Вспоминая Навального

В последние годы своей жизни Алексей Навальный был безусловным моральным лидером всего того, что осталось от российской оппозиции. Склоняя голову перед его трагической гибелью, мы, однако, не должны поддаться искушению густыми красками замазать его подлинный исторический облик, сотворяя себе и другим очередного кумира — «гениального вождя», чьим наследием и именем будут оперировать самые разные люди и организации. Это было бы нечестно по отношению к самому Навальному. Но что гораздо важнее, для нас и нашего дела это просто опасно. А значит, настало время трезво и аккуратно просеять его наследие, отделив драгоценные крупицы от пустой и ядовитой породы.

В большинстве случаев, оценка Навального сводится к одному из мифов, которые уже давно сложились относительно этой личности.

Миф первый, «патриотический»: Навальный — агент США и вообще «коллективного Запада», выращенный им в йельской пробирке с целью разрушения и расчленения России.

Миф второй, «либеральный»: Навальный — русский фашист, выращенный и направляемый Кремлем для контроля и разложения «настоящей» оппозиции.

Миф третий, навальнистский: Навальный — обычный парень, очень талантливый и очень умный, прекрасный политик, прекрасный организатор, храбрый, самоотверженный и потому пользовавшийся реальной поддержкой «нормальных» людей, в отличие от всякой «фашни» и «демшизы». «Просто» поэтому он «просто» поднялся.

Каждый из этих мифов одномерен и примитивен, но при этом, как кривое зеркало, отражает реальность, пусть и сильно ее искажая. И каждый миф содержит частицу правды, причем примерно одинакового объема.

«Агент США и коллективного Запада»

Американским агентом по развалу России Навальный не мог быть хотя бы по той причине, что США таких целей никогда не ставили.

В ранней юности его ничего с Соединенными Штатами не связывало и, судя по всему, он формировался примерно в тех же условиях, что и большинство московских студентов конца девяностых — начала «нулевых». Но вот впоследствии кое-какие связи появились, признаком чего стало приглашение Алексея Навального в 2010 году к участию в программе Yale World Fellows — своего рода стажировка и клуб для перспективных «лидеров» со всего мира. Чему он там научился и какие завел связи (а обзаведение связями является одной из целей этого проекта), мы доподлинно не знаем. Но жест очевидный — для мира американских НКО, заточенных на глобальное продвижение демократии, Навальный стал приемлем, рукопожатен и — заметен.

В последующие примерно пять лет стало ясно, что США все более выделяют его из общей массы российского оппозиционного истеблишмента, и после 2015-го года однозначно делают основную ставку на него. Весьма теплые отношения между командой Навального и комплексом государственных и негосударственных структур Соединенных Штатов, судя по всему, сохранились и в эмиграции. В Евросоюзе картина не столь однозначна, здесь есть свои крупные игроки со своими приоритетами и фаворитами, однако то, что Навальный является в российской оппозиции фигурой номер один, в ЕС также признавали все.

Почему? Потому, что так оно и было в действительности. Ставили на то, что реально работает.

До декабря 2011-го Навальный уже был яркой фигурой, но — лишь одной из длинного ряда. В котором тогда стояли и Каспаров, и Лимонов (предводители «Другой России» эпохи «медведевской оттепели»), и Борис Немцов, и целая россыпь менее заметных, но тоже перспективных, персонажей. Однако во время масштабных фальсификаций выборов в 2011-м году выстрелила именно стратегия Навального — хотя и выстрелила иначе, чем он предполагал. (Первоначальный замысел состоял в том, чтобы помешать «Единой России» сформировать монополию в Госдуме. Однако кампания «голосования за других сволочей» привела к тому, что множество людей впервые воочию убедилось, что выборы фальсифицируются, и массовое возмущение перетекло в массовый протест.)

Это резко подняло авторитет и политические котировки Навального.

