистского блока». Оно состояло из трех различных пластов или слоев. В случае провала одного из них остальные должны были продолжать работу.
ПЕРВЫЙ СЛОЙ — троцкистско-зиновьевский террористический центр во главе с Зиновьевым отвечал за организацию и руководство террором.
ВТОРОЙ СЛОЙ — троцкистский параллельный центр во главе с Пятаковым отвечал за организацию вредительства и руководство им.
ТРЕТИЙ СЛОЙ(самый важный) — фактический «правотроцкистский блок» во главе с Бухариным и Крестинским включал большую часть лидеров и руководящих представителей объединенных сил оппозиции.
Весь этот аппарат состоял всего лишь из немногих тысяч членов и двадцати или тридцати руководителей, занимавших ответственные посты в армии, ведомстве иностранных дел, органах государственной безопасности, в промышленности, в профсоюзных, партийных и правительственных учреждениях.
С первых же дней правотроцкистский блок был насыщен платными агентами иностранных разведок, в особенности германской военной разведки, и находился под их руководством. Вот некоторые из иностранных агентов, занимавшие руководящее положение в новом блоке заговорщиков:
Николай КРЕСТИНСКИЙ, троцкист, заместитель комиссара по иностранным делам, был агентом германской военной разведки с 1923 г., когда он впервые согласился выполнять шпионские задания генерала Ганса фон Секта.
Аркадий РОЗЕНГОЛЬЦ, троцкист, народный комиссар внешней торговли, выполнял шпионские задания германского верховного командования с 1923 г. Впоследствии сам Розенгольц показал: «…Моя шпионская деятельность началась еще в 1923 г., когда по директиве Троцкого я передал ряд секретных данных в рейхсвер Секту и начальнику немецкого генштаба Хассе». В 1926 г. Розенгольц начал работать для английской военной разведки, сохраняя связь с Германией.
Христиан РАКОВСКИЙ, троцкист, бывший посол в Англии и Франции, агент Интеллидженс сервис с 1924 г. Раковский показал: «Я установил преступные связи с британской Интеллидженс сервис в 1924 г.». В 1934 г. Раковский стал также агентом японской разведки.
Станислав РАТАЙЧИК, троцкист, начальник главного управления химической промышленности, агент германской военной разведки, был направлен немцами в Россию вскоре после революции. Осуществлял шпионскую и вредительскую деятельность в промышленности, создававшейся советским правительством на Урале.
Иван ГРАШЕ, троцкист, служащий советской химической промышленности, приехал в Россию в 1919 г. под видом возвращающегося на родину военнопленного; был агентом чехословацкой, а затем германской разведки.
Алексей ШЕСТОВ, троцкист, член правления треста Кузнецкуголь. Стал агентом германской разведки в 1931 г., выполнял ее задания через посредство германской фирмы «Фрейлих — Клюпфель — Дейльман» и осуществлял шпионско-вредительские акты в Сибири.
Гаврила ПУШИН, троцкист, служащий химических предприятий в Горловке. Стал агентом германской военной разведки в 1935 г. Как он впоследствии сообщил советским властям в своих показаниях, он передал немцам:
«1) данные о выработке на всех химических предприятиях Союза за весь 1934 год,
2) программу работ всех химических предприятий Союза на 1935 год,
3) план строительства азотных комбинатов, в котором были предусмотрены строительные работы, кончая 1938 годом».
Яков ЛИВШИЦ, троцкист, крупное должностное лицо дальневосточного ж.-д. ведомства, был агентом японской военной разведки и аккуратно передавал Японии секретную информацию о советских железных дорогах.
Иван КНЯЗЕВ, троцкист, служащий уральской железнодорожной системы, агент японской разведки. Под ее контролем осуществлял вредительскую деятельность на Урале и снабжал японское военное командование информацией о советском транспорте.
Иосиф ТУРОК, троцкист, заместитель начальника службы движения Пермско-Уральской железной дороги, агент японской разведки. В 1935 г. получил от японцев тридцать пять тысяч рублей за выполнение шпионских и вредительских заданий на Урале.
Михаил ЧЕРНОВ, правый, народный комиссар земледелия СССР, агент германской военной разведки с 1928 г. По заданиям немцев Чернов осуществлял на Украине вредительство в крупном масштабе, так же как и задания по шпионажу.
Василий ШАРАНГОВИЧ, правый, секретарь Центрального комитета коммунистической партии Белоруссии, в 1921 г. был направлен как польский шпион в Советскую Россию. В следующие годы продолжал работать под наблюдением польской разведки, снабжая ее шпионскими сведениями и осуществляя вредительскую деятельность в Белоруссии.
Григорий ГРИНЬКО, правый, народный комиссар финансов. Агент германской и польской разведок с 1932 г. Был руководителем фашистского украинского националистического движения, способствовал контрабандной доставке оружия и военного снаряжения в Советский Союз и осуществлял шпионскую и вредительскую деятельность по заданиям немцев и поляков.
Конспиративный аппарат троцкистов, правых и зиновьевцев и являлся фактически «пятой колонной» держав оси в Советской России.
В октябре 1933 г. Лейба Бронштейн-Троцкий с сыном Седовым через агента Бессонова встречается с Крестинским в Италии :
«...захват власти в России может быть осуществлен только силой. Зачаточным соглашением такого рода является наше соглашение с рейхсвером, но это соглашение ни в какой мере не удовлетворяет ни троцкистов, ни немецкую сторону по двум причинам.
Во-первых, нашим контрагентом в этом деле является только рейхсвер, а не германское правительство в целом…
Второе. В чем сущность соглашения с рейхсвером? Мы получаем небольшую сумму денег, а они получают шпионскую информацию, которая им будет необходима при военном нападении. Но ведь германскому правительству, в частности Гитлеру, нужны колонии, территории, а не только шпионская информация. И он готов вместо колоний, за которые надо драться с Англией, Америкой и Францией, удовлетвориться территорией Советского Союза. А нам нужны не 250 тысяч золотых марок, нам нужны германские вооруженные силы для того, чтобы при их помощи придти к власти, и в этом направлении нужно вести работу. Прежде всего необходимо достигнуть соглашения с германским правительством».
