Туркестанская автономия: «демократия» или «ИГИЛ* столетней давности»?

28 ноября 1917 года в Ташкенте была провозглашена так называемая Туркестанская автономия. Увы — эту «демократию» подкосил радикальный исламский фундаментализм, начавший кровавую «войну с неверными». Советская власть лишь вовремя пресекла все это безобразие… В литературе часто встречаются две даты провозглашения этого образования — и 27 и 28 ноября. Особой ошибки тут нет. Просто данное события произошло аккурат в момент смены этих дат — в полночь. С тех пор и пошла двойная датировка дня рождения Туркестанской автономии.

Которую еще чаще называют «Кокандской автономией» — поскольку ее новоиспеченные власти очень скоро переехали в Коканд. Где было куда меньше революционно настроенный рабочих и солдат, нежели в Ташкенте, который почти сразу признал победу Советской власти — зато одних только банков было куда больше, чем в нынешней столице Узбекистана. Вместе с их владельцами, обслугой и прочей мелкой буржуазией, закономерно относившейся к власти Советов если не откровенно враждебно — то настороженно.

Появилась эта автономия на IV «Всетуркестанском Курултае (съезде) мусульман», созванном 26.11.1918. Всего лишь спустя 4 дня после заседания Курултая предыдущего, под порядковым номером 3. Чего такой неприлично маленький перерыв между вроде бы слишком уже масштабными собраниями, чтобы происходить дважды в неделю? Да просто «курултаи» эти были э-э-э, немножко разные. То бишь, несмотря на претензии инициаторов каждого из обоих собраний выражать мнение всех мусульман края, — на деле речь шла всего лишь о внутренних форумах двух не слишком ладящих друг с другом партий мусульман значительной части Средней Азии.

Первая из них, что провела III съезд, называлась «Шура-и-Улема» — «Совет улемов». То есть знатоков шариата, мусульманского, правда, — и просто исламского богословия. Что прогнозируемо предполагало очень консервативные настроения и программу. В общем — «традиционалисты». Еще их называли «каддистами» — от термина «кади» (или кадий) — судья шариатского суда. Оппонировали им члены «Шура-и-Исламия» — «Мусульманского совета».

***

По звучанию этих названий — вроде одно и тоже, что-то вроде разницы между «демократами» и «республиканцами» в США. Хотя ни первые не отрицают (на словах во всяком случае) республиканских принципов — ни вторые принципов демократических. Но на самом деле разница была — причем очень существенная. И кстати, наблюдавшаяся не только в губерниях бывшей Российской империи вблизи Ташкента, — но и во многих других местах.

Ведь тон в «Мусульманском совете» задавали мусульмане-реформисты. Еще их называли «джадистами», — но, в целом, их взгляды были во многом схожими с таковыми у более известных «младотурок», захвативших власть в Османской империи в 1908 году. Да у недалеко ушедших от них сторонников Мустафы Кемаля Ататюрка — «кемалистов». Собственно и построивших Турцию как национальное государство, — а не центр огромной исламской империи, чей султан носил титул «халифа», «повелителя всех правоверных». Так что эти реформаторы опирались не на шариат, а на идеи необходимости модернизации экономики, политики, образования, общественной жизни, не чураясь и некоторых элементов социализма, — например, необходимости помощи бедным. Что, впрочем, требует и Коран — другое дело, что далеко не все власть имущие жаждут исполнять его предписания. Как, впрочем, и в других религиях тоже.

Правда, национализм в идеологии «джадистов» тоже присутствовал. Пусть больше и в плане имперской жажды «возрождения великого Турана» — то есть единой империи тюркских народов. От собственно Турции — до Сибири, через Северный Кавказ, Азербайджан и Среднюю Азию. Отсюда, собственно, и происхождение названия рассматриваемой в статье «Туркестанской автономии». Уместно также заметить, что на IV Всетуркестанском Курултае ее провозглашение явилось всего лишь неким компромиссом — с высказываемыми на этом собрании пожеланиями участников как раз о тот самом «Великом Туране».

Не только, кстати, из-за желания еще более увеличить размер и влияния Османской империи (которая до конца Первой мировой была весьма обширной по территории), — но из-за чисто прагматических целей. Ведь земли современного Узбекистана годятся больше для возделывания хлопка — нежели хлеба. А так, с вхождением в этот самый Великий Туран — и Северного Кавказа, и целины казахских степей — острота продовольственного вопроса для заседавших в Ташкенте «джадидов» из Мусульманского совета была бы значительно смягчена. Но по здравому размышлению они предпочли не форсировать события, — а вместо этого «есть слона по кусочкам». Точнее — надеялись его так «съесть», отобрав у России контроль над землями с преобладающим мусульманским населением. А пока провозгласили лишь «автономию» в ее составе.

