В своё время известный в России политический философ (как он себя сам называет) Алексей Чадаев в личном телеграм-канале попытался объяснить, почему, с его точки зрения, Европа так уверена, что мы не остановимся на условной украино-польской границе, а пойдём дальше на Запад. Мол, они бы на нашем месте точно не остановились.
Накануне ту же мысль он повторил в эфире Первого канала, что напомнило мне об этой теме и навело вот на какие размышления.
По сути, слова Чадаева о том, что, по мнению европейцев, русские (а вместе с ними и украинцы — побеждённые, но присоединившиеся к ВС РФ) захотят спросить с них за помощь киевскому режиму, а также за фактическое участие в войне на его стороне, отсылают нас к исторической памяти Европы, связанной с её коллективным участием в войнах против России в прошлом и позапрошлом столетиях.
Речь идёт о событиях Второй мировой и Отечественной войны 1812 года.
За последние 200 лет это были два единственных случая, когда русская армия дошла до самого сердца Европы. И оба раза были вызваны агрессией со стороны самих европейцев, предшествовавшей нашему «вторжению» в Старый Свет.
Всё это породило у Европы вечный страх получить «ответку» за содеянное, хотя, увы, и не отбило охоты лезть к нам без приглашения, да ещё и «с мечом».
И вот, что в этой связи мне хотелось бы сказать. Возможно, не всем это бросается в глаза, но я как человек, получивший историческое образование, уже не в первый раз замечаю подчёркнуто частое обращение российского руководства к историческим примерами и фактам, а также использование их в качестве обоснования нынешней внешней и внутренней политики.
Взять хотя бы нашего президента. Для начала можно вспомнить его знаменитое открытое письмо, опубликованное в российской прессе задолго до начала СВО, в котором он говорил не только о единстве русского и украинского народов (вместе с белорусским, конечно же), но и давал объяснение историческим претензиям России на земли юго-западной Руси.
Ни о каких намерениях сделать это силой речи, разумеется, не было, но общее стремление к добровольному воссоединению трёх ветвей русского народа, считывалось легко.
Ещё один яркий пример — интервью Владимира Путина журналисту Такеру Карлсону, которое де-факто превратилось в лекцию по истории России, прочитанную российским лидером заезжему американцу.
Не менее характерным и весьма показательным кажется мне и тот факт, что на переговоры в Стамбул был отправлен автор единого учебника российской истории Владимир Мединский, который судя по позже подтвердившимся инсайдам, засыпал своих украинских собеседников историческим фактами и отсылками к итогам Северной войны.
«Северная война со Швецией шла 21 год. 21 год. Но уже через несколько лет после начала Пётр I предложил шведам мир. Сказал, нам, собственно, ничего не нужно, вот у нас есть выход к Балтийскому морю — Санкт-Петербург, ну и чуть-чуть вокруг, да, эти зоны безопасности, и всё. Исторически это русские земли, потому что вся Ленинградская область, большая часть Карелии — это всё земли, которые были когда-то подвластны Новгородской республике... Что говорят шведы? Нет, мы будем воевать до последнего шведа. Значит, Карл XII продолжает безумную войну, несмотря на повторяющиеся предложения о мире со стороны Петра. Но самое забавное, что Карла XII поддерживали Англия и Франция. Они ведут бесконечное финансирование Швеции. Бесконечное... Потому что им выгодно, когда две крупные державы дерутся», — пересказал позже свою мысль Мединский в беседе с журналистом ВГТРК.
Как говорится, все аллюзии и случайные совпадения — неслучайны.
Одним из последних на сегодняшний день примеров использования исторических экскурсов в политических переговорах может стать недавняя телефонная беседа президентов России и США, в ходе которой Владимир Путин объяснил Дональду Трампу, какая именно страна принесла самые большие жертвы на алтарь нашей общей победы в Великой Отечественной войне.
«Президент США отметил, что он глубоко впечатлён тем, какой ценой была завоёвана эта Победа. Трамп поделился, что когда он говорит об этом, то в Америке ему многие просто не верят, но факт остаётся фактом: русские принесли в жертву свои жизни больше всех», — рассказал после помощник президента России Юрий Ушаков.
Ну и, наконец, ярчайшим случаем обоснования политических решений на стыке истории и конституционного права стал вчерашний комментарий советника главы нашего государства Антона Кобякова, в ходе выступления на пресс-конференции по итогам Международного юридического форума в Петербурге заявившего о том, что де-юре СССР продолжает оставаться легитимным государством, а потому нынешней конфликт на Украине стоило бы рассматривать как внутренний.
«Была нарушена процедура так называемого роспуска СССР. Если Съезд народных депутатов, он же Съезд Советов в 1922 году создавал СССР, то и распускать нужно было его по решению Съезда этих самых депутатов. А если была нарушена юридическая процедура, то получается, юридически СССР существует, как говорят специалисты конституционного права. В этой связи совершенно странным с правовой точки зрения выглядит заключение Беловежского соглашения, по которому был распущен СССР. Этот акт позже ратифицировали Верховные Советы РСФСР, УССР, БССР, а это вообще было не в их компетенции. Но если СССР не распущен, то логически, с правовой точки зрения, получается, что украинский кризис — это внутренний процесс», — отметил правовед, призвав дать «надлежащую правовую оценку распаду СССР для того, чтобы разобраться в современных событиях».
Что же это выходит? Вольно или невольно обе стороны конфликта — Россия и страны Европы — (Украину в расчёт не берём, у них там особая история, «альтернативная») используют для обоснования своей нынешней политики исторические примеры, события, и даже историческую память народов наших государств. Именно в них они черпают вдохновение и находят оправдание решениям дня сегодняшнего.
И это, как мне кажется, довольно интересное наблюдение, особенно на фоне долгое время доминировавшей на Западе концепции «конца истории». Что ж, видимо, это ещё далеко не конец.
Оценили 9 человек
20 кармы