По своем возвращении в Россию Крестинский должен был войти в соприкосновение с генералом Тухачевским, заместителем начальника штаба Красной Армии, которого Троцкий охарактеризовал как «человека бонапартистского типа, авантюриста, честолюбца, стремящегося играть не только военную, но и военно-политическую роль, который несомненно с нами пойдет».
Последователи Троцкого в России должны были оказать всяческую поддержку генералу Тухачевскому, но в то же время расставить на стратегически важных местах своих людей, чтобы в момент переворота честолюбивый Тухачевский не мог без помощи Троцкого подчинить своему контролю новое правительство.
К концу совещания Троцкий дал Крестинскому особое указание о проведении кампании террора и вредительства в Советской России. Троцкий заявил, что диверсионные акты и террористические акты надо рассматривать с двух точек зрения: во-первых, «…под углом зрения применения их во время войны и для дезорганизации обороны Красной Армии, для дезорганизации правительства к моменту переворота…» «Во-вторых, — сказал Троцкий, — надо помнить, что эти акты давали бы ему, Троцкому, большую устойчивость и уверенность в переговорах с иностранными правительствами, ибо он мог бы ссылаться на то, что его сторонники в Советском Союзе и достаточно сильны, и достаточно активны».
Между тем паутина измены уже оплела различные звенья советского дипломатического корпуса. Послы, секретари, атташе и младшие консульские агенты были вовлечены в сеть заговора не только в Европе, но и на Дальнем Востоке…
В заговоре принимал участие и советский посол в Японии. Фамилия его была Юренев. Он был тайным троцкистом с 1926 г. По указанию Троцкого он установил связь с японской разведкой. В установлении этого контакта с Японией Юреневу помогал старый друг Троцкого Христиан Раковский, бывший посол в Англии и Франции.
Раковский : "Нам, троцкистам, приходится играть в данный момент тремя картами: немецкой, японской и английской… То, что мы делаем, является политикой ва-банк, все за все. Но когда авантюра удается, авантюристов называют великими государственными людьми". ( https://cont.ws/@artads/543124 -"Идеолог троцкистов Раковский" ).
В то время как гусские заговорщики закрепляли свои изменнические связи с представителями Германии и Японии, подготовлялась и другая фаза тайного наступления на советское правительство. К измене присоединился террор…
В апреле 1934 г. в кабинет начальника важного по своему значению строительства кузнецких угольных шахт в Сибири вошел инженер Бояршинов. Он пришел сообщить, что на его участке творится что-то неладное. Слишком много несчастных случаев, подземных пожаров, порчи механизмов. Бояршинов подозревал вредительство.
Начальник строительства поблагодарил Бояршинова за информацию и сказал: «Кому нужно, я сообщу, а вы пока молчите».
Начальником строительства был Алексей Шестов, немецкий шпион и главный организатор троцкистского вредительства в Сибири.
Через несколько дней Бояршинов был найден мертвым в овраге. Когда он возвращался домой с работы, на пустынном участке дороги его задавил мчавшийся с большой скоростью грузовик. Шофером грузовика был профессиональный террорист Черепухин. Шестов поручил ему убить Бояршинова и заплатил ему за это 15 тыс. рублей.
В сентябре 1934 г. председатель Совета Народных Комиссаров СССР В. М. Молотов, совершавший инспекционную поездку по горнорудным и промышленным районам страны, прибыл в Сибирь. Когда Молотов возвращался после поездки на одну из шахт Кузнецкого угольного бассейна, машина, в которой он ехал, внезапно свернула с дороги, покатилась с крутой насыпи и остановилась на самом краю крутого оврага. Молотов и его спутники, отделавшись ушибами и синяками, выбрались из-под опрокинувшейся машины. Они чудом избежали смерти.
Машиной управлял Валентин Арнольд, начальник местного гаража. Арнольд был членом троцкистской террористической организации. Шестов дал ему задание убить Молотова, и Арнольд преднамеренно на полном ходу свернул с дороги. Попытка не удалась лишь потому, что в последнюю минуту Арнольд потерял самообладание и замедлил ход при приближении к насыпи, где по плану должен был произойти «несчастный случай».
К осени 1934 г. троцкистские и правые террористические группы действовали по всему Советскому Союзу. В состав этих террористических групп входили бывшие эсеры, меньшевики, профессиональные убийцы и бывшие агенты царской охранки. На Украине и в Белоруссии, в Грузии и Армении, в Узбекистане, Азербайджане и в Приморской области на Дальнем Востоке в террористический аппарат вербовались антисоветски настроенные националисты. Во многих местах операциями этих групп непосредственно руководили нацистские и японские агенты.
Был составлен список советских вождей, которых намечалось убить. Во главе списка стояло имя Иосифа Сталина. Далее следовали имена Климентия Ворошилова, Вячеслава Молотова, Сергея Кирова, Лазаря Кагановича, Андрея Жданова, Вячеслава Менжинского, Максима Горького и Валериана Куйбышева.
Террористы периодически получали от Троцкого письма, подчеркивавшие безотлагательность устранения советских лидеров.
В октябре 1934 г. одно из таких писем было получено бывшим телохранителем Троцкого Эфраимом Дрейцером. Письмо было написано симпатическими чернилами на полях немецкого киножурнала. Оно было доставлено Дрейцеру его сестрой, которая получила этот журнал от троцкистского курьера в Варшаве.
Письмо Троцкого к Дрейцеру гласило:
«Дорогой друг. Передайте, что на сегодняшний день перед нами стоят следующие основные задачи:
1. Убрать Сталина и Ворошилова.
2. Развернуть работу по организации ячеек в армии.
3. В случае войны использовать всякие неудачи и замешательство для захвата руководства».
Письмо было подписано «Старик»: такова была шифрованная подпись Троцкого.
Заговорщикам удалось после длительных наблюдений проследить маршрут, которым обычно пользовался в Москве народный комиссар обороны Ворошилов. Три террориста, вооруженных револьверами, в течение многих дней дежурили на улице Фрунзе, где обычно следовал автомобиль Ворошилова. Но машина шла на такой большой скорости, что террористы, как один из них признал впоследствии, «сочли бесполезным стрелять в нее».
Несколько покушений на жизнь Сталина также окончились неудачей.
