Сталинская эпоха — ни справедливости, ни порядка

Сталинская эпоха сохранилась в исторической памяти как эпоха безусловного порядка. Все — от красноармейца до маршала, от рабочего до наркома, от пионера до члена ЦК — жили по суровым, но единым для всех законам, и горе тем, кто осмеливался эти законы нарушить. Однако это была лишь внешняя видимость, скрывающая от глаз подлинную сущность происходящего. Власть настойчиво внедряла в сознание простых людей, «винтиков», мысль о том, что все они являются частями мощного государственного механизма. Чтобы это утверждение не казалось голословным, власть время от времени выборочно наказывала иных горе-руководителей, чьи проступки слишком явно нарушали границы дозволенного. А поводов для этого всегда было более чем достаточно. Различного рода банкеты, столь естественные после победоносного окончания войны, уже в конце 1945-го стали вызывать нескрываемое раздражение полуголодного населения. Все знали, что эти якобы официальные банкеты, быстро перераставшие в групповые попойки, устраивались номенклатурой за счёт незаконных поборов с колхозников. Председателей колхозов районные власти облагали полуофициальной данью — деревенские харчи и, главное, самогон шли на проведение подобных мероприятий. Городские же руководители взимали добровольно-принудительные поборы с подсобных хозяйств крупных предприятий и ОРСов (отделов рабочего снабжения).