Тут, правда, вышла та еще закавыка. Автономия-то эта была объявлена в составе «федеративной демократической Российской республики». Которая, вообще-то, с сентября 1917 (фактически — с марта того же года) носила куда более кратко-лаконичное название «Российская республика». И по логике определять особенности ее построения (а тем более — включения этих особенностей в название государства) — право исключительно большинства граждан всего этого государства. А не только одной, пусть и, конечно, очень важной и уважаемой «национальной окраины». В данном случае же условие автономии Туркестана прозрачно напоминало «ультиматум». Дескать, «не будет Россия демократической и федеративной — не будет и нашей в ней автономии!» — А кто решать это будет? Дык, мы ж сами на месте и решим — зачем нам какие-то там всероссийские Съезды Советов в далеком Петрограде. Да и понимание самой этой автономии у провозгласивших ее политиков было весьма своеобразным. По крайней мере — в трактовке современных ученых из Казахстана , чьи соотечественники век назад стояли по главе рассматриваемых процессов:

«Туркестанская автономия создавалась джадидами и кадимистами на республиканской основе, планировала иметь свой парламент, где две трети мест предназначались для депутатов-мусульман, а одна треть гарантировалась представителям немусульманского населения. Но главное — она требовала полной автономии от создававшейся Советской России».

…планировалось, что двадцатого марта восемнадцатого года будет создан парламент на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Две трети мест в парламенте предназначались мусульманским депутатам, и одна треть гарантировалась представителям немусульманского населения. И вот на этом съезде была принята декларация независимости. Я, конечно, сейчас полный текст открыть не могу, но приблизительно там говорилось о том, что мусульманский съезд объявляет создание Туркестанской национально-территориальной, не национально-культурной, а национально-территориальной автономии в составе Российской Федеративной Демократической Республики. И самый главный момент — в этой декларации было сказано: всем народам и нациям, проживающим на территории Туркестана, будут обеспечены их права.

***

О «соблюдении прав всех народов» чуть позже — пока сосредоточимся на наблюдаемом абзацем выше настоящем «оксюмороне» — сочетании несочетаемого. Независимость и автономия — это вещи все-таки разные. Например, превращение автономного края Косово в независимое государство, несмотря на фактическое положение вещей и подход «мирового сообщества» (точнее — глобалистской элиты) в духе «это другое!» доселе не признала масса членов ООН. В том числе и большинство постсоветских республик, включая Молдову и даже западных марионеток из Киева. Между тем никакого фактического несоответствия в цитированной выше оценке и нет. Туркестанская автономия действительно с самого начала задумывалась как независимое от России государство. Поначалу — лишь от России Советской. Собственно, чисто по форме оно представляло собой «осколок» режима, установленного потерпевшим крах в Октябре 1917 г. Временным правительством Керенского — то есть режима фактического «двоевластия». Когда, по меткому выражению Ленина, «керенщина» «имела власть — но не имела силы, а Советы имели силу — но не имели власти».

Недаром лидеры Туркестанской автономии в бытность Александра Федорыча «министром-председателем» входили в состав учрежденного им для управления этой территорией Туркестанского Комитета. В состав которого вошли многие члены Государственной Думы отсюда — Мухамеджан Тынышлаев (первый премьер автономии), Мустафа Чокай (его преемник) и некоторые другие «бывшие». А когда спустя несколько дней после Петроградских событий революционные силы победили и в Ташкенте, и ряде других городов Средней Азии — вышеупомянутые деятели (и стоявшие за ними силы из числа местной буржуазии, духовенства и части интеллигенции) решили «взять реванш». Только ж просто заявить «да не признаем мы вашу революцию!» (и центральное правительство страны) всей этой публике было страшновато. Потому вместо откровенного демарша и обреченного на скорое поражение контрреволюционного мятежа они решили «сыграть вдолгую». Разыграв карту «права наций на самопределение» — гарантированное соответствующей декларацией Совнаркома во главе с Лениным.

Но, в общем, той России, что пытались организовать белогвардейцы — «туркестанцы» чурались тоже. Недаром в Ташкенте 26-28 ноября 1917 г. было отвергнуто предложение атамана Оренбургского казачества Дутова об объединении. Ведь этим так называемым «автономистам» (а фактически — сепаратистам) что большевики, что их противники, выступающие за «единую и неделимую», были равно неприемлемы в качестве союзников. Хотя, кстати, брать оружие от того же Дутова «туркестанцы» не отказывались. А тот до поры до времени и не настаивал на более тесном союзе — ему было достаточно того, что он вооружит однозначно антисоветские силы в регионе.