Троцкистскому террористу, которому было поручено убить Сталина на одной важной партийной конференции в Москве, удалось проникнуть в зал заседания, но он не смог подойти на достаточно близкое расстояние к советскому вождю, чтобы воспользоваться своим револьвером. В другой раз террористы стреляли в Сталина, когда он проезжал в моторной лодке у побережья Черного моря, но промахнулись.
Когда террорист Иван Бакаев сообщил о неудавшемся покушении на Сталина, Лев Каменев сказал:
— Жаль, но будем надеяться, что в следующий раз будет удачнее.
1 декабря 1934 г. в 4 часа 30 минут был убит Сергей Киров.
28 декабря 1934 г. представший перед Военной Коллегией Верховного Суда СССР убийца, Леонид Николаев,в своих показаниях он заявил:
«Когда я стрелял в Кирова, я рассуждал так: наш выстрел должен явиться сигналом к взрыву, к выступлению внутри страны против ВКП(б) и советской власти».
Военная Коллегия приговорила Николаева к расстрелу.
Через две недели после суда над Николаевым Григорий Зиновьев, Лев Каменев и ряд известных их приверженцев, включая Бакаева, предстали перед ленинградским судом по обвинению в соучастии в убийстве Кирова.
За свою заговорщическую деятельность Зиновьев был приговорен к десяти годам заключения, а Каменев — к пяти.
Зиновьева и Каменева арестовывали четыре агента НКВД :
Молчанов, начальник секретного политического отдела НКВД,
Паукер, начальник оперативного отдела,
Волович, заместитель начальника оперативного отдела,
Буланов, подручный руководителя НКВД.
При аресте Зиновьева и Каменева эти агенты НКВД действовали несколько необычно -- они не только не произвели обыска в квартирах арестованных, для выявления уличающих материалов, но фактически позволили Зиновьеву и Каменеву уничтожить ряд компрометирующих документов…
Еще более примечательны некоторые данные об этих четырех агентах НКВД: Молчанов и Буланов сами являлись тайными членами право-троцкистской заговорщической организации, Паукер и Волович были германскими агентами.
Для ареста Зиновьева и Каменева эти люди была специально отобраны наркомом внутренних дел Генрихом(Енохом Гершевичем)Ягодой(Иегудой), который занял кресло председателя ОГПУ в мае 1934 г., вместо скончавшегося от сердечного припадка кокаиниста В. Р. Менжинского.
Ягода-Иегуда читал «Майн кампф» и восхищался Гитлером.
«Это действительно стоящая книга», — признавался он своему сообщнику и секретарю Павлу Буланову.
У Иегуды-Ягоды была собственная концепция государственного строя, который должен быть установлен после свержения Сталина. Новое государство будет создано по образцу нацистской Германии, говорил он Буланову. Сам Ягода станет во главе его; Рыков займет место Сталина в качестве секретаря реорганизованной партии; Томский будет секретарем профсоюзов, которые должны находиться под строгим военным контролем, наподобие нацистских рабочих батальонов; «философ» Бухарин, как называл его Ягода, «будет у него не хуже доктора Геббельса».
«Для осуществления этого переворота нужны будут все средства: и вооруженное выступление, и провокация, и даже яды… — говорил Ягода Буланову. — Иногда бывают моменты, когда нужно действовать медленно и чрезвычайно осторожно, а бывают моменты, когда нужно действовать и быстро и внезапно». [Подробнее здесь : https://cont.ws/@artads/545102 -"Генрих Ягода (Енох Иегуда). Проклятый палач".].
К осени 1935 г. по всему Советскому Союзу активность вредительских групп в стратегически важных пунктах дошла до апогея. На новых предприятиях тяжелой промышленности на Урале, на угольных шахтах Донбасса и Кузбасса, на железных дорогах, на электросиловых станциях и новостройках троцкистские вредители под руководством Пятакова одновременно нанесли важнейшим отраслям советской промышленности ряд тяжелых ударов. Такая же подрывная работа, под наблюдением Бухарина и других лидеров правых, развертывалась в колхозах, в кооперативах и государственных промышленных, торговых и финансовых учреждениях.
Вот как сами вредители описывали потом некоторые проведенные ими операции, выполнявшиеся немецкими и японскими агентами вместе с правыми и троцкистами.
Иван Князев, бывший начальник Южно-Уральской железной дороги, троцкист и японский агент: «Задание в части развертывания диверсионно-вредительской работы на транспорте и организации крушений поездов мною было выполнено полностью, так как в этом вопросе задание японской разведки целиком совпадало с заданием, полученным мною несколько раньше от троцкистской организации…
27 октября 1935 г на Шумихе было организовано крушение воинского поезда № 504… Поезд, шедший с большой скоростью — километров 40–45 — влетел на 8-й путь, на котором стоял маршрут с рудой… Убито 29 красноармейцев. Ранено 29 человек… [Было] 13–15 крушений, непосредственно нами подготовленных…
…Особенно резко ставился японской разведкой вопрос о применении бактериологических средств в момент войны, с целью заражения остро заразными бактериями подаваемых под войска эшелонов, а также пунктов питания и санобработки войск…»
Леонид Серебряков, бывший заместитель начальника Цудортранса, троцкист: «Мы… поставили задачу совершенно конкретную и точную: срыв перевозок, уменьшение ежесуточной погрузки методом увеличения пробега порожних вагонов, методом снижения заниженных уже до этого норм пробега вагонов и паровозов, путем недоиспользования тягловой силы, мощности паровоза и т. д.
…По предложению Пятакова, ко мне в Цудортранс пришел Лившиц (троцкист, японский агент), он был начальником Южной дороги… Он мне сообщил, что у него на Южной дороге имеется заместитель — Зорин и что тот сможет развернуть работу… Мы с Лившицем между собой говорили и пришли к выводу, что, помимо действии организаций и в центре и на местах, которые должны вначале внести путаницу и неразбериху в работу транспорта, надо будет также обеспечить возможность в первые дни мобилизации занять наиболее важные железнодорожное узлы, создав в них такие пробки, которые привели бы в расстройство транспорт и снизили бы пропускную способность железнодорожных узлов».
