Как в России выживают люди за чертой бедности
Владимир Ващенко
С каждым годом в России становится все больше бедных людей. Бедных в буквальном смысле: тех, чей доход составляет менее 9 828 рублей в месяц. Некоторые из них порой не могут купить себе самое необходимое: еду и лекарства. «Газета.Ru» попыталась выяснить, как выживают люди, оказавшиеся близко к финансовому дну.
Число бедных людей в России продолжает медленно, но неуклонно расти. Об этом свидетельствуют данные Росстата, опубликованные в конце декабря прошлого года. Согласно этим сведениям, к концу 2016 года 19,6 млн жителей РФ, или 13,4% от населения, имеют ежемесячный доход ниже прожиточного минимума, который, по данным ведомства, составляет 9 828 рублей. Годом ранее подобный доход имели 19,5 млн российских граждан, а в 2014 году за чертой бедности находились 15,4 млн жителей РФ.
Самыми бедными регионами на конец 2016 года были Еврейская автономная область (более 25% жителей находятся за чертой бедности), Псковская область (19%), Томская область (17,2%), и Чечня (17%). Во всех четырех регионах доля бедных стабильно увеличивается с 2014 года.
Данные о финансово неблагополучном населении за 2017 год тоже не внушают оптимизма. По словам главы Счетной палаты Татьяны Голиковой, что за первый квартал 2017 года количество граждан, которые находятся за чертой бедности, составляет 15% от населения страны, то есть 22 млн человек. Это больше, чем годовые показатели 2016 года, сказала Голикова в ходе заседания Совета Федерации.
«Газета.Ru» побеседовала с несколькими людьми, которым не всегда хватает денег даже на самое необходимое, и которые нередко вынуждены существовать в долг. По просьбе героев этой статьи имена большинства из них изменены.
Вероника Ковалева, 30 лет, город Хотьково (Московская область):
У меня неполное среднее образование, я окончила лишь девять классов общеобразовательной школы. Сейчас я работаю упаковщицей на одном из текстильных предприятий Московской области, но нахожусь в декретном отпуске. Как получилось, что мы с семьей стали малоимущими? Ну в особом достатке я не жила никогда. Так сложилось, что в 19 лет я забеременела, причем, казалось бы, от любимого человека. Но в итоге старшего сына я растила одна до тех пор, пока ему не исполнилось два с половиной годика. Было тяжело, так как приходилось снимать жилье. С родней отношения как-то сразу не сложились, так как они начали давать кучу советов: «не надо рожать», «откажись» и так далее.
Потом я повстречала Юрия, нынешнего мужа. Вроде все было хорошо. Он — художник, имел постоянную работу и очень любил меня и сына. У нас родилось еще два сына с разницей в три года. После этого Юра начал уходить в себя, периодически вспоминать годы службы в Чечне (по призыву) и Таджикистане (по контракту), в обоих случаях он получил ранения и контузию. Супруг начал пропадать из дома на месяц-два, катался по стране автостопом. Тем временем у нас родилась дочка, и через год муж пропал на шесть месяцев. Его даже искали волонтеры спасательного отряда «Лиза Алерт» и полиция.
С трудом его нашли, и через шесть месяцев он опять пропал, и вот его уже почти год как нет с нами. А в это время я обивала пороги соцзащиты, местной администрации и прочих инстанций в мольбах о материальной помощи. Но кроме детских пособий и пособий с работы по уходу, мне по закону ничего не положено.
Как мне пояснили, у нас нет такой буквы закона, к которой могли бы отнести конкретно мой случай. «Ждите, когда пройдет полтора года с момента пропажи супруга, признаете его по суду безвестно отсутствующим, вот тогда и решим», — так мне везде и отвечают.
Живу я с детьми в двухкомнатной квартире своего мужа. Я с двумя дочками в зале, а трое мальчишек во второй комнате. Несколько раз были ситуации, когда не на что было купить еду, а на полке стоял один пакет с манной крупой. Те дни я никогда не забуду.
Экономлю в первую очередь на своем гардеробе, вещи детям покупаю в эконом-магазинах. Сладостями баловать часто не приходится. Едим самую обычную пищу: крупы, овощи, курица, молоко. Иногда покупаю детям фрукты. Очень много уходит средств на лекарства, так как часто болеют ОРВИ.
