Разведка Чан Кай-ши

Отношения СССР с гоминьдановским Китаем представляли собой запутанную и сложную картину. Они развивались от практически военного союза (при Сунь Ят-сене и в начале правления Чан Кай-ши), через кризис и разрыв с вооруженным конфликтом (1927-1929 гг. и начало 1930-х) до возвращения к тесным связям и военной поддержки в японо-китайской войне 1937 - 1945 гг. Внутри этого еще была проблема поддержки Коммунистической партии Китая (КПК) как в период нормализации отношений с Китайской республикой во время этой войны, так и после ее окончания, когда КПК стала вести войну за власть над всем Китаем и добилась ее на территории континентальной его части (1947 - 1950 гг.). Также надо учитывать отношение И.В. Сталина к главным деятелям тогдашнего Китая, то есть к Чан Кай-ши и Мао Цзэ-дуну.

Чан Кай-ши как генералиссимус

Тема огромная и многогранная, в которой много такого, где с открытием архивов обнаружились непривычные картины, противоречащие сложившимся стереотипам. В частности мало кто знает, что на фоне конфликта с гоминьданом и северными милитаристами Китая, вылившегося в войну с ними (скромно называемой как "конфликт на КВЖД"), в начале 1930-х произошло сближение СССР с Японией и были совместные проекты в Маньчжурии (вплоть до того, что в СССР не только де-факто признавал Маньчжоуго, но и имел там свои представительства). Впрочем, это отдельная тема.

Здесь же хочу рассказать о периоде возврата к тесному сотрудничеству с гоминьдановским Китаем на почве помощи ему против Японии, начавшей в 1937 г. полномасштабную войну против него. Фактически СССР принял сторону китайцев в этой войне, поставляя огромное количество военной техники, промышленных товаров и оборудования оборонного и двойного назначения. Более того, в воюющие войска Китайской республики СССР направил не только военных советников, но множество "добровольцев" - кадровых военных, которые участвовали в боевых действиях. В основном это были летчики, танкисты, военные инженеры, артиллеристы и другие специалисты. Определенная помощь и содействие оказывались и по линии спецслужб. Ниже я приведу отрывок из воспоминаний одного из таких советских советников, где он рассказывает о своем опыте взаимодействия с чанкайшистскими спецслужбами: 

«Как свидетель тех событий, подчеркиваю, что рутина и косность гоминьдановского военного руководства, двурушническая линия Чан Кай-ши мешали реализации многих наших советов, заслуживавших внимания и поддержки. Бездарные гоминьдановские генералы, как правило, стремились ограничивать роль советских военных советников. Чанкайшисты опасались влияния людей, приехавших из страны социализма, на китайский народ. В ряде случаев они пытались изолировать нас от китайских солдат и населения, приставляли к нам сотрудников разведки, устраивали слежку и т. п.

В тяжелый для Китая период советские люди, оставив свои дела и семьи, прибыли в далекую страну с чистыми помыслами и сердцами. Каждый из нас думал, что так же искренне принимает нас и нашу помощь гоминьдановское правительство. Окунувшись в события, мы увидели, что дружеские улыбки были прикрытием нечестных комбинаций захватившей руководство страной реакционной гоминьдановской группировки.

На параде гоминьдановской армии

Мне было не так уж сложно во всем этом разобраться, поскольку я был назначен старшим военным советником и в сферу моих задач входило участие в изучении японской армии и выявление планов и замыслов японского командования.

Внутреннему сыску и зарубежной разведдеятельности придавалось большое значение в гоминьдановском Китае. В стране существовало множество разведывательных учреждений без единого центра, который объединял бы их действия. Каждый политический лидер, каждый губернатор провинции, каждый министр, сановник, генерал-милитарист располагал собственной агентурой.

Внутри страны не было единства, и обстановка на разведывательном фронте также отражала это. Руководители политических группировок засылали своих агентов в соседние провинции, в штабы соперничающих группировок, в аппарат Центрального правительства. Все это делалось для того, чтобы отстоять и укрепить собственную власть, и, конечно, не содействовало образованию единого фронта.