Алексей Шестов, бывший член правления треста Кузнецкуголь, троцкист и нацистский агент: «В Прокопьевском руднике была проведена камерно-столбовая система без закладки выработанной поверхности. Благодаря этой системе мы имели 50 с лишним процентов потерь угля вместо обычных 15–20 процентов. Второе: благодаря этому факту мы имели на Прокопьевском руднике к концу 1935 г. около 60 подземных пожаров.
…Было несвоевременно начато углубление шахт, в частности шахты Молотова, сознательно законсервировали с 1933 г. сотый горизонт шахты Коксовой, своевременно не начали углубления шахты Манеиха… При монтаже оборудования и при монтаже подземной электростанции и других механизмов была проведена крупная подрывная работа…»
Станислав Ратайчак, бывший начальник Главного управления химической промышленности, троцкист и нацистский агент: «По моей директиве… было совершено три аварии-диверсии на Горловском заводе и еще две аварии — одна на Невском заводе и одна на Воскресенском химическом комбинате».
В конце 1935 г., когда призрак войны вырисовывался все яснее, специальный курьер привез в Москву Карлу Радеку давно ожидаемое письмо Троцкого. Оно было отправлено из Норвегии.
Сгорая от нетерпения, Радек вскрыл письмо и начал читать. На восьми страницах тонкой английской бумаги Троцкий излагал подробности тайного соглашения, которое он наконец-то должен был заключить с германским и японским правительствами.
После вступления, в котором подчеркивалась «победа германского фашизма» и неминуемость «войны между народами», Троцкий переходил к своей главной теме. Он писал: «Существуют два варианта возможности нашего прихода к власти. Первый вариант — это возможность прихода до войны, а второй вариант — во время войны…
Надо признать, что вопрос о власти реальнее всего станет перед блоком только в результате поражения СССР в войне. К этому блок должен энергично готовиться…»
Отныне, писал далее Троцкий, «диверсионные акты троцкистов в военной промышленности» должны будут совершаться под прямым «наблюдением немецкого и японского верховных командований». Троцкисты не должны приступать ни к каким «практическим действиям» без предварительного согласия своих немецких и японских союзников.
Чтобы обеспечить себе полную поддержку со стороны Германии и Японии, без которых было бы «нелепостью думать, что можно прийти к власти», правотроцкистский блок должен быть готов к серьезным уступкам. Троцкий перечислил эти уступки: «Германии нужны сырье, продовольствие и рынки сбыта. Мы должны будем допустить ее к участию в эксплуатации руды, марганца, золота, нефти, апатитов и обязаться на определенный срок поставлять ей продовольствие и жиры по ценам ниже мировых.
Нам придется уступить Японии сахалинскую нефть и гарантировать ей поставку нефти в случае войны с Америкой. Мы также должны допустить ее к эксплуатации золота. Мы должны будем согласиться с требованием Германии не противодействовать ей в захвате придунайских стран и Балкан и не мешать Японии в захвате Китая. Неизбежно придется пойти на территориальные уступки… Придется уступить Японии Приморье и Приамурье, а Германии — Украину».
В письме намечался затем характер режима, который должен быть установлен в России после свержения советского правительства:
«Надо понять, что без известного выравнивания социальной структуры СССР с капиталистическими державами правительство блока удержаться у власти и сохранить мир не сможет…
Допущение германского и японского капитала к эксплуатации СССР создаст крупные капиталистические интересы на советской территории. К ним потянутся в деревне те слои, которые не изжили капиталистической психологии и недовольны колхозами. Немцы и японцы потребуют от нас разряжения атмосферы в деревне, поэтому надо будет идти на уступки и допустить роспуск колхозов или выход из колхозов. В новой России должны произойти резкие перемены — как политические, так и территориальные и экономические. Ни о какой демократии речи быть не может. Рабочий класс прожил 18 лет революции, и у него аппетит громадный, а этого рабочего надо будет вернуть частью на частные фабрики, частью на государственные фабрики, которые будут находиться в состоянии тяжелейшей конкуренции с иностранным капиталом. Значит — будет крутое ухудшение положения рабочего класса. В деревне возобновится борьба бедноты и середняка против кулачества. И тогда, чтобы удержаться, нужна крепкая власть, независимо от того, какими формами это будет прикрыто».
Между тем Вторая мировая война, которая, по предсказанию Троцкого, должна была разразиться на полях Советской России в 1937 г., уже докатилась до Европы. События после вторжения Муссолини в Абиссинию развивались быстро. В марте 1936 г. Гитлер ремилитаризовал Рейнскую область. В июле фашисты нанесли удар в Испании, организовав путч испанских офицеров против республиканского правительства. Под предлогом «борьбы с большевизмом» и подавления «коммунистической революции» немецкие и итальянские войска высадились в Испании, чтобы поддержать офицерский мятеж. Лидер испанских фашистов генерал Франсиско Франко двинулся в поход на Мадрид. «Четыре колонны идут на Мадрид, — хвастался фашистский генерал Кейпо де Льяно в пьяном виде. — А пятая колонна встретит нас приветствием в самом городе!»
Так впервые родилось зловещее название «пятая колонна».
12 сентября того же года, обращаясь с речью к войскам, собравшимся на парад в Нюрнберге по случаю нацистского партийного съезда, Гитлер публично возвестил о своем намерении напасть на Советский Союз.
«Мы готовы в любой момент! — кричал Гитлер. — Я не потерплю разрушение и хаос у своего порога!.. Если бы у меня были Уральские горы с их неисчислимым богатством сырья, Сибирь с ее безграничными лесами и Украина с ее необозримыми пшеничными полями, Германия и национал-социалистское руководство утопали бы в изобилии!»
25 ноября 1936 г. нацистский министр иностранных дел Риббентроп и японский посол в Германии подписали в Берлине антикоминтерновский пакт, обязуясь объединить свои силы для совместной борьбы против «мирового большевизма».
Отдавая себе отчет в непосредственной угрозе войны, советское правительство внезапно перешло в контрнаступление против врага у себя в стране. Весною и летом 1936 г. советские органы власти обрушили ряд ошеломляющих ударов на немецких шпионов, тайных правотроцкистских организаторов, террористов и вредителей. В Сибири был арестован нацистский агент Эмиль Штиклинг, который, как оказалось, руководил саботажем на Кемеровских шахтах вместе с Алексеем Шестовым и другими троцкистами. В Ленинграде был захвачен другой нацистский агент Валентин Ольберг. Это был не только нацистский агент, но и один из специальных эмиссаров Троцкого. Он был связан с Фрицем Давидом, Натаном Лурье, Кононом Берман-Юриным и другими террористами. Один за другим были выслежены руководители первого «слоя» заговорщиков.