Следующим этапом стали выборы мэра Москвы 2013 года, когда он выступил с очень приличным результатом в 27% голосов, заняв второе место после официального провластного кандидата Сергея Собянина. И тут уже всем стало ясно, что в РФ нет ни одного другого оппозиционного политика, обладающего столь же мощной и массовой поддержкой. Понял это и сам Навальный, и сделал вполне однозначный вывод: именно после мэрских выборов 2013 года навальнисты начинают сторониться любых оппозиционных коалиций, делая ставку на развитие своих структур и вытеснение всех остальных.

Третьим же этапом явилась аннексия Крыма и война на украинском Юго-Востоке. Каспаров уже был в эмиграции, Бориса Немцова убили, а былые союзники слева, Удальцов и Лимонов, теперь стали ярыми сторонниками Путина.

Внутри России просто не осталось никого, кто хотя бы теоретически мог потягаться с Навальным на поляне оппозиционной политики.

Поэтому, говоря о внимании и американского государства, и американского истеблишмента к Навальному, нужно признать, что в тот момент не было никого другого, кому они это внимание могли оказать. И уж тем более, глупо было игнорировать единственного более-менее заметного оппозиционного политика в одной из крупнейших ядерных держав, да еще и развязавшей вооруженный конфликт в Европе.

Само собой, что характеризовать это как агентурную работу было бы нелепостью.

«Агент Кремля и русский фашист»

В политику Навальный заходил отнюдь не как радикал и националист: первой партией, в которую он вступил в возрасте двадцати четырех лет, стало «Яблоко». То, что это сообщество было, мягко говоря, далеко от всего того, что можно записать в русский фашизм — очевидно. Но также нужно учесть, что вступал он туда в 2000 году, и тогда у «Яблока» был совсем иной статус и вес, чем в 2024-м. Да, это была оппозиция, но — оппозиция вполне системная, представленная в Госдуме, допускаемая на телевидение и в различные СМИ.

То есть это была несколько фрондерская, но, в целом, респектабельная структура, из которой в те годы можно было пытаться стартовать в большую политику.

Такой выбор наглядно показывает, что изначально Навальный не желал ни непримиримой борьбы, ни радикализма, ни, тем паче, русского национализма. Свое реноме «антифашиста» он впоследствии подтвердил, подписав донос на Марцинкевича-Тесака, в результате чего один из самых медийных русских скинхедов получил свой первый срок — не за насильственные преступления, преследования или угрозы, а, буквально, за хулиганские выкрики во время публичной дискуссии.

Естественно и логично вписывается в эту картину сотрудничество с представителями Союза правых сил (партией, в начале 2000-х открыто поддерживавшей Путина и даже претендовавшей на роль партии власти). Наиболее ярким эпизодом здесь стала работа на губернатора «кировской» области Никиту Белых в 2008-2009 годах.

И даже впоследствии, когда Навальный стал уже вполне несистемен, в его отношениях с властями случались странные эпизоды, среди которых стоит вспомнить два, общеизвестных и легко проверяемых. В 2012 году, уже после зимних протестов против фальсификации выборов, Алексей Навальный становится членом Совета директоров «Аэрофлота» - компании, которая контролируется правительством РФ. А выдвинул его туда Национальный резервный банк Александра Лебедева — ветерана КГБ СССР, а ныне олигарха, чей сын в Великобритании попал в Палату лордов, где мутировал в «барона сибирского».

Второй эпизод относится к 2013 году, когда Навальному, чтобы выставить свою кандидатуру на мэрских выборов, требовались подписи муниципальных депутатов. Оппозиционных автографов не хватило, и тогда за него подписались 49 муниципалов от «Единой России», которую сам же Навальный характеризовал как партию жуликов и воров.

Очевидный вывод, который из этого следует: и контакты во властных коридорах-кулуарах были, и договоренности были. Причем о большинстве этих контактов-договоренностей мы если и узнаем, то не слишком скоро.