Наиболее крупной по масштабам работы (выполнявшей роль государственной разведки) была разведка, руководимая одним из видных деятелей гоминьдана Чэнь Ли-фу. Вначале это была партийная гоминьдановская система сыска, развернувшаяся затем в общегосударственную с выходом агентуры за рубеж. Параллельно с ней существовал большой аппарат контрразведки, возглавлявшийся влиятельным гоминьдановцем Дай Ли. Это были наиболее активные разведывательные отряды гоминьдана.

Широко разветвленная контрразведка Дай Ли своими щупальцами охватывала всю страну, включая и армию. В своих действиях она опиралась на многочисленную организацию «Синие стрелы», которая объединяла представителей различных социальных слоев — от банкиров до головорезов. Эту организацию Чан Кай-ши широко использовал как оружие тайного террора против политических противников и просто неугодных. Организация «Синие стрелы» имела свой устав, кассу, пароль и суровые законы: проболтавшиеся и изменники уничтожались.

Дай Ли опирался и на новую тогда профашистскую организацию «синерубашечников», зародившуюся и действовавшую под прямым влиянием немецкой резидентуры.

Безраздельно властвовавшая в стране контрразведка Дай Ли сочетала зверские методы азиатского средневековья с современными европейскими. Застенки и пытки были завершающими этапами «трудов» этого механизма. Аресты проводились без предварительного юридического оформления. Намеченные жертвы секретно изымались и содержались в невероятно тяжелых условиях, вплоть до ям и низких клеток, не позволяющих узнику разогнуться. На шею надевалось ярмо, на ноги — колодки. Широко практиковались публичные казни. Иногда рубили головы, иногда — расстреливали на городских площадях. Стрельба велась неприцельно, по группе. Родственникам запрещалось под страхом смертной казни набирать трупы. В назидание другим они валялись на площадях неделями, растаскиваемые собаками. Гоминьдановские власти уверяли, что казнят «хунхузов» или изменников. В основном же это были коммунисты..

Невзирая на заключенное соглашение с компартией Китая, борьба с коммунистами никогда не снималась гоминьдановской кликой с повестки дня. Охранка Дай Ли нависала над страной как дамоклов меч, сея смерть и наводя страх даже на влиятельных гоминьдановцев.

Постоянная борьба за власть в условиях непрекращавшейся классовой борьбы внутри страны, переплетение межимпериалистических противоречий в Китае, действия гоминьдановцев, направленные против СССР, — все это определяло стиль гоминьдановской разведработы, использовавшей все формы изощренной жестокости и интриг. Гоминьдановцы не гнушались и советами представителей различных империалистических разведок, главным образом США, Англии, Германии, пополняя свой багаж европейскими методами. В итоге все смешалось, образовался сложный азиатско-европейский «разведгибрид», культивируемый хищниками типа Чэнь Ли-фу и Дай Ли. Упоминание этих имен вызывало трепет даже среди их ближайшего окружения.

Помимо разведки, возглавляемой Чэнь Ли-фу и Дай Ли, существовала сугубо засекреченная крупная международная разведка, действовавшая под руководством видного гоминьдановца Ван Пин-сяна, который мечтал стать основным «разведлидером» в Китае. Как Дай Ли и Чэнь Ли-фу, так и Ван Пин-сян вели разведывателъную работу в самой Японии и на территории, занятой японскими войсками.

Условия содержания японских военнопленных в Китае, и особенно офицерского состава, резко отличались от тех, которые создавались для собственного народа. Старшие и высшие японские офицеры находились в плену чуть ли не в санаторных условиях, вплоть до того, что к ним прикрепляли денщиков из рядовых военнопленных и наложниц-кореянок. Как видим, и в этом проявлялось заигрывание гоминьдановцев с японцами, характерное для всей деятельности правительственной верхушки...