Была перехвачена шифрованная записка, которую Иван Смирнов послал из тюрьмы своим сообщникам. За этим последовал арест троцкистских террористов Эфраима Дрейцера и Сергея Мрачковского.
Лихорадочное беспокойство охватило русских заговорщиков. Все зависело теперь от нападения на Советский Союз извне.
Ягода в своих попытках сорвать производившееся расследование постепенно терял голову.
Один из людей Ягоды, работник НКВД Борисов, внезапно был вызван в помещение следственной комиссии — в Смольный институт в Ленинграде. Борисов играл руководящую роль в приготовлениях к убийству Кирова, и Ягода решился на отчаянный поступок. По дороге к Смольному Борисов стал жертвой «автомобильной катастрофы».
Но убрать одного свидетеля — этого было мало. Расследование продолжалось. Каждый день приносил известия о новых арестах. Нить за нитью следственные органы распутывали сложный клубок заговора, измены и убийств. К августу почти все руководящие члены троцкистско-зиновьевского террористического центра уже находились под стражей. Советское правительство объявило, что в результате специального расследования обстоятельств убийства Кирова выяснились совершенно новые данные. Каменев и Зиновьев должны были снова предстать перед судом.
СЛУШАНИЕ ДЕЛА началось 19 августа 1936 г. в Октябрьском зале Дома Союзов в Москве перед Военной Коллегией Верховного Суда СССР. Зиновьев и Каменев, доставленные из места заключения, где они отбывали срок по прежнему приговору, сидели на скамье подсудимых вместе с четырнадцатью своими сообщниками. В числе последних были прежние главари гвардии Троцкого: Иван Смирнов, Сергей Мрачковский и Эфраим Дрейцер; секретарь Зиновьева Григорий Евдокимов и его подручный Иван Бакаев, а также пятеро троцкистских эмиссаров-террористов — Фриц Давид, Натан Лурье, Моисей Лурье, Конон Берман-Юрин и Валентин Ольберг.
Процесс — первый из так называемых «московских процессов» — знаменовал разоблачение и разгром террористического центра, т. е. первого «слоя» заговорщического аппарата. Вместе с тем на суде было установлено, что заговор против советского строя разветвлялся гораздо шире, и в нем участвовали гораздо более значительные фигуры, чем представшие перед судом террористы.
На процессе впервые была приподнята завеса, скрывавшая тесные отношения, установившиеся между Троцким и вожаками нацистской Германии.
Вечером 23 августа Военная Коллегия Верховного Суда вынесла приговор. Зиновьев, Каменев, Смирнов и тринадцать других членов троцкистско-зиновьевского террористического блока были приговорены к расстрелу за террористическую деятельность и за измену.
Спустя неделю были арестованы Пятаков, Радек, Сокольников и Серебряков. 27 сентября Генрих Ягода был снят с должности народного комиссара внутренних дел.
Для заговорщиков настал решающий момент. Правые лидеры, Бухарин, Рыков и Томский, со дня на день ждали ареста. Они требовали немедленного выступления, не дожидаясь войны. Охваченный паникой, бывший председатель ВЦСПС Томский предлагал немедленное вооруженное нападение на Кремль. Предложение было отвергнуто, как слишком рискованное. Для подобной открытой авантюры не были готовы силы.
На последнем совещании заправил правотроцкистского блока, перед самым арестом Пятакова и Радека, было принято решение подготовить вооруженный переворот. Организация переворота и руководство всем аппаратом заговорщиков были переданы Н. Н. Крестинскому, заместителю народного комиссара по иностранным делам. Крестинский пока еще ничем не выдал себя, едва ли даже его подозревали, и в то же время он поддерживал тесные отношения с Троцким и немцами. Он мог продолжать дело, даже если бы были арестованы Бухарин, Рыков и Томский.
Своим заместителем Крестинский выбрал Аркадия Розенгольца, недавно вернувшегося из Берлина, где в течение многих лет он стоял во главе советского торгового представительства. Занимая высокие посты в советской администрации, Розенгольц ухитрялся тщательно держать в секрете свои связи с Троцким. Только сам Троцкий, да еще Крестинский знали, что Розенгольц был троцкистом и платным агентом немецкой военной разведки с 1923 г.
С этого момента все дела правотроцкистского блока находились в руках двух троцкистов — Крестинского и Розенгольца, которые были одновременно и немецкими агентами.
После продолжительного обсуждения оба пришли к выводу, что для русской «пятой колонны» пришло время бросить на стол свою последнюю карту.
Этой последней картой был военный путч. Человек, которому предназначалось руководить военным мятежом, был маршал Тухачевский, заместитель народного комиссара обороны СССР.
В 1918 г. Тухачевский вступил в большевистскую партию. Он вскоре нашел себе место среди военных авантюристов, окружавших Троцкого, но уклонялся от участия в его политических интригах. Образованный и опытный военный, он быстро делал карьеру в еще не окрепшей тогда Красной Армии. Он командовал 1-й и 5-й армиями на врангелевском фронте, участвовал в успешном наступлении на Деникина и, вместе с Троцким, неудачно руководил контрнаступлением против вторгшихся поляков. В 1922 г. он был назначен начальником Военной академии. Вместе с другими высшими командирами Красной Армии он принимал участие в военных переговорах с немецкой Веймарской республикой после Рапалльского договора. Тухачевский-- единственный военоначальник, применявший против мирного населения , не желавшего подчиняться карательным отрядам продразвёрстки ,химическое оружие.
В дальнейшем Тухачевский стал во главе группы командиров-евреев, служивших в штабе Красной Армии.
В группу Тухачевского входили представители высшего командования — Якир, Корк, Уборевич и Фельдман, рабски преклонявшиеся перед немецкой военщиной. Наиболее тесно Тухачевский был связан с троцкистом В. К. Путной, занимавшим должности военного атташе в Берлине, Лондоне и Токио, и начальником Политического управления Красной Армии Яном Гамарником, личным другом рейхсверовских генералов Секта и Гаммерштейна.
