Синдром геббельсовской правды

Антоний Великий говорил: «Настанет время, когда девять больных придут к одному здоровому и скажут: «Ты болен, потому, что ты не такой, как мы»». И такие времена периодически настают. Появляются ораторы, действующие по принципу «Мы будем повторять ложь до тех пор, пока она не станет правдой».

«Мы будем повторять ложь до тех пор, пока она не станет правдой» означает, что людям будут её повторять до тех пор, пока она не примет в их сознании статус единственно возможной истины, альтернатива которой просто не представима. И строиться она будет не на последовательности соображений, а на внушении. Т.е., чем больше повторений, тем выше её несомненность. Такую «правду» я называю геббельсовской правдой, и она имеет характерные отличия.

Помимо ведущих за такой «правдой» деятелей есть ещё и куча желающих вестись на такой метод. Их психология устроена просто: если что-то постоянно повторяют, значит, это правда. Потому, что им трудно представить, как это может быть иначе, потому, что, если вышестоящие что-то повторяют, значит, они поддерживаются большинством, а если большинство так думает, значит, так для них оно и должно быть. Потому, что, если допустить неправоту большинства, тогда надо представлять себе, как будешь ему оппонировать, а психология многих людей так устроена, что быть одному против всех они не могут. Они могут только плыть по течению, подстраиваться под него, и приплывать туда, куда оно выносит. А потому им проще считать, что большинство ошибаться не может, чтобы оправдать себя в неспособности его критиковать. А стало быть, и власти оказываются у них автоматически правыми, раз поддерживаются этим самым большинством. И это одна из причин, по которой если власть народу что-то повторяет, это постепенно воспринимается правдой.

С таким пониманием правды конформисты идут по жизни. И главным её критерием у них получается поддержка большинства. А непосредственным проявлением этого у них оказывается количество повторов, которые приходится слышать. Из этого у них где-то в подсознании откладывается, что чем больше что-то повторяется, тем естественнее оно должно оказаться правдой. И на такое же восприятие они рассчитывают у других, которым, вместо того, чтобы что-то доказывать, просто повторяют свои утверждения. Вкладывают свои эмоции, давят апломбом, и оглядываются на поддакивание им подобных и авторитетность признанных ими же ораторов.

Главный критерий правоты в споре у живущих по геббельсовской правде – количество людей, которые с ними соглашаются. Если есть где-то возможность голосовать за позиции участников, то на результаты этого голосования они первым делом и смотрят. И если большинство с ними согласны, они на коне, а если нет, значит, дело безнадёжно. И объяснять им, что основные критерии настоящей правды другие, тоже безнадёжно. Потому, что им можно сказать, что весомость доказательств измеряется доводами, на которые нечего возразить, и даже если она исходит от всего одного человека, с которым никто не соглашается, это единица, помноженная на вес этих доводов. И что отсутствие хотя бы одного вразумительного возражения – это нуль, каким бы числом он не поддерживался. И что даже если будет хоть миллион человек, поддерживающим эту позицию, это будет миллион, помноженный на нуль. Для них это ничего не будет значить, пока с этим не согласится большинство. У них своя арифметика. У них нуль помноженный на миллион, равен миллиону, а один равен тому месту, которое у них остаётся в голове после того, как она забита поддержкой от этого миллиона.

И они доказывают свою правду они соответствующими методами. Пусть им нечего возразить на приведённые доводы, но зато они каждый пост оппонента проминусуют по всему диалогу, а своих единомышленников проплюсуют каждое высказывание, даже если ничего состоятельного не будет ни в одном из них. Чтобы все видели, какой «вес» у их стороны, а какой у оппонента, и чтобы сознание ни одного им подобного не пропустило воздействия на себе этого метода. И для этого им даже сговариваться не надо – у них это идёт инстинктивно. Это и есть их метод доказывать свою правду другим и себе, и чем больше действий в её утверждение они приложат, тем больше она станет правдивей для них в абсолюте.

Ещё они очень любят банить оппонентов, но не за то, что им хамят, а за то, что с ними просто не хотят соглашаться. За то, что они повторяют свои постулаты, а оппонент просто не хочет не хочет их принимать без доказательств. Вот за это ему в конечном итоге бан, а перед этим какое-нибудь обязательно хамство.

Они любят кучоваться в группы, потому, что по одиночке они чувствуют себя ничего не представляющими. А когда за спиной имеют хор поддакивающих, сразу начинают чувствовать свою значимость. Для них главное, чтобы, когда они пришли доказывать свою правду, их было девять, а оппонент один. Потому, что тогда ему будет трудно им противоречить (по крайне мере, так они думают).

Разновидностей их полно. По каждому виду лжи, какие только ходят по этому свету. И пород их целая куча, и все они грызутся между собой по поводу занимаемых позиций. Ибо не грызётся между собой только правда, а ложь грызётся и с правдой, и с другой ложью. И все они одинаковы в своих методах. И все они ждут своего геббельса, который грамотно их поведёт так, что все несогласные будут ими ассимилированы, а нежелающих соглашаться можно было затыкать, не слушая.