Однажды прохожий, услышав орган, едва слышный сквозь приоткрытую дверь храма, остановился и замер, поражённый красотой, тонкостью и гармонией мелодии. Завороженный и счастливый, переполненный восторгом, он дослушал до конца и зашёл внутрь гулкого пустого зала. Увидя тщедушного старичка в стоптанных штиблетах и треснувших очках с пачкой нот, он спросил: — Простите, это вы так божественно играете? — Да так. Херачу понемножку.
Пример не ради шутки, а ради иллюстрации жизненного соседства возвышенного и обсценного. (От латинского obscenus «непристойный», «безнравственный»; также «ругань», «мат», «сквернословие».) Так в жизни бывает. Человек, к примеру, никогда в повседневной жизни не использует бранную лексику. Но в момент эмоционального всплеска, продравшись с тяжёлым рюкзаком сквозь колючие заросли на перевал, он выдыхает такой букет матерных слов, что вся открывшаяся красота снежных хребтов начинает звенеть щемящим гулом, порождая неведомым образом слёзы и ощущение детского счастья.
Объяснить это можно. Нужно только преодолеть гнёт авторитетов и пропаганды, и попытаться увидеть скрытый смысл слов. Хотя «скрытый» он только в силу навязанного линейного мышления. Кому придёт в голову, что слова «пчела» и «бык» имеют родство? Иногда говорят «слова одного извода». Копать то нужно глубже школьной программы.
«Бучать» (реветь, жужжать, гудеть) в древнерусском языке имеет звукоподражательный, похожий на мычании быка и жужжании пчелы корень — «бч»/«буч». Слово «бъчела» — так писалось слово «пчела» — и «бычела», схожи и без подсказок.
Этот отвлечённый экскурс в этимологию, иллюстрирует простую вещь: слова не появляются из ниоткуда. Слова, обозначающие птиц, животных, природные явления, как правило, изначально звукоподражательные. Нужно только суметь услышать. Дождь-дь-дь. Вью-ю-ю-ю-га. Пти-и-и-и-ца. Гро-о-о-о-м-м-м.
Слова же, связанные с творением новой личности или с зачатием, несколько сложнее, но всегда имеют общую основу. Вы поймёте какую просто вспомнив своё отчество. Окончания на «ЕВИЧ» (ЕБИЧ), «ОВИЧ» (ЁБИЧ) указывают на личность творящую, как, кстати, и в арабском «ИБН» (ЕБН).
Или слово НЕБО, производное от имени Бога-Творца ЙЕБА. Можно долго спорить по каким правилам «Й» замещается на «Н», но извод всё равно един — «ЕБ». По дохристианским верованиям Богиня-Земля считалась матерью, а Бог-Небо считался отцом. А как творятся дети объяснять не нужно: после молЕБна, путём колЕБаний, получается ребЁНок. Все исключительно с разрешения месткома и культпросвет комиссии.
В толковании изводов и древних артефактов с текстовыми фрагментами слов-оберегов ВУЙ и КИЗДА очень много допущений. Но кое-что заслуживает пристального внимания. А именно то, что всё связанное с продолжением рода оказалось табуированным. При этом соответствующая лексика скопом переместилось не в высокую сферу языка, как можно было бы ожидать, а в низкую. Вместо возвышенно-благословенной, в низменно-проклинаемую.
Говоря современным языком, русский мат (материнский язык, если хотите) был целенаправленно подвергнут остракизму. Вместо имён древних Богов, и естественных проявлений, завещанных человеку Богами-Родителями, был внедрён греческий закон с довольно запутанной и одновременно примитивной картиной мира. Где грех человеческий был основой всего учения. Бог послал на землю своего сына, люди совершили грех убив его, и в следствии этого их души получают шанс на вечную жизнь. (???)