Вместе с Путной и Гамарником Тухачевский вскоре организовал в штабе Красной Армии небольшую, но влиятельную германофильскую клику. Тухачевский и его сообщники знали о сделке Троцкого с рейхсвером, но считали ее «политическим» соглашением. Эту сделку надо было, по их мнению, «уравновесить» союзом между группой Тухачевского и немецким верховным командованием.
Троцкий считал Тухачевского главным козырем, который должен быть разыгран только в решающий стратегический момент. Он поддерживал сношения с Тухачевским главным образом через Крестинского и Путну.
Вначале 1936 г. Тухачевский, как советский военный представитель, ездил в Лондон на похороны короля Георга V. Незадолго до отъезда он получил желанное звание маршала Советского Союза. Он был убежден, что близок час, когда Россия в союзе с Германией и Японией ринется в бой за мировое господство.
Разоблачения на процессе троцкистско-зиновьевского террористического блока в августе 1936 г. и последовавший затем арест Пятакова и Радека сильно взволновали Тухачевского. Он встретился с Крестинским и сказал ему, что планы заговорщиков надо коренным образом перестроить. В ноябре, на Чрезвычайном Восьмом Съезде Советов, Тухачевский, встретив Крестинского, отвел его в сторону. «Начались провалы, — взволнованно сказал Тухачевский, — и нет никаких оснований думать, что на тех арестах, которые произведены, дело остановится».
23 января 1937 г. перед Военной Коллегией Верховного Суда СССР предстали Пятаков, Радек, Сокольников, Шестов, Муралов и двенадцать их сообщников, в том числе главные агенты немецкой и японской разведок.
Но ни на следствии, ни на суде они не раскрыли всей картины. Они даже не заикнулись о существовании военной группы; они не упомянули имени Крестинского или Розенгольца; они ничем не выдали существования последнего и самого влиятельного «слоя» заговорщиков, который тем временем лихорадочно готовился к захвату власти.
Пятаков признал, что он был лидером троцкистского центра. Спокойным, рассудительным тоном, тщательно выбирая слова, бывший член президиума ВСНХ давал показания по поводу установленных фактов террора и вредительства, которыми он руководил до самого ареста. И при этом он сохранял на сухом и вытянутом бледном лице такое бесстрастное выражение, что, по словам американского посла Джозефа Э. Дэвиса, был «похож на профессора, читающего лекцию».
Военная Коллегия Верховного Суда приговорила Пятакова, Муралова, Шестова и десять других подсудимых к расстрелу. Радек, Сокольников и двое второстепенных участников заговора были приговорены к лишению свободы на продолжительные сроки.
В секретной депеше на имя государственного секретаря Корделла Хэлла от 17 февраля 1937 г. посол Дэвис сообщал, что почти все иностранные дипломаты в Москве разделяют его мнение о справедливости вынесенного по делу приговора :
«Я беседовал чуть ли не со всеми членами здешнего дипломатического корпуса, и все они, за одним только исключением, держатся мнения, что на процессе было с очевидностью установлено существование политического сообщества и заговора, поставившего себе целью свержение правительства».
Но это обстоятельство не стало известным широкой публике. Могущественные силы усиленно хлопотали, стараясь скрыть правду о «пятой колонне» в Советской России.
11 марта 1937 г. посол Дэвис записал в свой московский дневник:
«Другой дипломат, посланник…, в разговоре со мной вчера очень удачно охарактеризовал положение. Говоря о процессе, он сказал, что подсудимые, вне всякого сомнения, были виновны; те из нас, кто присутствовал на процессе, по существу согласны с этим; но внешний мир, судя по газетным сообщениям, склонен думать, что процесс был инсценировкой (только фасадом, как он выразился); и хотя он знает, что это не так, пожалуй, лучше, чтобы внешний мир думал, что это так». [Мировая пресса уже тогда принадлежала евреям].
== Крестинский, Розенгольц, Тухачевский и Гамарник ==
устроили ряд экстренных тайных совещаний. Тухачевский начал назначать офицеров в специальные «команды», каждая из которых имела свои особые задачи на случай выступления.
«Один из этих вариантов, — показывал на суде Розенгольц, — на который Тухачевский наиболее сильно рассчитывал, — это возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире, под каким-нибудь предлогом проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства». Одновременно Гамарник со своими отрядами должен был захватить здание Народного комиссариата внутренних дел.
Был разговор и о других «вариантах», но этот, по мнению Крестинского и Розенгольца, как самый смелый, имел больше всего шансов на успех…
Крестинский приступил к изготовлению подробных списков «людей, которых нужно будет арестовать и снять с постов в момент выступления, и списков людей, которых можно будет назначить на эти освободившиеся места». Отряду головорезов под командованием Гамарника было поручено убийство Молотова и Ворошилова. Розенгольц собирался накануне переворота добиться приема у Сталина и убить вождя советского народа в его кабинете в Кремле…
Это происходило на второй неделе мая 1937 г.
…И вдруг советское правительство нанесло сокрушительный удар. 11 мая маршал Тухачевский был смещен с поста заместителя народного комиссара обороны и назначен командующим войсками второстепенного Волжского военного округа. Гамарник также был снят со своего поста. Сняты были и видные военные деятели Якир и Уборевич, участвовавшие в заговоре вместе с Тухачевским и Гамарником. Двое других видных военных, Корк и Эйдеман, были арестованы по обвинению в тайных сношениях с нацистской Германией.
— Я стал готовиться к аресту, — показывал потом Крестинский. — Розенгольц не ждал провала и брал на себя продолжение сношений с Троцким… Через несколько дней после этого я был арестован.
Власти опубликовали официальное сообщение о том, что Бухарину, Рыкову и Томскому, которые были привлечены к следствию и находились под надзором, предъявлено обвинение в измене. Бухарин и Рыков были взяты под стражу. Томский в предвидении ареста покончил самоубийством. 31 мая Гамарник последовал примеру Томского и застрелился. Было сообщено, что Тухачевский и ряд других представителей высшего командования арестованы НКВД.
Спустя короткое время был арестован и Розенгольц. Предпринятые по всему Союзу аресты лиц, заподозренных в принадлежности к «пятой колонне», продолжались.
