Женщины, которые правили Монгольской империей

Женщина в кочевом обществе, ведшем скотоводческое хозяйство, с древних времен имела широкие права, практически равные с мужчинами. Так было у скифов, так было и у монголов. В предыдущей заметке (см. https://cont.ws/@bohun1/299661... ) уже приводилась цитата из "Истории тартар" брата Симона Сент-Квентина (частично сохранилась в средневековой энциклопедии "Великое зерцало" Винсента из Бове, 1264 г.), где даны сведения о роли женщин в державе Чингисхана и о их равенстве с мужчинами даже на поле боя:

«женщины их воинственны, как и они сами: пускают стрелы, ездят на конях и верхом, как мужчины; они будто бы даже отважнее мужчин в боевой схватке, так как иной раз, когда мужчины обращаются вспять, женщины ни за что не бегут, а идут на крайнюю опасность».

Существуют также юридические документы монгольской империи, подтверждающие равенство женщин и в имущественных делах — например о наследовании мужу, выделении вдовам и дочерям равных уделов, включая даже часть личных войск (в случаях вдов нойонов/тарханов или чингизидов). Все это находило древние корни из самого способа хозяйствования кочевников — женщина в нем имела свою важную роль, включавшую также обязанность защищать кибитку или юрт (в случае нойонства/тарханства) в отсутствие мужчины-хозяина.

Применительно к Екэ Монгол улус (он же Монгольская империя) этот принцип выдерживался и на самом верху этой державы Чингисхана. Так, из трех случаев междуцарствия, которые были после смерти каанов и длились по нескольку лет, два раза роль правителя-регента занимали именно женщины (первый случай регентства был после смерти Чингисхана  25.08.1227 г. — до осени 1229 г. регентом был его четвертый сын Тулуй, или, как его записывали еще, Толуй).

Первой такой регентшей была жена каана Угэдэя, которая, став вдовой 11 декабря 1241 г., в течение почти 5 лет правила империей. Звали ее Торэгэнэ (тюрки и персы называли ее Туракина-хатун). Она была из семьи вождей уничтоженного Чингисханом обока меркитов (давних врагов Темучжина-Чингисхана). Как добычу ее отдали Угэдэю, который "насильно взял Туракина-хатун", как про то пишет Рашид ад-Дин. По сведениям этого визиря ильханов и его монгольских информаторов, Торэгэнэ "была не слишком красива, но по природе была очень властной и... некоторое время царствовала". Еще при жизни каана Угэдэя, она имела огромную власть и фактически правила в периоды запоев своего царственного мужа. После его смерти она настояла на невыполнении завещания Угэдэя, который издал ярлык о назначении наследником своего внука Ширемуна. Торэгэнэ, в течение почти 5 лет правила как регент, одновременно пробивая кандидатуру своего сына Гуюка в качестве каана. Ее положение как регента прямо обозначено в цз.2 Юань ши, а Рашид ад-Дин высказывается и еще более определенно: "ханский престол находился под властью и охраной Туракина-хатун".

Когда ей удалось согласовать кандидатуру Гуюка с другими домами чингизидов, Торэгэнэ собрала великий курултай в августе 1246 г., где Гуюк и стал кааном. Но фактически империей продолжала править его мать, хотя и недолго. Как пишет Рашид ад-Дин, "по прежнему Туракина-хатун осуществляла правление до тех пор, пока ханский престол не утвердился за его сыном; спустя два-три месяца [после курултая] Туракина-хатун скончалась". Т.е. это произошло в конце 1246 - начале 1247 г. Самому же Гуюку тоже осталось жить и править чуть более года, он умер в апреле 1248 г.

Впрочем, уход Торэгэнэ не означал, что Гуюк стал полностью самостоятельным правителем — место самовластной матери заняла не менее властолюбивая жена. Звали ее Огул-Гаймыш (или Огул-Каймыш, в тюркской огласовке). Она же стала править и после смерти мужа. Хотя и не так самовластно как теща Торэгэнэ, а при содействии ряда крупных сановников и влиятельных полководцев. При этом ей не удалось как Торэгэнэ стать фактической главой всех домов чингизидов, поскольку Батый, ранее соглашавшийся с женой Угэдэя, теперь не считался с вдовой Гуюка (замечу, что Бату вообще терпеть не мог Гуюка). Вдобавок на сцену вышла Соркуктани-беги, вдова Тулуя, которая ранее была скорее теневым кукловодом (она тихо интриговала и неявно делала свои ставки на разных чингизидов, но при Торэгэнэ в основном поддерживала последнюю).

Именно схватка кланов этих двух женщин — Огул-Гаймыш и Соркуктани-беги (при вмешательстве Батыя, решившего в итоге все дело), предопределила дальнейшую историю Монгольской империи. Ведь Соркуктани-беги удалось не только грамотно составить заговор, но и обеспечить ему победу. Она смогла договориться в первую очередь с Батыем, а потом и с другими домами чингизидов. А учитывая тот факт, что значительная часть "монгольских войск" и войск таммачи принадлежали или самим толуидам (ведь Соркуктани-беги была женой Тулуя/Толуя и матерью его главных сыновей), или тарханам, которые были связаны с ними, то военная мощь только собственного ее клана была самой большой в империи. Поэтому участники комплота смогли добиться созыва великого курултая и в июле 1251 г. на нем провозгласили кааном Мэнгу, старшего сына Соркуктани-беги и Тулуя.

Мэнгу-каан не был похож на Гуюка, он правил сам и очень решительно. Уже к концу 1251 г. он раздавил всех своих противников, обвинив в заговоре. Добившись признания "заговорщиков" на устроенном суде, каан и его соратники вынесли смертные приговоры десяткам и сотням нойонов, включая даже многих чингизидов. После чего пришла очередь Огул-Гаймыш — летом 1252 г. она и ее приближенные женщины были обвинены в колдовстве, злоумышляющем на каана, и казнены.

Таким образом фронда и оппозиция дому Тулуя были жесточайше подавлены и безоговорочную власть в Центральном улусе (позднее — империи Юань) и в юго-западных землях империи получили потомки Тулуя и Соркуктани-беги. Ведь и Мэнгу-каан, и Хубилай и Хулагу (основатель ильханата Ирана, обоих Ираков, Малой Азии и Закавказья) — все они были сыновьями этой супружеской пары. В итоге дом Тулуя стал гегемоном почти на всех землях Монгольской империи, кроме Золотой Орды и Чагатайского улуса. Впрочем, и последние в начале XIV в. признали сюзеренитет великого хана, сидевшего в Ханбалыке (Пекине), т.е. тоже потомка Тулуя. Таковы оказались последствия от замыслов и деяний Соркуктани-беги для всего Екэ Монгол улус.

В меньшем масштабе, т.е. в ильханате, можно было наблюдать подобное влияние незаурядных женщин. Таковой была, например, жена первого ильхана Хулагу — Докуз-хатун. Она была его главной советчицей и оказывала серьезное влияние на политику ильхана. А поскольку Докуз-хатун была христианкой, то также покровительствовала христианским церквям и защищала христиан на землях ильханата, где население было по преимуществу мусульманским. На рисунках персидских художников ильханата Хулагу обычно изображался вместе с ней (достаточно редкое явление для стран ислама):