Продукты покупаю в дешевых сетевых магазинах. На транспорте езжу редко, в основном, на маршрутке или электричке. Автобусы ездят у нас редко, пользоваться ими дороже. В другой город уехать никогда не думала, этот город для меня родной, я здесь родилась и выросла. В чужом месте мы никому не нужны.
В целом ситуация в Хотьково непростая. В городе три крупных предприятия: государственные ЦНИИСМ (Центральный научно-исследовательский институт специального машиностроения), Электроизолит и частный «Новлайн». В первый попасть очень сложно, туда берут только через знакомых. Во втором делать нечего, задержка зарплаты, да и вообще оно разваливается, раскупается частниками на мелкие предприятия. В третий берут в основном молодых и из стран СНГ, большая текучка кадров, а значит — там «кидают» людей на деньги.
Сейчас у нас много открыли всяких супермаркетов, но и там постоянная текучка. Люди рвутся в Москву на заработки, так как в нашем городе получать 25 тысяч в месяц — это потолок. Еще очень много алкашей появилось в последнее время. Хотя сам по себе город очень уютный, вся инфраструктура есть в шаговой доступности, новый детский сад, новая школа, большой спорткомплекс (который, увы, стал платным), два парка и кинотеатр.
Наступивший год для меня решающий, у меня очень много начатых и незаконченных дел. В частности, необходимо сделать сыну операцию, погасить долги за квартиру, отдать дочек в детский садик и выйти из декрета на работу. Тяжело, но я справлюсь.
Самым неприятным испытанием для меня остаются визиты службы детской опеки, которые смотрят, как и на что я содержу детей, и создают угрозу того, что у меня их заберут. Но я сделаю все, чтобы этого не допустить.
Сергей Козырев, 31 год, поселок Воргашор (Республика Коми):
Я окончил только школу, в армии, так получилось, не служил. Я — круглый сирота. Ввиду некомпетентной работы органов опеки было нарушено множество моих интересов со стороны опекуна. До 1996 года мы проживали с опекуном в Гатчине под Петербургом. Квартира двухкомнатная была оформлена в равных долях с моим опекуном — Любовью Дмитриевной. Там, кроме нас, был зарегистрирован еще муж этой женщины Михаил, который умер в 1996 году.
После его смерти квартиру у нас отобрали некие граждане нерусского происхождения и выдворили в поселок Мыза-Ивановка, тоже в Ленинградской области. А оттуда опекун перевезла меня в Новгородскую область, в деревню Сябреницы. Все было ничего, но в 2006 году Любовь Дмитриевна умерла. Дом у меня с ней был в равных долях. Завещания она составлять не стала, и так как я не имел с опекуном кровного родства, мне принадлежит только часть.
Потом у меня хотели отобрать и дом, и участок, за этим стояли какие-то цыгане, проживающие в этой деревне. Я вынужден был уехать, и с 2008 года странствую. Обращался в прокуратуру и МВД, но все без толку. Сейчас и дома уже нет, он либо развалился, либо его снесли. Мне до сих пор страшно туда возвращаться — настолько сильную психологическую травму мне нанесли тогда, так как меня угрожали сжечь живьем и запугивали иными способами.
В жизни мне довелось работать в Москве, в Саввино-Сторожевском монастыре, разнорабочим по договору найма. Сейчас я живу в Воргашоре у людей, которые временно приютили меня, войдя в мое положение. Помимо меня, в этой квартире живет еще один человек. Основное место работы большинства жителей поселка — это угледобывающие шахты.
Средняя зарплата в Воргашоре — 12,8 тыс. рублей, но многие жалуются, что ее не хватает ни на что. В прошлом году в Воркуте прошел митинг жителей поселка, которые требовали повысить им зарплату. Чтобы вы понимали, пакет молока, например, в нашем населенном пункте стоит не меньше 70 рублей, а самый дешевый хлеб — 48 рублей за батон.
Почти на все основные товары цены у нас в два-три раза выше, чем в центральных регионах России. Народ пьет много, даже очень. Среди молодежи много наркоманов, а недавно прошла волна убийств. Например, ребенка сшибли машиной. Два человека подверглись нападению. В одного стреляли, второму нанесли ножевые ранения. Один скончался, другой в больнице. На девушку напали неподалеку от магазина.
