В каком случае слово "режым" должно писаться через "ы"?

    Если по тонкому льду быстро бежать и сильно топать, то можно и провалиться, а если потихоньку переносить вес с ноги на ногу, и распределять его при помощи чего угодно на как можно большую площадь, то можно пройти там, где пробежать нельзя. Аналогичным образом может быть и в отношениях между людьми: если резко вводить какие-то положения, принять которые другой не готов, то можно нарваться и конфликт, но, если подавать нужный контент дозированно, и давать привыкать к поданному, а затем, опираясь на уже устаканившееся положение, подавать новую порцию, человеку можно скормить гораздо больше, чем он мог бы принять сразу. На аналогичном принципе построены и большинство игр в стратегию: надо что-то изначально захватить и удерживать, закрепиться, нарастить сил, а затем двигаться дальше и захватывать новые позиции. И чтобы дальше что-то захватывать, надо нарастить сил, а, чтобы нарастить сил, надо закрепиться, а, чтобы закрепиться, надо на какое-то время переключить силы с нападения на оборону. И вот в этой грамотной поэтапности и заключается возможность постепенно брать столько, сколько сразу взять изначально нереально.

У некоторых власть имущих в этом мире тоже бывает похожая стратегия: дозированными кусочками они пожирают то, что проглотить целиком изначально нереально, и в конечном итоге берут гораздо больше, чем им готовы были отдать, а никто не сопротивляется, и все готовы отдавать дальше. Образно, суть дела выглядит так. Представьте себе, что живёт на каком-то острове племя людей, где у них еды ровно столько, чтобы как раз на каждого хватило. Не много не мало, а ровно столько, чтобы без лишнего обжорства, но и не голодать. И особо вкусной еды ровно столько, чтобы каждому было только по праздникам, но на каждый особый случай её бы как раз хватало. И витаминов ровно столько, чтобы как раз в меру каждому организму. И условия добычи еды такие, что если каждому добывать ровно такую долю, то это не очень утомительно, а если больше, то уже трудно. Но во главе племени стоит вождь, который считает, что он должен кушать лучше других. Почему лучше других – потому, что он важнее, а важнее тем, что принимает серьёзные решения за всех, а власть принимать решения на поверку оказывается нужной ему в первую очередь именно для того, чтобы побольше загребать под себя. И вот он устраивает режим питания о политики распределения, в котором он ест столько, сколько ему хочется, а все остальные обходятся тем, что осталось. Чтобы не путать понятие режима здорового питания, и того, что создаёт проблемы со здоровым режимом питания, будем употреблять понятие «режым».

Вреда от такого режыма получается больше, чем пользы, но вождь не так глуп. Чтобы его не свергли, он держит вокруг себя самых сильных воинов, готовых защищать его режым. Почему они готовы? Правильно, потому, что их он тоже кормит лучше, чем остальных. Не так изысканно, как себя, но всё равно лучше, чем других, и даже лучше, чем они бы питались, если бы всё делилось поровну. Как питаются из-за этого остальные? Правильно – ещё хуже. И это порождает ещё большее недовольство системой, а, чтобы защититься от такого, нужно ещё больше силовиков.

Силовики в добыче еды не участвуют – они заняты круглосуточной охраной хозяина, а за них работают те, кто должен питаться плохо ради того, чтобы они питались хорошо. В конечном итоге баланс противонаправленных сил узаконивается на какой-то отметке, где хозяину положения максимально хорошо при том, что большинству подвластных ему максимально плохо. Но ему этого оказывается мало. Почему? Правильно – потому, что человеку всегда мало того, что он имеет, и сколько бы он не имел, ему всегда хочется больше. И вот решает он, что ему ещё нужен хор славословящих его с утра до вечера певцов. Это значит, что те, кто добывают еду должны работать теперь и за них. Но чтобы часть их захотела петь в хоре, нужно их тоже кормить чуть лучше. Со всеми вытекающими из этого особенностями перераспределения. Затем хозяину хочется ещё, чтобы весь остров был утыкан его статуями, а это значит, что какая-то часть оставшихся должна переключиться на тесание этих статуй. И т.д.