Что же до русского «фашизма», то тут очевидно, что Навальному лично были свойственны определенные националистические симпатии, нередко балансировавшие на грани хамства и вульгарнейшей бытовой ксенофобии («грызунов» ему не забыли ни в Грузии, ни в Amnesty International). Однако в его политической работе национализм являлся лишь инструментом. Когда он полагал, что здесь и сейчас националистическая повестка поможет ему продвинуться вверх — он с готовностью за нее хватался (как этой было после событий на Манежной площади в 2010 году, когда «либеральная» общественность сама себе выдумала страшного националистического дракона, и сама же его до беспамятства испугалась). Когда он убедился, что в действительности националистические организации не обладают той мощью и влиянием, которые им приписывают, он от них отстранился, сделав ставку на либеральных и даже левых фигурантов (что стало хорошо заметно во время мэрских выборов 2013 года). И от всего национализма только и осталось, что введение визового режима со странами Средней Азии — программное требование, которое в странах Балтии и Восточной Европы было бы естественным не то, что для либералов, но даже для социалистов.

В общем, картина взаимоотношений Навального с властями РФ — картина отнюдь не одномерная, и в разные времена она была очень разной. Но, помня об этом, не следует забывать главного: в итоге Навальный был отравлен, бросил вызов лично Путину, не побоялся вернуться в РФ, прямиком в тюрьму, где и погиб. Обычные агенты и «проекты» так не поступают.

«Простой парень с классными видосиками»

Самая мысль о том, что даже в эпоху раннего Путина можно было в СМИ или (тем паче!) политике эдак запросто раскрутиться благодаря своим природным талантам, весьма и весьма наивна. Но, даже если и предположить такую возможность, нужно задаться вопросом: а что там насчет талантов?

Был ли Алексей Навальный уличным лидером? Определенно, нет. С самого начала он тянулся в медийную и пиаровскую среду, но никак не к уличным митингам и пикетам. Очень средний, заурядным оратор и откровенно слабый полемист, как идеолог он оказался абсолютно бесплоден. За все те годы, что Навальный был звездой, а потом и бесспорным лидером российской оппозиции, невозможно вспомнить ни одного его текста, содержащего новаторскую политическую идею, ни одного концепта, который не был бы сформулирован до него и без него. (Исключение — его последнее слово в суде в 2024 году, но об этом потом.)

Казалось бы, такая фигура не имела шансов в годы стремительного развития русской Интернет-публицистики, когда, в условиях постепенного удушения свободы слова, вся живая мысль и живая полемика перетекали в сеть — в основном, на ресурс LiveJournal. Но тут случилось чудо: живой журнал Навального стабильно возглавлял рейтинг самых читаемых блогеров. Явление это было столь необычно, что еще Лимонов задавался вопросом: как это так выходит, что длиннющие простыни каких-то бухгалтерских отчетов неизменно остаются самыми читаемыми и самыми популярными? Нет ли в этом рейтинге какого-то закулисного «нюанса»? И вправду, поверить в это году так в 2010-м, в канун расцвета ЖЖшной публицистика, пусть часто и безмозглой по сути, но очень яркой по форме, было тяжело.

Впрочем, никто в те годы и не верил — разговоры про топ авторов LiveJournal обыкновенно вызывали лишь улыбки и смешки.

Кто были те добрые и не очень люди, которые помогали не совсем уж простому парню подняться наверх? Логично предположить, что в разные времена это были разные персонажи из разных политлагерей. Один куст благодетелей, сосватавших Навального в «Аэрофлот», мы уже называли. Другим, как можно предположить, была авеновско-фридмановская «Альфа». Мы не знаем, был ли Владимир Ашурков «смотрящим» от «Альфа-групп» в команде Навального. Но мы знаем, что сей замечательный топ-менеджер в 2012 году перестал работать у Фридмана и начал работать у Навального. И мы знаем, что именно ФБК и лично Леонид Волков (а он много лет был неофициальным заместителем Навального и его «правой рукой») уже в 2023 году пытались пролоббировать снятие европейских санкций и с Авена, и Фридмана. Подобные факты сложно трактовать как случайное совпадение — куда больше это похоже на устойчивую многолетнюю связь.