11 июня 1937 г., в одиннадцать часов утра, маршал Тухачевский, вместе с семью другими представителями высшего командования, предстал перед Особым Военным Трибуналом Верховного Суда. Ввиду того, что показания на суде должны были касаться военных тайн, дело слушалось при закрытых дверях. Процесс разбирался по правилам военного судопроизводства.
Подсудимым было предъявлено обвинение в сговоре с враждебными иностранными державами против Советского Союза. Перед маршалами Ворошиловым, Буденным, Шапошниковым и другими руководителями Красной Армии на скамье подсудимых рядом с Тухачевским сидели следующие семь представителей начальствующего состава:
В. К. Путна, бывший военный атташе в Лондоне, Токио и Берлине.
И. Э. Якир, бывший командующий войсками Украинского военного округа.
И. П. Уборевич, бывший командующий войсками Белорусского военного округа.
Р. П. Эйдеман, бывший председатель Центральном совета Осоавиахима.
A. И. Корк, бывший начальник Военной академии им. Фрунзе.
Б. М. Фельдман, бывший начальник отдела личного состава штаба Красной Армии.
B. М. Примаков, бывший командующий войсками Харьковского военного округа.
В официальном сообщении о процессе говорилось:
«Следственными материалами установлено участие обвиняемых, а также покончившего жизнь самоубийством Яна Гамарника в антигосударственных связях с руководящими военными кругами одного из иностранных государств, ведущего недружественную политику в отношении СССР.
Находясь на службе у военной разведки этого государства, обвиняемые систематически доставляли военным кругам этого государства шпионские сведения о состоянии Красной Армии.
Они вели вредительскую работу по ослаблению мощи Красной Армии и пытались подготовить поражение Красной Армии на случай нападении на СССР и имели своей целью содействовать восстановлению в СССР власти помещиков и капиталистов».
12 июня Военный трибунал вынес приговор. Подсудимые были признаны виновными в деяниях, вменявшихся им в вину, и приговорены к расстрелу. Через двадцать четыре часа приговор был приведен в исполнение.
И снова по всему миру прокатилась волна антисоветских злостных сплетен и пропаганды. Уверяли, будто вся Красная Армия охвачена восстанием против советского правительства.
События в Советской России смутили даже многих добросовестных наблюдателей.
Зарубежная пресса бесновалась, оправдывая евреев-троцкистов из «пятой колонны».
4 июля 1937 г. американский посол в Москве Джозеф Э. Дэвис имел беседу с народным комиссаром по иностранным делам М. М. Литвиновым и прямо сказал ему, что расстрел высших офицеров Красной Армии и московские процессы произвели дурное впечатление в Европе и Соединенных Штатах.
Литвинов тоже говорил откровенно. Он сказал Дэвису, что советское правительство вынуждено было прибегнуть к решительным мерам, чтобы в предвидении неминуемой войны оградить страну от изменнических организаций, которые действовали бы заодно с Берлином и Токио.
— Придет день, — сказал Литвинов, — когда мир оценит то, что мы сделали, чтобы предохранить наше государство от угрожающей измены… Мы оказываем услугу всему миру, защищаясь от угрозы гитлеровского мирового господства и тем самым сохраняя Советский Союз в качестве мощного оплота против нацистской опасности.
28 июля 1937 г., разобравшись в действительном положении в Советской России, Дэвис послал государственному секретарю Корделлу Хэллу "совершенно секретную депешу № 457".
«Вопреки газетным россказням, не наблюдается ничего похожего на казачьи стоянки вблизи Кремля или казачьи разъезды на Красной площади», — писал он. Что же касается дела Тухачевского, то, анализируя его, посол приходил к следующему выводу: «Если исключить возможность террористических актов или войны с иностранным государством, то положение правительства и нынешнего режима представляется незыблемым как в настоящий момент, так, вероятно, и на известный период в будущем. „Корсиканская“ опасность пока что ликвидирована».
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ТРЁХ ЗНАМЕНИТЫХ МОСКОВСКИХ ПРОЦЕССОВ
начался 2 марта 1938 г. в Доме союзов. Дело разбиралось Военной Коллегией Верховного Суда.
Утренние, дневные и вечерние заседания, посвященные судебному следствию, в том числе и заседания при закрытых дверях, на которых давались показания, касавшиеся военных тайн, продолжались семь дней.
На скамье подсудимых сидели двадцать один человек. В том числе ими были: бывший председатель коллегии ОГПУ
Генрих(Енох) Ягода(Иегуда)
и его секретарь Павел Буланов;
лидеры правых Николай Бухарин и Алексей Рыков;
троцкистские лидеры и одновременно немецкие агенты Николай Крестинский и Аркадий Розенгольц;
троцкистско-японский агент Христиан Раковский;
еще двое троцкистских лидеров и немецких агентов — Михаил Чернов и Григорий Гринько;
польский агент Василий Шарангович;
одиннадцать других заговорщиков — члены правотроцкистского блока, вредители, террористы и иностранные агенты.
Процесс правотроцкистского блока впервые выявил и разоблачил перед всем миром приемы «пятой колонны» стран «оси». Вся техника методов скрытой войны — пропаганда, террор, измена в руководящих учреждениях, махинации квислингов, тактика тайной армии, наносящей удар изнутри, — словом, вся сущность стратегии «пятой колонны» держав «оси», руками которой нацисты уже вели подрывную работу в Испании, Австрии, Чехословакии, Норвегии, Бельгии, Франции и других странах Европы и в Америке, была полностью разоблачена.
— Бухарины и Рыковы, Ягоды и Булановы, Крестинские и Розенгольцы… — сказал советский обвинитель Вышинский в своей речи 11 марта, — это та же «ПЯТАЯ КОЛОННА»…
Посол Дэвис, присутствовавший на процессе, назвал его «ужасающей» судебной, психологической и политической драмой. 8 марта он писал своей дочери: «На процессе обнажились все основные пороки и слабости человеческой натуры — эгоистические устремления в их наихудшей форме. Вырисовываются контуры заговора, который чуть не привел к свержению правительства».