Развитие системы движется в направлении, что вождю всё лучше и лучше, и каждому его прихлебателю хорошо в меру того, насколько он близок к вождю, а всем остальным плохо в меру того, насколько этим хорошо. И в целом, чем ближе человек к тому, чтобы приносить пользу только тем, кто никакую пользу не приносит, тем лучше он живёт, а чем ближе он к тому, чтобы приносить пользу тем, кто приносит другим пользу, тем он живёт хуже. Но вождь не так глуп, и он устанавливает режым, в котором с детского садика детей постоянно заставляют повторять «Слава Вождю!», и рассказывают, какой он хороший. Детский ум не отличается критическим мышлением, и впитывает всё, что ему говорят взрослые, как губка. И усвоение информации, полученной по какому-то вопросу первой, имеет приоритет над всеми остальными версиями. А информация, усвоенная в детстве, имеет особый приоритет над всей остальной альтернативной информацией, получаемой позже. Дети не вникают, почему вождь хороший; им достаточно просто знать, что он такой, потому что так сказали взрослые, и на базе этого строить все дальнейшие отношения между собой.

Если кто-либо скажет какую дразнилку про вождя, на него надо донести воспитательнице – пусть его накажут, а тебя погладят по головке. Донос не считается подлостью – это наоборот, сознательность и правильность, по крайней мере, так говорят взрослые, а мнение взрослых у детей в авторитете. Доносчик получит привелегированное положение и станет любимчиком воспитательницы – пусть дети с материнским молоком всасывают, что плюшек на всех не хватит, и что, если кто-то хочет есть слаще остальных, пусть делает это за счёт других. А заодно и приучаются рефлекторно к тому, что кто хвалит вождя, того хвалят взрослые, а кто его ругать посмеет, попадёт в конечном итоге в такую ситуацию, что над ним все будут смеяться. А ещё в детском садике кормят получше, чем во взрослой жизни будут – чтобы ни что не мешало заложить правильную базу отношения к режиму.

Дальше – больше: в школе начинают более основательно учить, что вождь – самой лучший человек на острове. Приводят аргументы: почему он хороший – да потому, что его все славословят и везде ему статуи стоят. Стал бы наш народ статуи плохому человеку ставить? Наш же народ не народ дураков – правильно? (Дети дружно мотают головой и хором отвечают «Не-е-е, не дураки!»). А ещё вождь то, вождь сё, благодаря ему на с такой красивый остров – и скульптур столько, и песнопений! И т.д. и т.п., и всё это, в принципе, не каждый ум обычного школьника готов на ура принять, но поскольку нужная база в детсаду уже заложена, то на неё это намазывается вполне гладко.

Ещё в школе заставляют учить, сколько статуй вождю и где поставлено. Какие диферамбуы ему поются и заставляют учить что-то наизусть. И постоянно повторяют, что кто будет хорошо учиться, пойдёт работать в хор, а кто плохо – пойдёт горбатиться на добычу еды. И постоянно внушают мысль, что все твои товарищи – тебе не товарищи никакие, а конкуренты, с которыми бы дуешь толкаться и бодаться, поступая в институт на конкурсной основе. И удачи тебе на этом поприще никто из них не пожелает. А поступит тот, кто лучше всего учиться будет, (и ещё кто умный, и понимает, что на других надо постукивать, чтобы тебе отметки повыше ставили). И вот школьник усвоил, что для того, чтобы в жизни пробиваться куда-то, надо делать так, как учат. А ещё быть готовым на подлость в случае чего, а иначе тебя обойдут и подлость сделают тебе, так что выбор особо не велик. Вот только ему непонятно: он же вроде ничего плохого не делал, и вроде как не собирался, а получается, что по-другому в этой жизни и не добьёшься. А поскольку добиться чего-то в жизни не может же плохим быть – значит, это и не плохо вовсе, а вполне нормально, и остаётся только заставить себя чувствовать и это.