Навальный не мог подняться над общей массой оппозиционных активистов благодаря своим качествам идеолога, оратора или организатора, уже просто потому, что ни в одной из этих ипостасей он не обладал какими-то исключительными дарованиями. Этой звезде помогали зажечься и разгореться, происходило это явно не само собой.

Но, с другой стороны, не в этом ли заключается талант политика: в конкретных условиях найти средства, позволяющие резко нарастить свой политический ресурс и самостоятельно выйти в большое плавание? В этом смысле, Навальный оказался вполне успешен — и куда более талантлив, чем его конкуренты.

Но при этом он, в известном смысле, действительно был «простым парнем». Все его мировоззрение, политические установки и пристрастия, манера говорить и держаться — все это из студенческих курилок и московских тусовок конца девяностых — начала двухтысячных годов. Когда учащаяся молодежь начала осознавать, что, кажется, жизнь понемногу меняется к лучшему, хотя до Европы еще и очень далеко. Когда коммунистические и вообще левые идеи не популярны, но перестроечные «либералы» вызывают еще большее отторжение и величаются не иначе, как демшизой. Когда нет внятной националистической идеологии, но у каждого есть знакомый скинхед, а ругать «черных» - хороший тон. Когда желание жить по-европейски и в дружбе с Европой сочетается с неосоветским ресентиментом в эстетике “Red Alert”. Когда большинство «православные», но в церковь почти никто не ходит. Когда «политота» не в моде, но нарастает не вполне осознанное желание полноценных демократических перемен.

Алексей Навальный идеально воплотил в себе все эти веяния, чаяния и противоречия. И, в этом отношении, он стал истинным воплощением своей эпохи, коллективным портретом своего поколения — и потому понятным и близким сотням тысяч людей. И если его и можно назвать простым парнем из народа, то только лишь в этом смысле.

Ибо во всем остальном он был очень непрост.

Сила, слабость и наследие Навального

Если искать краеугольное качество, сделавшее в итоге Навального лицом российской оппозиции, то это будет абсолютная, если угодно — звериная воля к власти. Именно отсюда проистекает все остальное. Готовность идти на самые разные, в том числе и очень сомнительные, союзы и комбинации, и в итоге выворачивать их к вящей своей пользе. Храбрость — готовность ради конечной цели поставить на кон не то, что свою голову, но даже и головы своих близких. И отсюда же вытекает и его рафинированный авторитаризм.

После нескольких лет поисков организационной формы, он остановился на откровенно сектантской модели «команды Навального». Есть вождь, есть его технические помощники, и есть «массы», которые внимают вождю и следуют его указаниям. Никаких выборных механизмов, никакой дискуссии, никакой вообще обратной связи эта система не предполагала. И без Навального она была не то, что нежизнеспособной, но и откровенно излишней.

И тут очень явно высветилось, что сам вождь в принципе не озабочен созданием какого-либо организации, объединенной общей идеологией — ему нужен лишь ресурс, который работает на его продвижение. Если бы он думал иначе, он не мог не озаботиться формированием лидерского пула второго эшелона и механизма передачи власти внутри движения своих сторонников.

Ничего этого сделано не было. Алексея Навального не интересовало движение, которое могло бы стать силой без Алексея Навального, и которое могло бы его пережить. В результате, он так и остался игроком-одиночкой, несмотря на то, что среди российских оппозиционеров имел наибольшее число сторонников. И осиротевший ФБК и вся «команда Навального», привыкшая выступать «от имени и по повелению», может лишь пытаться продвинуть вдову, Юлию Навальную (носительницу сакральной фамилии), да чудесным образом обнаруживать «в архивах» «воспоминания» и «горячие желания» своего погибшего лидера. (Вполне рабочая схема для религиозной секты, но малоперспективная для секты политической.)