Некоторые из обвиняемых, стараясь уйти от возмездия, пытались увернуться от полной ответственности за свои преступления, свалить вину на других, изобразить себя честными, но введенными в заблуждение политиками. Другие, без видимого страха за свою участь, и не рассчитывая, казалось, на смягчение смертного приговора, приводили страшные подробности совершенных ими «политических» убийств, а также шпионской и вредительской деятельности, выполнявшейся ими под руководством немецкой и японской военных разведок.
Приговор был объявлен 13 марта 1938 г.
Все подсудимые были признаны виновными.
Троих — Плетнева, Бессонова и Раковского — суд приговорил к лишению свободы.
Остальные были приговорены к расстрелу. [ Революционер ВЛАДИМИР БУРЦЕВ вспоминал из французской эмиграции :
“С искренней безграничной радостью люди встречали известия о казнях большевиков, совершавшихся в Москве. Все радовались, что наконец-то казнены эти палачи, и были счастливы, что могут открыто на площадях и на собраниях кричать анафему казнённым, о которых они до сих пор принуждены были молчать...” ( https://cont.ws/@artads/483751 --"Лазар не по делу обвинил Сталина. Списки палачей").]
Главным же обвиняемым на всех трех московских процессах был кровавый палач русского народа , ставший главарём продажных стукачей, еврей Лейба Бронштейн, кочевавший по разным странам-- Турции, Франции, Норвегии, Мексики и живший на деньги иностранных разведок и пожертвований еврейских банкиров.
Вилла в Койоакане, которую Троцкий сделал своей мексиканской штаб-квартирой, представляла собой настоящую крепость. Она была обнесена стеной в двадцать футов вышины. Часовые, вооруженные ручными пулеметами, день и ночь несли вахту на четырех угловых башнях. Не довольствуясь постоянными дежурствами у ворот виллы специального наряда мексиканской полиции, Троцкий распорядился, чтобы его личная вооруженная охрана так же бдительно стерегла все подступы к резиденции. Всякий, желавший проникнуть в виллу, должен был предъявить свои документы и пройти всестороннюю проверку, не менее обстоятельную, чем на пограничном пункте. Пропуска штемпелевались при входе и выходе. Миновав заставу у наружных ворот, посетитель подвергался еще обыску, — нет ли при нем скрытого оружия, — и только тогда перед ним раскрывались двери виллы, которая поддерживала постоянную телеграфную связь с Европой, Азией и Соединенными Штатами. К нему постоянно приезжали гонцы-евреи от иностранных троцкистских организаций — французских, американских, индийских, китайских, агенты испанского ПОУМ.
Окончательный разгром «пятой колонны» в Москве на процессе "право-троцкистского блока" в 1938г явился для Бронштейна-Троцкого сокрушительным ударом. После этого процесса в его сочинениях начали звучать истеричные нотки отчаяния. Его антисоветская пропаганда приобретала все более неистовый, противоречивый, оголтелый характер. Снова и снова он надрывно кричал о своей «исторической правоте».
Личная ненависть к Сталину , переигравшего его, сделалась для Бронштейна основным жизненным стимулом, а его нападки на вождя народов утратили всякую видимость смысла. Это было похоже на "лай моськи на слона". Да и жизнь Бронштейна в Койоакане больше походила на добровольное тюремное заключение-- он боялся покушения и поэтому не покидал свою маленькую крепость. Но расплата в виде удара ледорубом всё же настигла этого еврея 20 августа 1940 г. Не помогли не толстые стены, ни охрана.
После смерти Бронштейна-Троцкого на роль Наполеона, горе-завоевателя России, остался только один кандидат — Адольф Гитлер.
Летом 1941 г., когда нацисты напали на Советский Союз, ДЖОЗЕФ Э. ДЭВИС , бывший американский посол в СССР, писал:
«В России не было так называемой „внутренней агрессии“, действовавшей согласованно с немецким верховным командованием. В 1939 г. поход Гитлера на Прагу сопровождался активной военной поддержкой со стороны генлейновских организаций. То же самое можно сказать о гитлеровском вторжении в Норвегию. Но в России не оказалось судетских генлейнов, словацких тиссо, бельгийских дегрелей или норвежских квислингов…
Все это фигурировало на процессах 1937 и 1938 годов, на которых я присутствовал, лично следя за их ходом. Вновь пересмотрев отчеты об этих процессах и то, что я сам тогда писал… я вижу, что, по существу, все методы действий немецкой „пятой колонны“, известные нам теперь, были раскрыты и обнажены признаниями саморазоблачившихся русских квислингов…
Теперь совершенно ясно, что все эти процессы, чистки и ликвидации, которые в свое время казались такими суровыми и так шокировали весь мир, были частью решительного и энергичного усилия сталинского правительства предохранить себя не только от переворота изнутри, но и от нападения извне. Оно основательно взялось за работу по очистке и освобождению страны от изменнических элементов. Все сомнения разрешились в пользу правительства.
В России в 1941 г. не оказалось представителей „пятой колонны“ — они были расстреляны. Чистка навела порядок в стране и освободила ее от измены.
В Советской России „пятая колонна“ была своевременно разгромлена».
Авторы М. Сейерс и А. Канн ; «Тайная война против Советской России».
Книга третья. «Пятая колонна» в России
Глава XV - Путь к измене.
Глава XVI - Возникновение «пятой колонны».
Глава XVII - Измена и террор.
Глава XVIII - Убийство в Кремле.
Глава XIX - Критические дни.
Глава XX - Куда вел след.
Глава XXI - Убийство в Мексике.
http://militera.lib.ru/researc...
ЗИНОВЬЕВ :
"Забота о ближнем всегда связана с насилием, а ослабление насилия всегда означает усиление равнодушия к человеку."
БУХАРИН : «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». («Экономика переходного периода», Бухарин)
КАМЕНЕВ :
"Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского штаба. Мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя."
ТРОЦКИЙ :
«На погребальных обломках России мы станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени».
В 1934 году Гитлер присвоил еврею Троцкому звание ПОЧЁТНЫЙ АРИЕЦ.
А в 2013 году Берл Лазар и ФЕОР на Хануку признали кровавого палача Бронштейна-Троцкого знаменитым иудеем! [ https://cont.ws/@artads/489319 -"БЕРЛ ЛАЗАР ( Шломо Дов-Бер Пи́нхос)".]
SS. 07.03.2017.
Оценили 59 человек
76 кармы