Политическая религия и церковная вера

Бывают события “исторические” в том смысле, что они ставят каждого человека перед выбором - чем он руководствуется в своей жизни, что для него действительно важно. И недавний “объединительный собор” в Киеве, на котором была создана новая, подчиненная Константинополю структура, разделил людей на тех, кто руководствуется, собственно, церковными соображениями, и тех, для кого определяющей является совершенно другая идея.

Надежды Константинополя - и Порошенко - что значительная часть архиереев Украинской Православной Церкви предаст митрополита Онуфрия и охотно перебежит в новую структуру, провалились полностью - перебежчиков оказалось всего двое из девяноста Епископов, причем их позиция была известна заранее.

Церковь показала удивительное единство перед лицом ожесточенного давления, и мы должны возблагодарить Бога за верность Его людей, которые не испугались давления и не соблазнились посулами. В мире, где мы привыкли видеть холодные политические расчеты, циничное преследование своих интересов, и полную беспринципность, такая верность, проявленная Епископами Церкви, бросается в глаза как проявление сверхъественного характера Церкви, которая собирается вокруг своей неизменной веры в Спасителя.

На другой стороне мы видим политиков, которые хотят использовать Церковь как инструмент - и привлекают тех людей, которые, увы, на это согласны. Зрелище “объединительного собора” - бюджетники, свезенные автобусами, в толпе которых видны флаги - но ни одной иконы или хоругви, СБУ, давящее на Епископов и священников, чтобы хоть кого-то загнать в новую структуру, запугивание со стороны “активистов”, президент, теоретически, светского государства, восседающий в президиуме церковного собора, и многое другое - произвело гнетущее впечатление даже на некоторых комментаторов первоначально настроенных к проекту весьма благожелательно.

Особенно жутко для любого верующего прозвучала финальная речь Петра Порошенко - где он говорил не о Боге, не о Христе, а все больше, в обычной своей манере, о России, произнеся слова “Украина уже не будет пить, говоря словами Тараса Шевченко, "из московской чаши московский яд".

Слова Шевченко предполагают другой контекст, но в церковном контексте “чаша” - это Евхаристия. Чаша стоит в центре Церкви, Евхаристия - это самое важное, что в Церкви происходит, ее главная святыня, то, вокруг чего построена вся церковная жизнь.

Человек, который регулярно (или хотя бы изредка) приступает ко Святой Чаше, слышит или читает произносимые при этом молитвы, не может этого не знать. Как не мог не знать Порошенко, что присутствует на, теоретически, церковном мероприятии.

Для любого верующего человека то, что президент усмотрел “яд” в Евхаристической Чаше, звучит дикой ересью и кощунством. Впрочем, вполне вероятно, не намеренным. Порошенко (как и те, кто пишет для него речи) может просто не знать, что слово “чаша” значит для православного христианина. Другое дело, что такое незнание предполагает полную духовную и культурную чуждость Церкви.

Конечно, нет ничего в принципе ужасного, что президент светского государства совершенно не знаком с вероучением и практикой Православной Церкви - и не знает, что в центре ее жизни стоит Чаша. В конце концов, это не входит в его обязанности. Но тогда настолько светскому президенту нечего делать в президиуме церковного собора.

Как и вообще людям, чуждым Церкви, нечего делать в устроении церковных дел - а на мероприятии мы еще раз услышали - в частности, из уст министра культуры Украины Евгения Нищука, что “возле Софийского собора собрались тысячи людей с разным вероисповеданием, и даже атеисты. Но все они хотят одного – получить церковную независимость”.

Другое дело, люди, предположительно, верующие и церковные, которые поддерживают все это мероприятие, должны эти слова Порошенко как-то проглотить, прожевать, усвоить - прекрасно понимая, что они означают в церковном контексте. Никто из участников не осмелился возразить - мол, что вы за ересь такую несете, досточтимый участник президиума нашего церковного собора? Представители Константинополя тоже деликатно промолчали - впрочем, возможно, им было не до этого, на фотографиях у них чрезвычайно утомленный и измученный вид, ибо они, из соображений совсем не пастырских, взялись пасти не совсем овец.

Но если люди поддерживают грубое политическое вмешательство в жизнь Церкви, им много чего приходится глотать - и фабрикацию дел в (провалившейся) попытке загнать людей на собор, и активистов, орущих “Комуняцького попа — на гілляку”, и попытки СБУ притащить Епископов буквально под белы руки, и национальный гимн вместо молитвы, и много чего еще - так, что они со временем привыкают и становятся нечуствительны.