Хитер и вкрадчив был сравнительно молодой генерал, любимец Чан Кай-ши — Чжан Цюнь. Возглавляя отдел внешних сношений и будучи одновременно секретарем Военного совета, Чжан Цюнь по поручению Чан Кай-ши организовал внутриправительст-венную контрразведку. Через этот аппарат проверялись приближенные Чан Кай-ши. С прибытием зарубежных советников Чжан Цюнь был назначен представителем для их «обслуживания». Хитрый лицемер Чжан Цюнь верно служил своему хозяину.

Ни одна из разведок, за исключением ведомства Чжан Цюня, не раскрывала полностью своих карт перед Чан Кай-ши. Поэтому с началом военных действий, под предлогом усиления борьбы против Японии, Чан Кай-ши принял решение об объединении всех основных разведок, действовавших в Китае, надеясь взять их таким образом в свои руки.

Так возникло Объединенное бюро разведок Китая под вывеской Специального информационного центра Военного совета Национального правительства. Во главе бюро Чан Кай-ши поставил своего племянника — генерала Сюй Пэй-чэна, довольно неглупого человека, но большого любителя кутежей. Воспользовавшимися этой слабостью начальника, Дай Ли попытался прибрать вновь организованное бюро к рукам, заполняя его своими людьми. Заместителем Сюй Пэй-чэна оказался махровый дайлист, генерал Чжэн Цзэ-мин, начальником разведотдела — молодой, на редкость жестокий и циничный дайлист генерал Цзян. Сначала оттеснив от практического руководства пытавшегося было проводить свою линию Сюй Пэй-чэна, они затем вообще убрали его, спровоцировав на нарушение одного из указов Чан Кай-ши. Умело сыграв на болезненном самолюбии Чан Кай-ши, Дай Ли добился снятия Сюй Пэй-чэна с поста начальника разведцентра. Конкретно дело было в следующем: под влиянием прогрессивных патриотических кругов Чан Кай-ши был вынужден издать правительственный указ, ограничивший увеселения и, в частности, запретивший в ночные часы работу ресторанов и дансингов. Нарушения строго карались. Указ преследовал пропагандистские цели: Чан Кай-ши зарабатывал популярность национального вождя, призывая всех к благоразумию, «когда на фронтах льется кровь и народ бедствует». В то же время указ в самом деле бил по окопавшейся в тылах и прожигавшей жизнь в кабаках аристократии. И вдруг Дай Ли доносит Чан Кай-ши, что его родной племянник, наплевав на указ, появляется с кавалькадой приятелей, в обществе полупьяных дам в одном из ресторанов Чунцина. При этом, пользуясь силой власти и родственными связями, приказывает хозяину продлить работу ресторана в часы, запрещенные указом, и устраивает очередной кутеж с танцами...

Чан Кай-ши отверг выдвигавшихся Дай Ли кандидатов на место Сюй Пэй-чэна (в частности Чжэн Цзэ-мина) и остановился на относительно нейтральной фигуре адмирала Яна, умевшего ладить с представителями различных кругов и лавировать между политическими рифами.

Объединенное бюро разведок вело обширную политическую деятельность во многих странах мира. До меня иногда доходили различные эпизоды, связанные с китайской «разведкухней». Любопытную картину представляло, например, глубокое проникновение китайской разведки в генштаб итальянской армии. Агент, орудовавший в итальянском генштабе по заданию китайской разведки, был кадровым офицером, выходцем из семьи «вензеленосных» аристократов. Подготовка к вербовке была начата за много лет до этого через китайского посла в Италии, когда отпрыск титулованных, но разорившихся родителей учился в военном училище. Не отказываясь от субсидий доброго дядюшки из китайского посольства, став офицером и попав в генштаб, он был поставлен китайской разведкой перед выбором — или полный крах карьеры и петля, или шпионаж в пользу чанкайшистов.

Изучая китайскую разведку, я не мог отделаться от известной ассоциации: тарантулы в стеклянной банке. Дайлисты охотились за агентурой чэньлифуистов, те и другие старательно выискивали и выслеживали ванпинсяновскую агентуру. Шла перевербовка агентов, строились всяческие козни, неугодных и неподатливых физически уничтожали, в чем особенно отличался Дай Ли.