«Наши заправилы с народом, как с собакой, обращаются. Зайдёшь в какое-либо учреждение, так не только пойдёшь со своим письмом назад, но и в шею дадут, так что в следующий раз не пойдёшь. Но рады бы не идти — нужда заставляет. Народ голодный, умирает, дров нет, полураздетые, грязные. В городе Бежица бани нет, дома в тазике обмоемся, так и ладно. В столовых дают когда два помидора и щи, а иногда, даже частенько, тухлый сыр, ливерную колбасу. Такой сыр и колбаса тухлые, что, как только к столовой подойдёшь, стоит такая вонь, что прямо ужас. В столовых проверяют у некоторых врач, но что врач скажет, что ОРС отпустил, рабочим и дают. В щах попадаются черви, а наши заправилы устраивают банкеты — на что? За рабочую копейку, за рабочий пот, за рабочие слёзы, которые рабочие проливают не днями, а годами»(1). Так обстояли дела в городе Бежица Брянской области в октябре 1945 года. Письмо рабочего Павлова было выбрано властью из тысяч подобного рода обращений и послужило поводом для принятия мер в оперативном порядке. Секретарь ЦК Георгий Маленков распорядился послать в Брянскую область специальную комиссию. Факты, указанные в жалобе, подтвердились. Дела обстояли ещё хуже, чем было описано в письме. Даже в областном центре не было топлива. Школы, больницы, детские учреждения и коммунальные предприятия почти не отапливались. Но дело было не в отсутствии дров, а в головотяпстве областных руководителей. Заготовленные на зиму дрова находились всего лишь в 12 километрах от Брянска. Была в городе и железнодорожная вертушка для подвоза дров. За 80 дней вертушка в составе 30 вагонов могла сделать 40 рейсов, снабдив Брянск трёхнедельным запасом топлива, но из-за общей неорганизованности было сделано только 5 рейсов — и Брянск встретил зиму без дров. Без топлива остались даже городские пекарни — «хлеб выпекался низкого качества и полусырой». Не только в городе Бежице не было бани, вынуждены были мыться в тазике и обитатели Брянска. В областном центре на 60 тысяч населения не было ни одной бани, кроме гарнизонной, которая обслуживала лишь воинские части. Не было в этих городах и ни одной прачечной. Студенты машиностроительного института месяцами не могли сходить в баню и не имели возможности постирать бельё. А рабочие треста «Брянскстрой», обитавшие в полуразрушенном и непригодном для жилья общежитии, обходились без кроватей и постельных принадлежностей и спали на полу. Комиссия была вынуждена признать, что у руководства организаций, призванных заниматься материально-бытовым обслуживанием населения, находятся, как было сказано в официальном заключении, «бездельники». Ими оказались «председатель Брянского многопромсоюза Волков и уполномоченный промкооперации Бутенин»(2). Других имён названо не было. Начальники более высокого ранга не пострадали. Воздержались авторы заключения и от каких-либо обобщений. И хотя в других городах дела обстояли не лучше, чем в Бежице, никто и не думал посылать туда комиссий из центра. У населения было достаточно поводов для недовольства начальством. Власть знала об этом и периодически устраивала чистки региональных руководителей, умело манипулируя настроениями людей и создавая иллюзию «порядка» и социальной справедливости. В отдельных случаях с должностей снимались даже первые секретари обкомов и республиканские министры. Однако это было скорее исключение, чем правило. Высокое и не очень высокое начальство ощущало себя парящим в облаках. Иначе как чувством полнейшей безнаказанности нельзя объяснить дикий случай, который произошёл в Киргизии. 12 июля 1947 года, в пятницу, руководящие работники Фрунзенской области Киргизии отправились в колхоз имени Крупской Калининского района половить рыбу в колхозном пруду. На рыбалку выехала большая компания — от секретаря обкома до начальника райотдела МГБ. Областные и районные начальники подготовились основательно, взяв с собой не только сети и лодку, но даже лопаты и ломы. «По просьбе указанных лиц председатель колхоза им. Крупской выделил колхозников, приступивших к углублению сбросного канала на берегу пруда с целью понижения уровня воды и создания условий, облегчающих улов рыбы. Так как произведённое колхозниками углубление сбросного канала обеспечивало незначительное понижение уровня воды в пруду, что не удовлетворило прибывших, последние, несмотря на возражения колхозников, сами приступили к работе по углублению спуска воды через гребень плотины в месте её максимальной высоты. В результате спустя несколько часов плотина была размыта до основания, образовав сплошную промоину объёмом более 300 кубометров. На следующий день, 13 июля, уровень воды в пруду снизился более чем на 3 метра, что дало возможность приехавшим приступить к массовому лову рыбы путём глушения её палками, лопатами, стрельбы из пистолета и т. п. Колхозники, узнав о том, что пруд спущен, приняли также участие в ловле рыбы, прекратив полевые работы. Вследствие обмеления водохранилища колхоз имени Крупской лишился источника снабжения водой. Кроме того, была разрушена дорога, проходящая через плотину и связывающая молочно-товарную ферму колхоза с хутором, в котором проживают колхозники, обслуживающие ферму. Хлынувшим потоком воды были залиты расположенные ниже плотины индивидуальные огороды колхозников площадью 1,8 га. В результате размыва плотины колхозом им. Крупской не получен второй урожай клевера с площади 9 га, на 25 процентов снизился урожай с огородов колхозников площадью 3,9 га, выловлено, погибло и уплыло до 7 тонн рыбы»(3). Тринадцать возмущённых колхозников написали обо всём этом в прокуратуру республики. Там были вынуждены начать расследование и сообщить об инциденте в Генеральную прокуратуру СССР. Попутно обнаружилось, что случай не был единичным. В соседнем колхозе того же района «с целью ловли рыбы была разрублена плотина водоёма колхоза «Степь», причём спуск воды санкционировал председатель райисполкома (4). На сей раз на рыбалку отправились начальники от заместителя министра водного хозяйства республики до начальника финхозсектора обкома. И эта рыбалка закончилась тем, что ещё одна колхозная плотина была размыта. Колхоз «Степь» лишился возможности производить предпахотный полив под озимый сев, кроме того вода залила колхозное сено на площади 10 га. Бюро ЦК КП(б) Киргизии было вынуждено принять меры. Как же наказали ответственных работников? Областным начальникам объявили строгий выговор с занесением в личное дело. Начальники районные получили простой выговор. Заведующего райотделом сельского хозяйства сняли с работы. Обо всём этом генеральный прокурор СССР посчитал нужным сообщить секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецову, завершив свою информацию исключительно выразительной фразой: «Об изложенном сообщаю Вам на распоряжение»(5). Лишь после личного вмешательства секретаря ЦК было принято постановление ЦК ВКП(б) о злоупотреблениях руководящих работников Фрунзенского обкома. «За злоупотребление своим служебным положением, самоуправство, за допущение произвола и вопиющее беззаконие» областные руководители были отстранены от работы. Бюро ЦК КП(б) Киргизии было указано на то, что оно «не дало должной политической оценки факту злоупотреблений», и поручено незамедлительно рассмотреть вопрос о партийности «всех участников данного произвола» и о привлечении их к судебной ответственности. Виновные были исключены из партии. Однако в архиве не отложились документы, свидетельствующие о том, что областные руководители были осуждены и понесли наказание. И, разумеется, речи не было о том, чтобы обязать виновных возместить колхозникам немалый материальный ущерб.