***

А теперь можно поговорить немножко и о «демократии» в Туркестанской автономии. Особенно — в плане «соблюдения прав всех входящих туда народов». Любой мало-мальски, что антисоветский, что антироссийский источник обычно содержит просто таки умилительное смакование обещаний лидеров этого образования «провести демократические выборы» в парламент, — оставив там «квоту» в треть мест для немусульманского населения. А, дескать, «злобные большевики подрезали крылья» этим замечательным планам, — ликвидировав не менее замечательное квазигосударство задумавших эти планы «титанов демократической мысли». Ну вот, например, даже не в каком-то «академическом издании», — но в самых обычных тестах по истории для 11 класса казахским школьникам предлагается такое понимание тех далеких событий:

«…большевики, пришедшие к власти в октябре 1917 года в результате переворота, не могли мириться с существованием национального правительства. Советское руководство предъявило ультиматум Временному правительству Туркестанской автономии, на который М. Шокай ответил отказом, тем самым отказываясь признать советскую власть. В январе 1918 года Ташкентский Совет направил в Коканд карательную экспедицию, в составе которой были красногвардейские части Ташкента, солдаты городского гарнизона. Ради разгрома автономии большевики пошли даже на союз со своим идеологическим противником — партией армянских националистов «Дашнакцутюн». Отряды дашнаков отличались особой жестокостью в отношении мусульманского населения.

У вновь созданной Кокандской автономии для того, чтобы отстоять свой суверенитет, не было серьезной армии, кадровых офицеров. 29 января 1918 года начался разгром автономии. 5 февраля Коканд был взят штурмом. (Даты — по старому стилю.) После трех дней резни и грабежей город был сожжен. Были конфискованы банковские средства, из 150 тысяч жителей города в результате бойни осталось не более 60 тысяч — остальные были убиты или бежали. Таким образом, Туркестанская автономия как государственное образование просуществовала чуть более двух месяцев».

***

Большую часть этих тезисов, куда более напоминающих самую настоящую «развесистую клюкву», мы рассмотрим чуть попозже, — а пока вернемся ко все тому же «праву всех народов Туркестана на демократию» от кокандских политиков. Итак, немусульманам было гарантировано треть парламентских мест — и это должно было стать огромным достижением? И для этих народов — и самой демократии? Ну, вообще-то, сам по себе «квотный» принцип национального представительства автоматической идиллии в этом вопросе не гарантирует. Достаточно посмотреть на Ливан, где именно так по Конституции формировался парламент — и занимаются основные государственные посты. Президент — христианин, глава правительства — шиит, спикер парламента — суннит — без вариантов. Но все это ничуть не помешало в 1975 г. началу изнурительной гражданской войны — по сути полностью не закончившейся до сих пор. На пике которой в несчастной стране наблюдатели не без «черного юмора» насчитывали одновременного существование трех армий, двух полиций и 42 милиций (ополчений). Да и развитие такой же многолетней кровавой бойни на Кипре в 1974 г. было приглушено лишь введением миротворцев ООН — и огромным давлением США и их союзников на лидеров местных турок и греков. Которые по местной Конституции тоже имели четкие квоты и в парламенте и в правительстве.

Но вот в Туркестанской автономии ситуация обстояла даже печальнее. Самое ведь интересное — «квота для немусульман» (их тогда называли «европейским населением») в созданном еще в ноябре 1917 г. временном парламенте, Народном Совете — уже была! И тоже аккурат ровно в треть его членов. Вот только пишут об этом далеко не во всех источниках. Почему? Да просто толку этому самому «европейскому населению» от трети депутатских мест было, — …в общем, с гулькин нос. Потому что в правительстве-то самих «европейцев» практически не было! За исключением министра финансов Соломона Абрамовича Герцфельда — да и то его «европейская принадлежность» выглядит несколько сомнительно. Израиль-то по всем учебникам относится к Азии, — а не к Европе. Да и «семитские» народы согласно Библии — тоже к первой, а вот «прародителем» европейцев принято считать второго сына Ноя, Яфета.

И вообще — треть мест, что в парламенте, что в совете крупной корпорации — это в лучшем случае возможность разве что блокирования принятия наиболее важных решений. Будь то Конституция — или самые важные изменения корпоративного Устава. А для решений текущих вполне достаточно и самого обычного большинства — «перебить» которое с помощью трети голосов невозможно. Отсюда и отсутствие русских в правительстве автономии, и такое же отсутствие их контроля над его политикой, теми же бюджетными расходами, например. Кстати, с бюджетом в Коканде было не очень. Большая его часть уходила на оклады чиновников, — а собственных ресурсов не хватало. Даже «богатые спонсоры» не сильно помогали — ибо отлично видели, в какую «коррупционную дыру» проваливалось большинство бюджетных средств.