Что касается меня, то мне приходится экономить буквально на всем. Случается — отказываю себе в медикаментах, хотя у меня проблемы с ногами и гастрит. Часто беру в долг, иногда не могу потом отдать. Еду покупаю всегда самую дешевую, а одежду не покупаю себе вовсе. С ней мне помогают изредка люди. Что такое транспорт, я давно забыл, везде хожу пешком. Тем не менее, я не собираюсь унывать, и первая моя цель сейчас — обзавестись хоть каким-то своим жильем.
Алексей Кулик, 18 лет, город Нолинск (Кировская область):
Сейчас я учусь на строителя на третьем курсе профильного колледжа, в армии еще не служил по отсрочке. Мне сложно ответить на то, как я стал малообеспеченным. Старался, но не смог найти место работы с моими навыками. Да и без профессии у нас в принципе мало куда принимают. В настоящее время я живу в небольшом неблагоустроенном доме с мамой и тремя братьями. Вода и туалет у нас на улице.
Иногда бывают ситуации, когда даже не на что купить еду. Например сейчас. Мы экономим на лекарствах, выискивая не особо качественные дешевые аналоги. При этом болеем часто.
Кроме этого, экономить приходится на всем, что можно. Городок у нас небольшой, до почти всех необходимых мест можно дойти пешком, так что мы с братьями и мамой редко куда-либо ездим на транспорте.
Места, куда можно у нас устроиться работать в принципе, это хлебопекарня, пряничное предприятие, предприятие «Вятский сувенир», которое выпускает матрешки, лесопилка, ферма, ну и те же магазины. Средняя зарплата у нас, на мой взгляд, колеблется на уровне 10-20 тыс. рублей. Батон хлеба самый дешевый — 28 рублей. Пьянство очень распространено. Цена самой дешевой бутылки водки в Нолинске — 200 рублей, но народ покупает какой-то жуткий спирт из-под полы. На улице города нередко можно увидеть попрошаек и алкашей.
Что касается моих дальнейших планов на жизнь, то рассчитываю закончить обучение по выбранной специальности и собираюсь покинуть «мамино гнездышко», предварительно заработав денег на веб-дизайнерстве. На эти деньги я уеду подальше из этого города на заработки. Там буду высылать денег маме, братьям и так далее. Сейчас, чтобы развиваться как-то, я учусь работать в фотошопе, писать музыку на компьютере, ну и читаю книги, причем много. Также изучаю немецкий язык, который преподают у нас в колледже. Мне он дается трудно, но учить его мне интересно.
Алена Яковлева, 19 лет, станица Каневская (Краснодарский край):
Сейчас я учусь на юриста и сижу с маленьким ребенком в однокомнатной квартире с мамой. Она работает на двух работах, чтобы платить за квартиру. Увы,
нам нечем платить за отопление и воду, поэтому хозяйка квартиры, которую мы снимаем, угрожает нас выгнать на улицу. И это несмотря на то, что мы нашли самое дешевое жилье в станице.
Я же пока не могу устроиться на работу, так как у ребенка слабый иммунитет и в детский сад пока что врачи не рекомендуют его отдавать. Ситуации бывают иногда даже такие, когда нечего есть. Тогда я прошу взаймы у знакомых, чтобы хотя бы ребенку купить продукты. Одежду уже два года я для себя точно не покупаю, а ребенку вещи отдают знакомые. В целом в долгах я нахожусь порядка двух-трех лет. Бывает, люди дают 100-500 рублей, для меня это уже серьезная помощь. Ну и еще отец моего сына платит алименты.
Сейчас моя мама работает поваром с 09.00 до 00.00, ее зарплата составляет 10 тыс. рублей. Батон хлеба у нас стоит 18 рублей, пакет молока — от 45. Хотя Каневскую не назовешь депрессивным населенным пунктом: здесь есть два крупных сельхозпредприятия, комбинат хлебопродуктов, мясокомбинат, сахарный завод и завод газовой аппаратуры.
Много людей неплохо зарабатывают, народ живет у нас малопьющий. Однако на эти предприятия почти никого не берут без высшего образования. Можно всегда устроиться продавцом в магазин, например, хотя зарплаты там маленькие. Я надеюсь, что через год смогу все же отдать ребенка в сад и выйти на работу, а параллельно смогу закончить образование. Еще очень надеюсь, что нас не выгонят из квартиры.(источник https://www.gazeta.ru/social/2... )
Оценили 2 человека
2 кармы