Никогда ещё «слуги народа» не были так сильно отчуждены от тех, кому они служили: будь то рядовые граждане или сам товарищ Сталин. Злоупотребления, допущенные номенклатурой, были вопиющими. Номенклатура знала, что при проведении денежной реформы в декабре 1947 года деньги, хранящиеся в сберегательных кассах, при размере вклада до 3000 рублей будут обмениваться из расчёта 1 рубль старых денег на 1 рубль новых, а при вкладе свыше 3000 рублей по менее выгодному курсу. При этом наличные деньги обменивались из расчёта 10 рублей старых денег на 1 рубль новых. Обладая этой совершенно секретной информацией, руководящие товарищи позаботились о том, чтобы сохранить свои сбережения. Начальники разных уровней задним числом стали оформлять сберкнижки на себя и своих родственников и знакомых. Заведующий отделом партийной информации Управления по проверке партийных органов ЦК ВКП(б) И. И. Поздняк, информируя об антигосударственных действиях руководящих работников при проведении денежной реформы 1947 года, сообщал: «По далеко неполным данным только в 40 областях, краях и республиках нарушили Закон о проведении денежной реформы 145 секретарей райкомов и горкомов партии; по 30 областям, краям и республикам — 50 председателей райисполкомов и горисполкомов и 65 начальников городских и районных отделов МГБ и МВД»(6). За внушительными, но безликими цифрами скрывались живые люди, совершившие возмутительные махинации. В Грузинской ССР управляющий одним из отделений Госбанка незаконно оформил приём 300 000 рублей — 100 сберкнижек (по 3000 каждая!) на несуществующих лиц. Секретарь райкома Аббасов из Каракалпакской АССР Узбекистана незаконно внёс в сберкассу 3000 рублей. Пример оказался заразительным. Вслед за Аббасовым было внесено ещё 159 вкладов на сумму в 500 000 рублей. Злоупотребление получило огласку, спустить дело на тормозах не удалось — и тогда обком объявил Аббасову выговор, но оставил его на занимаемой должности(7). В это же самое время 13-летний подросток Сычёв за хищение 100 колосков ржи на колхозном поле был осуждён к 7 годам лишения свободы. 12-летние подростки Смирнов и Тимошкин получили по 10 лет лишения свободы каждый за соучастие в краже 150 рублей, двух тетрадей и трёх книг из лабаза № 18 «Мосфуража»(8). Два подростка были приговорены к 8 годам заключения в лагере за то, что они, «находясь в ночном (пасли лошадей), сорвали на колхозном поле 3 огурца и съели их». Этим ребятам повезло. Владимирский областной суд отменил этот приговор Суздальского районного народного суда и прекратил дело производством(9). Участница войны Коробкина, награждённая двумя медалями, похитила из типографии, где она работала, 2 учебника географии и 1 метр ледерина. Вдова фронтовика и мать двоих детей Зиянгарова похитила на прядильной фабрике 1 порожний мешок. Инвалид Отечественной войны 2-й группы Насущный, имевший правительственные награды, похитил из пекарни, где он работал, буханку хлеба. Вдова фронтовика грузчица Юрина похитила 1 кг риса. Работница Мартынес похитила из общежития простыню. Грузчик Грабов, участник войны, имеющий несколько ранений, похитил 7 пачек папирос. Все они были осуждены к 7 годам лишения свободы(10). Существует устойчивый миф: "хотя жизнь простых людей при Сталине и была тяжела, но зато везде и во всём царила справедливость и господствовал порядок". В действительности же ни справедливости, ни порядка не было и в помине.

Семён Экштут, доктор философских наук

Примечания

1. Письмо И. В. Павлова в газету «Труд». 1 октября 1945 г.//Советская жизнь. 1945—1953. М. 2003. С. 283.

2. Заключение комиссии ЦК ВКП(б) по письму И. В. Павлова. 9 января 1946 г.//Там же. С. 286.

3. Письмо генерального прокурора СССР К. П. Горшенина секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецову о злоупотреблениях руководителей Фрунзенской области. 21 октября 1947 г.//ЦК ВКП(б) и региональные партийные комитеты. 1945—1953. М. 2004. С.104—105.

4. Там же. С. 105.

5. Там же.

6. Записка И. И. Поздняка Г. А. Боркову «Об антигосударственных действиях руководящих работников при проведении денежной реформы». 1948 г.//Советская жизнь. 1945—1953. С. 578.

7. Там же. С. 579. Аналогичным образом обстояли дела в Смоленской области. Уголовные дела были заведены на 38 работников сберкасс и финотделов, а допустившие должностные правонарушения партийные и советские руководители были выведены из-под удара. См.: Ильюхов А. Как обмануть «систему», или Как меняли деньги в 1947 году//Родина. 2005. № 5. С. 105—108. В статье, написанной на основе изучения архивных материалов Смоленщины, обстоятельно рассмотрены различные способы сохранения денег, к которым прибегали отдельные «ушлые люди», чтобы немножко обмануть государство.

8. Записка А. С. Бакакина и С. В. Кузнецова А. А. Кузнецову и М. А. Суслову «О серьёзных недостатках в практике применения Указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. в отношении несовершеннолетних, осуждённых за хищения и кражи государственной, общественной собственности и личного имущества граждан». 7 октября 1947 г.//Советская жизнь 1945—1953. С. 446. В Президиум Верховного Совета СССР, Министерство юстиции и Генеральную прокуратуру СССР поступали многочисленные заявления как от родственников осуждённых, так и от самих осуждённых, в которых указывалось на несоответствие между тяжестью наказания и совершённым преступлением. См.: История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов: В 7 т. Т. 1. М. 2004. С. 550—551, 569, 602, 677—678 (прим. 150).

9. Попов В. П. Государственный террор в Советской России. 1923—1953 гг. (Источники и их интерпретация)//Отечественные архивы. 1992. № 2. С. 27.

10. История сталинского Гулага. Т. 1. С. 551, 569.

Источник  https://von-hoffmann.livejourn...