***

В целом же «национальный состав» автономного правительства был следующим:

Возглавлял его министр-председатель и министр внутренних дел казах Мухамеджан Тынышпаев;

- его заместителем был татарин Ислам Шагиахметов;

- министром иностранных дел стал казах Мустафа Чокай;

- управляющим отделом народной милиции и общественной безопасности — узбек Усман Ходжаев;

 - министром землеустройства и водопользования — узбек Хидаятбек Юргули-Агаев; министром продовольствия — узбек Абиджан Махмудов;

-  замминистра внутренних дел — казах Абдурахманбек Уразаев;

- министром финансов — еврей Соломон Герцфельд;

- председателем Военного Совета правительства и главой вооруженных сил — татарин Магди Чанышев.

По данным историка Болата Асанова, по результатам переписи населения 1897 г. наглядно виден национальный состав Туркестанского края: казахов там проживало почти 1,9 миллионов человек, сартов — почти 970 тысяч, узбеков — около 730 тысяч, таджиков было около 350 тысяч, туркмен — 250 тысяч, кыргызов — свыше 200 тысяч, каракалпаков — свыше 100 тысяч, русских и украинцев в сумме было около 200 тысяч.

Впрочем, к этим данным относиться надо с большой осторожностью. Ибо речь в них идет о населении именно что «всего» Туркестана — то есть почти всей российской Средней Азии. Среди которого чисто «демографически» доминировали именно казахи. Отчего их представители и заняли большинство ключевых должностей в правительстве автономии. Собственно, Туркестан-то и понимался ими больше в качестве именно что «большого Казахстана» — с казахским этносом в качестве его «гегемона». Отсюда — столь частые исторические рефлексии современных казахских историков и политиков в отношении Кокандской автономии. Притом что сам этот город еще с 1924 г. окончательно закреплен за Узбекистаном — ввиду прочного преобладания там именно узбекского населения.

А так, с этой точки зрения, автономия в Коканде рассматривалась казахскими националистами в качестве лишь «довеска» к собственно казахской государственности, пусть и мимикрирующей под «общетюркскую». Недаром первый министр-председатель Кокандской автономии Мухамеджан Тынышпаев в уже в декабре 1917 г. оставил свой пост, — передав его Мустафе Чокаю. Однако при этом ушел отнюдь не в оппозицию, — а то и «на политическую пенсию». Но «на повышение», в состав правительства Алаш-Орды — уже чисто казахского квазигосударства времен Гражданской войны. Кстати, и более жизнеспособного в сравнении с Кокандской автономией — Алаш-Орда просуществовала не чуть больше двух месяцев, но 2 года с небольшим.

Вообще же, у господина Тынышпаева явно был хороший «политический нюх» — отчего он в декабре 1917 очень вовремя «сделал ноги» из проекта, который уже все больше демонстрировал свой скорый крах, «пересев» в более надежное «кресло». А после окончательной победы Советской власти в крае не менее быстро сориентировался, — согласившись перейти из «господ» в «товарищи». Долгие годы занимая не самые мелкие должности в ведомствах по дорожному строительству, благоустройству и т.д. Пока в 1937 г. ему не припомнили членство в правительстве однозначно антисоветской Алаш-Орды. С соответствующими последствиями, — плохо совместимыми уже даже не только с руководящей работой, но и просто с жизнью…

***

Но прежде чем перейти к изложению причин краха Туркестанской автономии — стоит остановиться на вопросе, который доселе нещадно спекулируется апологетами этого квазигосударства. Дескать, как же так — ведь Советская власть провозгласила «право наций на самоопределение»! Но при этом отчего-то якобы мешала реализации такого права со стороны «туркестанцев». В качестве аргументов обычно приводится отказ Ташкентского Совета начать сотрудничество с руководством III Всетуркестанского Курултая, предложенное последним. И слова Председателя Совнаркома Туркестанской (советской) республики Фёдора Колесова: «Невозможно допустить мусульман в верховные органы власти, поскольку позиция местного населения по отношению к нам не определена». Кстати говоря — эти сведения вполне правдивы, их подтверждает в своей книге, написанной «по горячим следам» тех событий, изданной в СССР в 30-е годы, П. Алексеенков (иногда его фамилию подают и как «Алекеенков») — «Кокандская автономия».

Жаль только — в таком изложении из данной информации обычно упускается (понятно, что не случайно) — одна такая немаловажная деталька. «Сотрудничество» с Советской властью деятели 3-го мусульманского съезда, преимущественно консервативное исламское духовенство, обуславливали согласием на управление Туркестаном на основе… законов шариата! То есть фактической передачи реальной власти этому самому духовенству! В лице тех же «кади», например, — шариатских судей, улемов-знатоков права и другой фундаменталистской верхушки. А советские наркомы тем самым должны были превратиться в неких «свадебных генералов». Ну, или в подобие «английской королевы — которая царствует, но не правит».