Навальный проиграл. Он не оставил выработанной, эффективной и привлекательной идеологии. Его политические программы, может быть, и не плохи, но ничего нового и оригинального в них нет. Его интуиция помогла ему найти рабочую политтехнологическую модель — борьбу с коррупцией (римейк ельцинской «борьбы с привилегиями»). Но она могла функционировать лишь в очень определенных исторических условиях, которые сложились где-то к 2004-му году, почти исчезли в 2014-м, с аннексией Крыма, и окончательно канули в Лету в 2022-м — в момент полномасштабного вторжения в Украину. Поколение студентов рубежа двухтысячных мечтало о революции «по Джину Шарпу», но оно оказалось не готово к столкновению с масштабным террором неосоветской государственной машины. И не только ФБК, но и Навальному лично вдруг оказалось по существу нечего предложить всем этим людям.

За одним исключением.

За всеми кривыми маршрутами и не самыми разумными решениями, в Алексее Навальном можно разглядеть очень важное свойство: некое глубинное, не затоптанное нравственное чувство.

Тут стоит отметить, что его ни разу не смогли поймать на какой-то «аморалке», хотя Путин и его подельники очень любят все, что связано с грязным бельем, от Скуратова до Кати Муму и от Касьянова до Любови Соболь. Нет сомнений, что, найдись на Навального хоть какая-нибудь крупинка грязи, ее бы уже давно обнародовали.

Но — не нашлось. Зато имеется один брак и двое детей.

И, несмотря на свое бешеное стремление к власти, несмотря на откровенно диктаторские прихваты, открыто интегрироваться в путинскую систему Навальный так и не стал. Хотя варианты наверняка были.

Значит, помимо воли к власти был и какой-то идеал, какая-то мечта, которую он хотел посредством этой власти осуществить. И мечта эта явно не про деньги, бронированные мерседесы и дома для уточек.

И окончательно это нравственное ядро выявилось уже в период заключения, когда Навальный в последнем слове на суде четко сформулировал свое кредо:

«Дело в том, что я верующий человек, что, в общем-то, скорее служит примером постоянных насмешек в Фонде борьбы с коррупцией, потому что в основном люди атеисты, я сам был довольно воинствующим. Но вот сейчас я человек верующий, и мне это сильно помогает в моей деятельности, потому что все становится гораздо, гораздо проще… Вот эта вот конструкция — «блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» — она кажется какой-то экзотической, странноватой, но на самом деле это главная политическая идея, которая сейчас есть в России. Вот, ваша честь, какая существует в России такая фраза, формулировка, самая популярная политическая вообще, какой самый популярный лозунг в России? В чем сила? Правильно. Сила в правде. Это же оно и есть. Это и есть эта заповедь блаженства, только без всяких «ибо» и «алчущих» — она просто сжата до размеров твиттера. Но по сути оно и есть. И вся страна на все лады повторяет, что сила в правде. За кем правда — тот и победит».

Владимир Буковский некогда писал, что диссидентское движение в СССР было движением нравственным, а не политическим. Алексей Навальный заявил, что его борьба против путинского режима — не только политическая, но и нравственная, христианская. И этим он развернул ситуацию на 180 градусов, из проигравшего и жертвы превратившись в победителя. Аморальной и преступной машинерии неосоветского аппарата власти он противопоставил не просто абстрактный идеал правды, но идеал правды евангельской, идеал вечной и всепобеждающей истины. И тем самым из проигравшего превратился в мученика, самая смерть которого — свидетельство вечной правды, всегда побеждающей.

Любая политика и любая борьба, противоречащая Евангелию, проиграет. А подлинная оппозиция Путину и его приспешникам должна быть, в первую очередь, оппозицией нравственной, должна быть силой, опирающейся на евангельскую этику и мораль. Именно это, в итоге, завещал нам тот, кого и враги, и поклонники, и скептики единогласно признавали номером один в российской оппозиции.

И именно это завещание является подлинно драгоценным наследием Алексея Навального, которое еще сыграет свою роль в русской истории, и которое в его биографии перевесит все прочее. Как и сказано в той самой книжке, которую он упоминал на суде: «вера твоя спасла тебя! иди с миром» (Лк. 8:48).

Димитрий Саввин,писатель,историк публицист.