А поскольку грех понятие очень удобное в силу растяжимости, то греховными стали основные потребности человека — еда и размножение, — и прославлять человеческое естество стало не комильфо. На всякий случай оставили 53 дня в году, когда мужу не возбраняется прикасаться к жене. Ибо... ибо нефиг. Постись, празднуй, и почитай среду, пятницу и воскресенье. Ну да, есть куча оговорок. Но суть в том, что то, что одни боги считают радостью и праздником, другой бог признаёт греховным и отвлекающим от молитв себе любимому.
Загнанный в подполье мат превратился в народный сакральный язык. Но при этом он был понятен и графьям, что нежились в своих имениях летом на сеновале, и крестьянам на покосе. Этим языком прекрасно владели Лермонтов и Пушкин, создавая такую неповторимую вязь образов, что цензоры краснели и уходили с должности в управдомы. Жаль, что эти опусы нельзя публиковать.
А вот, что писал Достоевский в романе «Записки из мёртвого дома» про арестантов: «...Ругательство возведено было у них в науку; старались взять не столько обидным словом, сколько обидным смыслом, духом, идеей — а это утончённее, ядовитее.» «...Диалектик-ругатель был в уважении. Ему только что не аплодировали, как актеру.»
Непонимание сути мата и брани приводит к искренним заблуждениям в оценке явления. Академик Лихачёв как-то выдал такую сентенцию. «Сквернословие не является в подлинном смысле человеческим языком. Эти «слова» воздействуют не на интеллект человека, а на чувственную часть души, т.е. подобны сигналам, которыми пользуются животные. Из этого можно заключить, что не только употреблять в своей речи, но даже слушать сквернословие вредно, т.к. можно «испортить вкус» к нормальному человеческому слову.»
Поняв и обозначив мощное проникающее действие мата и в целом бранной речи, академик ошибочно приписал ему только одно единственное качество, негативное. Но спроси любого, кто вставал в рост под пули, идя в атаку за Родину, за Отечество — что он кричал в тот момент? БРАНЬ — это битва, это дело воинов, отстаивающих своё право на свободу, на память о своих Богах и предках, на свои жизни и судьбу.
Брань, это крик души, который заставляет трепетать сердце и наполняет нас силой в моменты крайнего напряжения и страсти. Это способ выразить недовольство и протест. Это высвобождение энергии, которую можно направить в конструктивное русло. Это социальный механизм, способствующий объединению и пониманию на уровне инстинктов. А все академические домыслы колеблются слабозатухающим колебанием.
Отголоски смыслового величия так называемого «низменного», будоражат и вдохновляют многих. Это целый мир и он не ограничен только вербальным проявлением. Искусство уже давно подобралось к этой теме. О, нет, это не о порнографии и пошлости. Прочитайте роман Джона Фаулза «Башня из чёрного дерева». И хоть его трактуют, как историю конфликта модернизма и постмодернизма, мысли героя о физиологически-низменных причинах высоких материй в творчестве, очень показательны.
Говорят, что первое место в мире по количеству нецензурных слов и выражений занимает английский язык, второе – голландский, а русский язык занимает третье место. Это правда. В русском мате всего три бранных слова. Четвёртое слово — «лёгкого поведения», и его бранным считать сложно. Ещё каких-то сто лет назад оно было вполне литературно-пикантным, и, по большому счёту, в современном языке оно выполняет роль связки в бранных конструкциях, за редким исключением.
Что касается первого места. Интересно посмотреть на того, кто переведёт на любой другой язык слово недоперепил©. Вот тогда можно будет и посчитаться.
Напоследок пару слов о борьбе с ненормативной лексикой. Бороться с языком, что бороться с пищеварением. Либо запор, либо диарея. Любой гастроэнтеролог-языковед вам подтвердит, что питание должно быть умеренным, но разнообразным, и ни каких запретов — по чуть-чуть можно всё. Языковая же невоздержанность вызывает отторжение и рвотный рефлекс, слова обесцениваются и в таком виде не могут быть переварены. Мат теряет свою натуральную сочность и природную остроту и превращается в жвачку жвачную.
Так что берегите природу — мать вашу!
Оценили 6 человек
10 кармы