Причем в данном случае даже без хотя бы формального права отправить в отставку правительство, распустить парламент и т.д. — «предлагавшие сотрудничество» улемы и кади такой возможности для Советской власти не предполагали. Но что да то да — великодушно готовы были разрешить ей некоторое время пробыть «титулярной властью» в туркестанском регионе. Почему лишь некоторое время? Да потому что эти фундаменталисты в феврале 1918 г. свергли власть даже вроде бы тоже мусульманских, — но более реформистских политиков из Туркестанской автономии! Что уж говорить о власти партии большевиков…

***

Также критики якобы «двойных стандартов» Советской власти в плане права национального самоопределения старательно затушевывают еще один важнейший момент — занимаясь беззастенчивой «подменой понятий». Ведь большевики действительно готовы были обсуждать право на самоопределение наций. Но именно на национальной основе, — а не основе религиозной! Ведь церковь, религия были официально отделены от государства тоже одними из первых декретов Советской власти. То есть Россия окончательно превратилась в светское государство — как, впрочем, и большинство тогдашних современных развитых стран. Взять ту же Францию, например, — или США. В которых религиозные убеждения различных групп населения могут учитываться и даже иметь большое влияние на политику. Но все же политика эта Конституциями таких стран провозглашается светской, а не основанной на религиозной вере какой-то одной конфессии.

Отсюда и фраза главы правительства Советской Туркестанской республики Колесова — насчет настороженности сотрудничества с мусульманами. Не с узбеками, казахами, киргизами и другими проживающими в регионе народами — их представители как раз были представлены в том числе и в Советах этого региона. Но именно с теми из них, кто позиционировал себя в первую очередь в качестве «мусульман». Так ведь и к православным (а также католикам, протестантам, буддистам, ламаистам и т.д.) отношения у Советской власти были точно таким же! И Сталин тогда был наркомом по делам именно национальностей, — а не «председателем Совета по делам религий». Который, впрочем, был создан в СССР тоже им, — но куда позже, когда острота неприятия духовенством самого разного толка новой политики во многом сошла на нет…

А что в первом составе Туркестанского Совнаркома было мало представителей местных народов — так это ж не по причине некого, так старательно приписываемого Советской власти «продолжения имперской политики царской России». В рамках которой, кстати, российские администрации в национальных окраинах в первую очередь опирались на местные же кадры. Чаще используя «прикомандированных» к ним русских чиновников сродни «дежурным вторым секретарям» ЦК компартий союзных республик. Выполнявшим там больше «представительские» и слегка контролирующие функции — на фоне вполне себе реальных полномочий местных элит.

***

Да вот только после революции этой самой местной элиты-то в распоряжении Советской власти практически не было! Местная интеллигенция по образцу тех же Тынышлаева и Чокая, получивших дипломы российских университетов, предпочла «играть в самостийность». А подход того же Ленина вопреки приписываемому ему тезису о том, что «каждая кухарка должна управлять государством» в реальности звучал все же по-другому:

«Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, т. е. к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту».

То есть вождь Октября ратовал за то, чтобы «каждая кухарка МОГЛА НАУЧИТЬСЯ управлять государством», — а не просто шла на важные государственные посты «от плиты». Также как и крестьяне (или среднеазиатские «дехкане») — «от сохи». Да даже и малообразованные рабочие — «от станка». Между тем подходящих (и грамотных!) «национальных кадров» из состава поддержавших Советскую власть бедняков, способных управлять даже провинцией прежней империи в должном качестве — в Туркестане почти и не было. Недаром даже под конец Гражданской войны к сотрудничеству здесь приходилось привлекать таких «союзников», — которые зачастую очень быстро меняли спешно врученный партбилет на чалму басмача. Но уж консервативное-то мусульманское духовенство, сорри за тавтологию, на дух не переносившее даже мало-мальски реформистки настроенных единоверцев, в соратники новой власти однозначно не годилось от слова совсем. О чем ему и было прямо сказано еще в ноябре 1917 г. со стороны советского правительства Туркестана. Так практически то же самое отношение было к «своим» фундаменталистам и у основателя современного турецкого государства Ататюрка! Который не останавливался даже перед применением армии против слишком уж независимых и оппозиционных к его светской политике — «суфиев», «дервишей» и т.д. После чего лояльное к новой власти духовенство стало фактически госслужащими, получающими зарплату от правительства, — а «непримиримые» ушли в подполье. А то — и вообще из жизни.