Далее идёт институт. Там всё ещё серьёзнее. Из него путь в хор, в ваятели скульптур, и прочих обслуживающих культ славы вождя. Не хочешь учиться – иди в рабочие, а хочешь учиться, так учись. Учи всё, чего заставляют. «Слава великому вождю, сплотившему нас и объединившего наше племя! Слава великому вождю, научившего нас понимать, что правильно, а что нет! Слава великому вождю, делающему нас счастливыми! И долой диссидентов, клевещущих на наш славным режим!».

Тут, конечно, уместно было бы задаться вопросами: а если с режымом всё так славно, то почему же у нас на острове ресурсов вроде достаточно, чтобы всех накормить, а столько людей голодают? Почему её не так трудно добыть, а люди горбатятся изо всех сил, и всё равно это не спасает их от голода? Что хорошего в вожде, который не может организовать всё лучше, чем такое положение? Но за спиной студента инерция стольких лет учёбы в школе, где каждый день заставляли повторять, что вождь хороший. Столько привычек, всосанных с материнским молоком чуть ли не с младенчества. Столько окружающих тебя людей, которых тебя научили уважать, и которые уважают великого вождя, и пойти против этого всего, значит, признать, что ты всю жизнь ничего не понимал, и что ничего не понимают все они. А ещё это означает и повиниться в своей неправоте перед всеми, кому в связи со всем этим ты создавал какие-то проблемы, и перестроить в своей голове столько, сколько перестраивать тебя не то, что не учили, а наоборот, учили никогда не перестраивать. А значит, напрашивается вывод, что правдой такие вопросы быть не должны – осталось только найти способ заставить убедить себя в этом. А значит, правильное направление должно быть другое. Значит, виноват должен быть кто-то другой. Значит, виноваты лентяи, которые не хотят лучше работать и добывать больше пищи. Значит, надо посильнее бить их плетью, и значит, правильно делает вождь, что так строго к ним относится – он строг, но справедлив! Виноваты вредители, которые прячутся среди нас: колдуны, ведьмы, шпионы и диверсанты. Они вечно хотят всё саботировать и их очень много. И я это точно знаю! Что значит – откуда? А откуда же тогда у нас голод? Вождь что ли виноват? Нет, вождь никак не может быть виноват, потому, что не может быть и точка! Так что надо просто попристальнее присматриваться ко всем, кто вокруг ходит, и искать среди них на ведьм и предателей.

Тех, кто после школы сразу пойдёт работать, система тоже не забудет: кто будет стаханить больше всех, тому медаль дадут и на доску почёта портрет повесят. И напишут «Слава доблестным служителям великого вождя!». И как ты после этого будешь чувствовать своё достоинство лучше: ты служитель великого вождя, или не великого? Великого вроде как солиднее получается – больше славы как то… А ещё всех будут обрабатывать той же пропагандой, только по упрощённой программе – как раз для самых простых умов. И получится в конечном итоге у некоторых, что «…я не знаю, как, но слава великому вождю! Он великий учёный, а мы остлопопы – ничего не понимаем, и нем можем концы с концами свести без него в вопросе, что великое, а что нет! Но он добрый и со снисхождением относится к нашей непутёвости – слава его доброте!».

Естественно, все построенные на пропаганде режыма соображения будут прокатывать только у тех, кто прошёл соответствующую обработку. У адекватного оппонента, никакой зависимости не подвергающегося, такая позиция серьёзной критики не пройдёт. Появится вопросы, на которые обоснованно резидент режыма ответить не в состоянии, и без ответа на которые он обходится только потому, что просто не задаёт себе их, но принципиальный оппонент задавать будет, и которые будут работать так, что после этого с ним будут соглашаться все, кто не любит необоснованности. Например, в чём счастье-то? В жизни, где порядочными методами человеку ничего не добиться? Где, если хочешь сытно жить, должен вредить тем, кто добывает для других еду, и приносить пользу тем, кто её только потребляет? В том, что надо бороться с теми, кто говорит правду, и помогать тем, кто говорит ложь?