Собственно, так работает воронка любого греха - чем дальше, тем на более серьезные отступления от ранее провозглашавшихся убеждений и принципов приходится идти, тем более мощные фильтры приходится отращивать, чтобы не замечать очевидного.

Итак, с одной стороны мы видим Епископов, которые выбрали верность Церкви. Что мы видим с другой? Победивших сторонников “независимой украинской церкви”? Нет. Те, кто хотели, чтобы Украина имела свой Патриархат, “независимый и равный” среди других Православных Церквей, проиграли, и мечты их похоронены, и похоронены очень надолго. Все, что они получили - это жестко подчиненную Константинополю митрополию, в уставе которой прописаны четкие рычаги влияния фанара - например, право апелляции. Да и томос, который Константинополь собирается выдать, он может отозвать в любой момент - как он уже делал в других случаях. Украинская Православная Церковь в общении с Московским Патриархатом обладает гораздо более высокойстепенью независимости. Даже языком “объединительного собора” был английский - который потом синхронно переводили на украинский. Что же, собственно, равного, или, тем более, независимого, получили организаторы всего мероприятия?

Некоторые новостные ленты, стремясь к похвальной точности, пишут не “На Украине создана независимая Церковь” а “Церковь, независимая от Московского Патриархата”.

Что же, в этом смысле, да. Люди получили сообщество, в гораздо большей степени, чем УПЦ, связанное с иностранным центром - и подчиненное ему - но зато этот центр не имеет отношения к Москве.

И здесь речь Порошенко - в которой речь шла почти исключительно о России, которой опять (на двадцать седьмом году независимости) говорится “последнее прощай”, показательна в том плане, что “автокефалия” вовсе не выражает каких-то религиозных устремлений. Она даже не выражает каких-то политических устремлений, которые были бы понятны для любого государства - к процветанию, безопасности или могуществу. Она отражает одну, но пламенную страсть, которая является целью, смыслом и содержанием жизни, и в этом отношении носит религиозный характер. Политическая религия, насаждаемая текущим украинским руководством, состоит в ненависти к России - причем под флагом этой ненависти вред, и огромный вред, наносится не России, а именно самой Украине. Не ясно, насколько успешно Порошенко (и его соратники) разорвали с Россией - объем товарооборота, во всяком случае, только растет - но вот Украину они рвут по всем швам.

Власти объявляют своих мирных и законопослушных граждан, принадлежащих к крупнейшей религиозной общине страны, “пятой колонной”, “щупальцами врага” - и делают это под предлогом “борьбы с Россией”. Но, каковы бы ни были их отношения с Россией, члены УПЦ - украинские граждане. Власти ополчаются на своих граждан, попирают свою конституцию, усиливают раздор и смуту в своей стране - и все это, чтобы сказать соседней стране “последнее прощай”. Допустим - как я говорю иногда адептам этой политической религии в сети - что вы действительно воюете с Россией. Каким образом в этой отчаянной борьбе вам могут помочь нападки на значительную часть ваших собственных сограждан? Зачем в этих условиях сеять ненависть внутри своей собственной нации? Мне до сих пор не удалось получить внятного ответа.

Конечно, эта религия вечного “последнего прощай” выглядит полностью абсурдной, если мы говорим об интересах ее рядовых адептов, или об интересах государства в целом. Украина сейчас гораздо менее независима, чем при Януковиче - который пытался играть на противоречиях между различными центрами силы, и мог выбирать, кому он скажет “да” и кому “нет”. Сейчас Украина управляется США, которые, впрочем, не могут навести в ней никакого порядка, важнейшие экономические решения, которые определяют уровень жизни ее граждан, принимает МВФ, и представить себе, чтобы нынешние власти сказали “нет” своим западных кураторам, невозможно. Да, это зависимость не от Москвы - но называть это “независимостью” можно только в порядке жестокой иронии.

Однако для самих политических лидеров - Порошенко, и других членов политической элиты - эта религия вполне рациональна и отлично обслуживает их интересы; их достаток за последние пять лет только увеличился.

И вот Церковь, которая вообще удаляется от политики, не хочет исповедовать эту политическую религию. У нее уже есть ее собственная вера. И именно поэтому Порошенко и его окружение (а также их кураторы) ей так неукротимо враждебны и пытаются построить собственную структуру, которая будет вместе с ними исповедовать религию вечного “последнего прощай”.

Но политики приходят и уходят; много их видела Церковь на своем веку. А некоторые политики уходят и довольно скоро. А Церковь останется - до конца этого мира.

Сергей Худиев