***

Впрочем, как раз в Туркестанской автономии политический кризис развивался с точностью до наоборот. Правительство мусульманских реформистов то пыталось заручиться широкой поддержкой народных масс — даже созвав в Коканде 8-12 января 1918 г. «альтернативный» общепризнанным «I Чрезвычайный съезд рабочих, солдатских и дехканских депутатов». Как не сложно догадаться, высказавший «полный одобрямс» политике вполне себе буржуазного правительства автономии. А также «вотум недоверия» Совнаркому настоящей власти Туркестана. Весьма показательная цитата из книги Алексеенкова:

«В основном программа правительства Кокандской автономии сводилась к следующему:

- Туркестан должен быть автономным;

- Власть в Туркестане должна быть передана в руки временного правительства, то есть правительства Кокандской автономии, созданного буржуазией;

- Частная собственность на землю, орудия и средства производства остается неприкосновенной;

- Судопроизводство должно вестись по шариату. И, наконец, —

- Женщины должны оставаться закрытыми».

Интересно, где здесь можно увидеть хоть небольшой намек на политику Советов — даже не только под руководством большевиков, но и любых других революционеров, вроде меньшевиков или эсеров? Понятно, что провозглашение в крае «альтернативной советской власти» (которая на деле таковой не являлась, — а была очень даже антисоветской) могло быть воспринято Советской властью настоящей лишь в качестве «объявления войны». Тем не менее соответствующее решение принималось не одним лишь Совнаркомом края, — а более представительным IV Чрезвычайным краевым съездом Советов Солдатских и Рабочих Депутатов Туркестана. Который удалось провести лишь 2-9 февраля — из-за процедуры выборов его делегатов. На съезде было принято единственно возможное в данной ситуации открытого мятежа против настоящих Советов решение: «Кокандское автономное правительство и его членов объявить вне закона и арестовать»…

Ну, а насколько этот альтернативно-кокандский «съезд советов» действительно выражал волю трудящегося населения края — можно судить уже по одному лишь моменту начавшихся под конец правления режима «кокандцев» боестолкновений. Которые начали именно последние — это является однозначным историческим фактом. Когда первое, что сделали противники Советской власти в городе — это отключили телефонную и телеграфную связь Коканда с другими городами. А также — разобрали железнодорожные пути и (бинго!) даже взорвали некоторые железнодорожные мосты!

Вообще-то, таким образом ведут себя только отступающие полуразбитые армии, — чтобы замедлить преследование себя более успешным противником. А ведь политики в Коканде уверяли всех во «всецелой поддержке» себя населением региона! Но когда «запахло жареным» — почему-то попытались прервать любое сообщение своей столицы с окружающим миром вместо того, чтобы немедленно запросить у провинции и получить оттуда помощь. По-видимому, резонно решив, что пустые лозунги проблеме не помогут, — а реальный народ помогать политическим банкротам не собирается. В отличие от настоящего Кокандского Совета, — который эту помощь вскоре получил.

***

В любом случае, важно уяснить главное — первыми «начали войну» именно «силовики» правительства Туркестанской автономии. Утром 12 февраля 1918 г. они попытались захватить Кокандскую крепость в Новом городе — и заодно арестовать главу местного (настоящего!) Совета Ефима Бабушкина. Собственно, уже сам факт того, что обе эти авантюры им не удались, свидетельствуют не только об их собственной «импотенции», но и отсутствии даже минимальной поддержки населением. Несмотря на то что военным министром автономии был целый полковник царской армии Магди Чанышев, опытный военный профессионал.

Это ж надо — не суметь захватить крепость с гарнизоном аж в 16 солдат! Большинство из которых в это время спало. Имея в соучастниках коменданта крепости бывшего царского офицера Зинченко, сумев убить часового на воротах, усыпив его бдительность. Но все равно — спустя короткое время будучи вынужденными позорно бежать, — когда разбуженный выстрелами гарнизон (ага — аж два стрелковых отделения неполного состава) поднялся по тревоге. Столь же позорно закончилась попытка захватить главу местной Советской власти Бабушкина. Который, когда «группа захвата» начала ломиться в двери — спрятал ребенка под кровать, а сам с женой, вооружившись револьверами, начал отстреливаться. И вроде ж в талантах какого-нить «Рембо» (или героев Клинта Иствуда, супер-ковбоев и шерифов с Дикого Запада) Ефим Адрианович ранее замечен не был, — а вот поди ж ты, вместе со своей подругой успешно отстреливался несколько часов. А потом, когда горе-захватчики утром предпочли ретироваться, — покинул квартиру и вместе с женой и ребенком добрался в более безопасное место.