Подминая и пожирая друг друга, лавируя между наводнявшими Китай представителями различных разведок мира, руководители гоминьдановской разведки терпели советских военных добровольцев только в силу необходимости. Острие контрразведывательной деятельности в первую очередь было направлено именно против нас. Подчас за нами шпионили люди, казавшиеся более чем лояльными, пробиравшиеся в аппарат обслуживания советского посольства, военного атташе и, конечно, в окружение советских военных добровольцев.

В то же время я наблюдал искренние симпатии к Советскому Союзу со стороны представителей прогрессивных кругов и особенно молодежи. Эти симпатии, конечно же, распространялись и на наших добровольцев. Хотя разговоры велись очень осторожно, но можно было заключить, что в различных кругах, в том числе и военных, имеются прогрессивные патриотические силы, способные помочь национальному освобождению и социально-экономической перестройке Китая. В этих беседах наши китайские друзья говорили о необходимости осуществления демократических реформ. Отмечалось, что крестьяне слабо реагируют на призывы идти в армию, т. к. не имеют перспектив и не хотят защищать помещичьи и кулацкие угодья. Они считали, что если китайскому крестьянству и рабочему классу дать перспективу лучшего будущего, ослабить помещичий гнет, — народ будет геройски действовать на фронтах.

Дайлисты каленым железом выжигали крамолу. А разговоры шли дальше и глубже: о двух полюсах — богатстве и нищете; о коррупции правительственной верхушки и толстосумов, наживавшихся на национальном горе; о несамостоятельности полуколониального Китая.

В моей памяти и сегодня хранятся имена замечательных китайских интеллигентов и молодых коммунистов, с которыми я тогда встречался, беседовал. Они не хотели жить по-старому. Судьба подлинных патриотов в гоминьдановском Китае была трудной. Многие из них сложили головы, попав в руки молодчиков Дай Ли.

С тех пор прошло много лет и немало больших событий, но они не стерли памятных дней пребывания в Китае. Я хорошо помню всех этих людей, их доброту, их благородные сердца. Знаю, что все они прожили нелегкую жизнь, но уверен, что остались такими же честными и благородными, по-настоящему любящими свой народ и советскую страну, не раз приходившую на помощь Китаю в тяжелую пору...

Нельзя сказать, что гоминьдановцы ничего не делали для патриотического воспитания населения. Эту работу проводило Политуправление Военного совета. В городах, при участии всевозможных буржуазных националистических организаций вроде Союза новой жизни и т. п., организовывались патриотические манифестации. Велась запись в армию добровольцев из учащихся и молодежи. Формировались различные агитбригады, проводившие политическую агитацию на фронтах и по деревням. В основном все они прославляли имя Чан Кай-ши — «вождя и национального героя».

На киноэкранах шли американские боевики, расценивавшиеся американскими советниками как большой вклад в просвещение китайского народа. Зарождалась и национальная кинопромышленность. Стряпались патриотические фильмы «с американским уклоном», также популяризировавшие имя «спасителя родины» — Чан Кай-ши. Перед каждым сеансом появлялся огромный, во весь экран, портрет генералиссимуса. Присутствовавшие были обязаны встать и приветствовать изображение Чан Кай-ши, исполняя национальный гимн.

Мао Цзэ-дун на банкете с Чан Кай-ши

Казалось странным, что в многомиллионном Китае только 0,5% населения было мобилизовано в армию. Молодежь побогаче околачивалась в тылах. Крестьяне также не рвались на фронт, хотя много было шума о патриотизме населения. Я не раз видел, как рекрутов (их называли добровольцами) под конвоем, связанными по шеренгам веревками, чтобы не разбежались, сгоняли на сборные пункты».

Из воспоминаний С.П. Константинова (с 1920 г. на чекистской работе, с конца 1920-х на службе в пограничных войсках и частях НКВД) в его статье "Страницы прошлого".