На все на эти вопросы не вызывающих новых вопросов резидент режыма ответов не даст. Но ему это будет, как с гуся вода. Он для себя уже всё решил (точнее, решили за него, но в его понимании он решил сам): он прав, он это ощущает, и в спор вступает с предустановкой, что это не обсуждается. И ему не нужна никакая последовательность суждений, потому, что убеждения построены не на последовательности. Они построены на внушении и на подталкивании человека к придумыванию самому для себя объяснений, почему всё должно быть так, как его научили. И на зарядке его импульсом, заставляющим двигаться в данном направлении. И с этой инерцией он выдаст «Всё, что ты говоришь – неправильно. Правильно верить в вождя. Вождь нас всех объединяет. Вождь нас делает счастливыми. А ты этого не понимаешь, потому, что ты не понимаешь ничего!» А его спросишь: «А где он вас объединяет? Вы же все друг друга перегрызть готовы за место к его подачкам поближе. Ты знаешь, что такое по-настоящему сплочённый коллектив? Или тебе не с чем сравнить. Потому, что ты ничего, кроме своего острова не знаешь? И в чём ваше счастье? В том, чтобы недополучать еды там, где по расчёту равного распределения вы во много раз больше и куда меньшими усилиями должны доставать? Или в том, чтобы получать больше других за счёт того, что они голодают?» «Нет, нет! Всё не так, это всё неправда! Ты говоришь, как враг и подрывник, а на самом деле всё по-другому!» – «Ну приведи расчёты, сколько должно получаться при равном распределении. Приведи доказательства, что ваше распределение справедливо. Дай определения справедливости, и другим вещам, и покажи, где ваша политика им соответствует?» Но только таких расчётов он никогда не приведёт, потому, что никогда их не проделывал, и проделывать их его не учили. А когда ему приведёшь их, и разложишь всё так, что возразить будет нечего, он не сдастся, потому, что его просто не учили понимать, зачем они нужны. И он не знает, что и как должно быть в связи с таким раскладом, но твёрдо убеждён в одном: это всё не может быть правдой, потому, что требует ответа, к которому он не готов. А значит, «Я не знаю, как объяснить, но я всё равно чувствую, что ты не прав. А значит, имею право с тобой не соглашаться. И требую от тебя понять и признать свою неправоту, а раз ты не хочешь, значит, надо применять репрессивные меры. И правильно вождь делает, что с такими, как ты, не церемонится. И слава ему, что он есть, потому, что без него иначе не защитить наше счастье!»

Так формируется определённый менталитет общества, типичным участником которого движут программы, работающие вопреки соображениям логики, но заставляющие его идти вопреки ей туда, куда идти совершенно нелогично ни из моральных, ни из материальных соображений. Это как лунная походка Майкла Джексона, где он изображает движение в одну сторону, а движется назад. И так же верные резиденты режыма изображают движение в направлении «Под мудрым руководством вождя мы идём к процветанию!», а движутся в направлении «Не мешай моему вождю нас угнетать. Не мешай мне давать ему меня угнетать. Ну очень надо мне, чтобы он угнетал меня (и тебя заодно, если ты в нашем режиме!)» И если бы у него не было такой поддержки, вождь и не смог бы его с такой силой угнетать, и, данное состояние получается не просто отсутствие воли к сопротивлению, а наличие воли антисопротивлению. И на это антисопротивление работает и ум резидента системы, постоянно генерируя какие-то соображения. И если полное отсутствие сопротивления считать нулём, то работа на антисопротивление – это уже минус, и в этот минус работает его менталитет, делая свой статус ниже просто нуля, так же, как просто нуль ниже какого-то плюсового значения. Но только он этого не знает. Потому, что чтобы знать, куда ты идёшь. надо знать, что такое плюс и минус. А чтобы это знать, нужно знать, что помимо ума, значит, и образования, может быть антиум, антизнания и антиобразование. А этому может учить только система, которой актуально с ними бороться. А система, которая именно их и несёт, этому учить как раз не будет. Ей вообще не надо, чтобы её резиденты знали о том, что познаётся в сравнении. А потому и понятиям таким она учить не будет, чтобы не с чем было сравнивать.