А что делать — если в упоминавшейся выше книге Алексеенкова численность «армии» Кокандской автономии упоминается («по некоторым данным») во всего лишь в 60 человек! Больше не смог туда набрать ни царский полковник Чанышев — ни перешедшие к нему на службу другие бывшие царские офицеры. Ведь еще при кокандском хане в местную армию солдат отлавливали почти как в современной Украине — разве что без применения «бусификации» за неразвитостью тогда автомобильного транспорта. Почему служба там и считалась больше наказанием, — чем почетным делом. Ну, а после революции заинтересовать потенциальных «служивых» можно было либо идеей — либо деньгами. С первым у местных «демократов» было не очень (для всех, кроме, конечно, их самих), со вторым — тем более. На собственные министерские зарплаты денег не хватало — куда уж там думать о хороших окладах для «людей с ружьем»?!

Правда, командир местной «милиции» Кичик Иргаш — из числа бывших каторжников — сумел набрать для своей «правоохранительной» структуры несколько тысяч таких же, как и он сам, гм, «борцов за торжество закона». Ведь они особо в официальных окладах и не нуждались — по старой привычке живя «на подножном корму»: за счет грабежей вроде бы защищаемого «демократическим правительством» автономии населения.

В этом смысле дела у Кокандского Совета обстояли куда лучше. Уже в первые дни для его поддержки добровольно встали десятки рабочих и других сторонников Советской власти — сумело добраться и пару сотен подмоги из городов Андижан и Скобелев.

***

Ситуация вновь стала «патовой» — 17 февраля начались переговоры. Все еще «военный министр» автономии Чанышев «надувал щеки» — посылая защитникам Кокандской крепости грозные ультиматумы: «В Военно-Революционный Комитет. Не имея возможности сдержать массу, сильно возбужденную, если до четырех часов не будет объявлено о сдаче крепости или о иных мирных условиях, народ прорвет плотину дисциплины. Я не отвечаю за мирное еврейское и армянское население. Командующий мусульманскими войсками Чанышев». — Тут так и хочется возопить: «А вот с этого места поподробнее!» —Если автору этой статьи не изменяет логика — речь идет об угрозе самых настоящих «погромов» в отношении как минимум еврейского и армянского населения Коканда? Со стороны правительства, которое доселе принято превозносить за его «политику соблюдения прав всех национальностей Туркестана»? И в которое до 18 февраля местные фундаменталисты еще как минимум официально не входили — все «портфели» поделили между собой «джадисты»-реформаторы из «Союза мусульман». Хорошенькое «соблюдение прав меньшинств», нечего сказать! А заодно и косвенное признание того, что эти права в данное время защищала лишь Советская власть — раз ее решили шантажировать началом погромов. Ведь если бы дело обстояло по другому — Ефим Бабушкин мог бы ответить «автономистам»: «Ну и что — нам-то какое дело до ваших угроз насчет “не гарантируем безопасности?” Хотите — так и режьте на здоровье — переживем как-нибудь…”»

***

Увы, угрозы Чанышева оказались отнюдь не пустыми. Правда, воплощал их в жизнь уже не он, — а куда более радикально настроенные исламские экстремисты. Которые 18 февраля руками «бандо-милиции» Кичика Иргаша провели переворот, — арестовав и самого Чанышева, и ряд его коллег. Кстати, и русских офицеров в составе Кокандской армии тоже — о «недостатке которых» льют крокодиловы слезы апологеты «демократической автономии». Ну правда, откуда ж им взяться — если вместо командования пусть даже небольшой «мусульманской армией» их отправили за решетку те, кто возомнил себе «единственно истинными мусульманами»? Шокирующая цитата — кстати, не от «прокремлевских источников» (или «советско-тоталитарных» — ничего этого в книге Алексеенкова не упомянуто), — но с добропорядочно-антироссийского узбекского сайта, даже с лозунгом «нет войне!» на каждой странице:

«При этом помимо вооруженных частей со стороны автономии в столкновениях принимали участие тысячи призванных мусульманским духовенством жителей Коканда и окрестных кишлаков, вооруженных в основном топорами, молотами, палками. На протяжении нескольких дней они вели бои с отрядами Красной гвардии, попутно вырезав практически все европейское население Старого города».

То есть — не только упомянутых выше евреев и армян, — но и русских, и вообще любых немусульман тоже! Ну как — сильно соответствует это, пусть краткое, описание (даже не просто погрома, — но откровенного мини-геноцида!) сути тезисов официальных казахстанских «просвещенцев» насчет «демократии и соблюдения прав национальных меньшинств в Туркестанской автономии»? Особенное омерзение вызывает подленький приемчик-оборот «из 150 тысяч жителей города в результате бойни осталось не более 60 тысяч — остальные были убиты или бежали». — И понимай как знаешь. Может, «бежать» удалось одному человеку, — а остальные почти 90 тысяч были «зверски убиты большевиками». Хотя около 10 тысяч реально погибших тогда принадлежали к самым разным «лагерям». Там были и красноармейцы, и вооруженные фундаменталисты. И еще больше мирных «европейцев», зверски замученных фанатиками. Так потом и рождаются мифы сродни «60 миллионов узников Гулага», «десятков миллионов жертв “голодомора” на Украине» — да даже и завышенные в разы от официальных данных цифры погибших в Великую отечественную войну.

***

К счастью, «Кокандская бойня» (только устроенная не «преступными большевиками», а предтечами современных террористов образца запрещенного в России ИГИЛ, оправдывающих свое изуверство якобы «постановлениями Корана») была быстро прекращена Советской властью. 18 февраля в город прибыло достаточное количество войск Красной Гвардии. После чего бандиты Иргаша (вкупе с примкнувшими к ним изуверами из близлежащих кишлаков) уже 19 числа были частью разогнаны, частью ликвидированы. Впрочем, и здесь самые «неполживые» историки не могут удержаться от спекуляций. Первая — чисто «техническая», с переходящим из источника в источник прям-таки «мистической» цифры в «11 эшелонов с красноармейцами, прибывшими для карательных целей прямо из Москвы!» Баечка так себе — начиная с этого самого «прямо из Москвы». Поскольку Туркестан был тогда отрезан от места пребывания Совнаркома Советской России — начавшимся с начала января мятежом белоказаков атамана Дутова. А подавлять кровавый мятеж-геноцид, устроенный «игиловцами вековой давности», прибыли части с юга, под командованием военкома Туркестанского края, бывшего поручика Перфильева, ранее разгромившие антисоветски настроенных казаков, возвращавшихся из Персии.

А насчет «11 эшелонов» — как символа чего-то очень многочисленного… Желающие могут набрать в поисковике запрос «Воинский поезд» — и узнать, что численность таких эшелонов для перевозки стрелковой дивизии РККА лишь в 1937 г. была уменьшена с прежних 36 до 27 единиц. То есть 11 эшелонов в 1918 г. — это в лучшем случае треть дивизии штатной численностью около 11 тысяч бойцов. То есть — в Коканд прибыло в итоге где-то даже меньше 4 тысяч. Что на «целую армию большевистских карателей» в изложении апологетов тогдашних кровавых фанатиков из Туркестана никак не тянет. Во-вторых, эти войска физически не могли «разгромить демократическую Туркестанскую автономию». Подобно тому, как и в 1945 г. Красная Армия никак не могла сделать тоже самое с Веймарской Республикой в Германии — это сделали в 1933 г. нацисты Гитлера. Которых и пришлось «уконтрапупить» уже советским бойцам. Так и в Коканде — якобы «демократическое», но все же претендующее хоть на какую-то легитимность тамошнее правительство, учрежденное в ноябре 1917 г., было свергнуто 18 февраля 1918 г. путем вооруженного мятежа. При этом часть его членов были арестованы мятежниками-фундаменталистами — часть сумели бежать. Ну, кроме «бандит-милиционера» Иргаша с его головорезами, потом ушедших в «басмачи», конечно.

А красноармейцы (точнее — тогда еще красногвардейцы) покончили на следующий день, 19 февраля, именно с мятежниками, путчистами! Не просто свернувшими законное (в понимании антисоветских элементов) правительство. Но еще и начавших кровавую вакханалию с массовыми убийствами людей других национальностей, — включая и русских, и просто славян. И несмотря ни на что эти убийцы и поныне превозносятся в качестве едва ли не «ангелов во плоти» рядом радикал-националистически настроенных историков. В первую очередь — из Казахстана, те же узбекские в этом плане настроены куда более сдержанно. И правда — ну каким элитам уже устоявшейся страны захочется слишком уж превозносить тот период в своей истории, когда более крупный «сосед» даже не рассматривал их всерьез? Видя лишь в качестве максимум «провинции» в составе «единого тюркского государства» со своей гегемонией…

Так что винить в «забивании последнего гвоздя в гроб» Туркестанской автономии с центром в Коканде Советскую власть точно нет оснований. Она лишь вовремя разромила ее «могильщиков», радикальных исламистов. Чем пресекла в зародыше риск начала еще более, чем уже произошли, масштабных столкновений на религиозной и межнациональной почве. Грозивших охватить всю Среднюю Азию, — а там и до Северного Кавказа уже рукой подать. Впрочем, это ничуть не снимает вины за данный сценарий с политиков этой автономии. Которые своими амбициями, пустыми разговорами о «демократии», враждой с законной властью Советской России — чуть не допустили превращение обширного края в арену кровопролитных религиозных войн в духе Средневековья.

Примечание:
* В заглавии — запрещённая в РФ организация

Николай ВОЗНЕСЕНСКИЙ