Белорус Борис Скосырев: первый и последний король Андорры

Поразительно, но факт: о  Борисе Скосыреве, оставившем не самый последний след в истории Европы прошлого столетия, не знает почти никто. В Беларуси, где до сих пор живут его дальние родственники и откуда фактически он родом сам, о Скосыреве не слышала, похоже, почти ни одна живая душа. В России исследованием его загадочной и безумно интересной жизни занимается историк Александр Каффка, а в Западной Европе имя Бориса I Андоррского вызывает интерес, похоже, только у журналистов и у писателя-историка из Андорры Антони Морелля.

А между тем наш соотечественник Скосырев был одним из последних представителей европейских романтических авантюристов. В течение девяти дней на вполне законных основаниях он был королем крошечного государства в Пиренеях. И потерял этот титул, кажется, совершенно случайно.

Что еще больше может порадовать граждан нынешней Беларуси, так это то, что в интервью различным изданиям сам Скосырев называл себя "Белым Русским родом из Вильни" (White Russian born in Vilna) и только один раз, в разговоре с корреспондентом журнала "Испания неделя за неделей", - поляком из восточных провинций. Впрочем, тогда, в 20-30 годы ХХ века, по понятным причинам широкой публикой в Западной Европе "Белый Русский" воспринималось не как определение национальности, а как обозначение промонархических воззрений – т.е. русский сторонник белого, монархического движения. Однако же многие факты позволяют предположить, что сам Скосырев считал себя именно белорусом. Поэтому особенно обидно, что в зарубежных исследованиях Бориса I называют то русским, то "уроженцем Литвы", то польским авантюристом. Хочется надеяться, что эта статья вызовет интерес у белорусских историков и поможет нам обрести память о совершенно удивительном человеке, прожившем захватывающую жизнь и оставившем о себе до обидного мало воспоминаний.

Родился Борис Скосырев (Boris Skossyreff – в такой транслитерации он известен в Западной Европе) 12 января 1896 года в Вильне, входившей тогда в состав Российской империи. В течение всей последующей жизни Скосырев утверждал, что он – потомок древнего дворянского рода. Однако записей о роде Скосыревых в российских дворянских метриках не обнаружено. Скорее всего, Скосыревы – белорусская мелкопоместная шляхта, которой удалось подняться по служебной лестнице в империи, в связи с чем родители Бориса переехали в губернскую Вильню из сельской местности под Лидой. А потом, вполне вероятно, и в столицу, Санкт-Петербург.

Свидетельств проживания Бориса Скосырева в столице империи нет, за исключением косвенных. Так, во время допросов в Скотланд-Ярде в Лондоне в 20-е годы ХХ века сам он утверждал, что во время Октябрьского переворота 1917 года он сам, его отец и трое дядей были арестованы большевиками и помещены в Петропавловскую крепость. Там, по словам Бориса, все его родственники были замучены до смерти, а ему удалось чудом спастись и бежать в Западную Европу.

Проживание Скосыревых в Санкт-Петербурге также похоже на правду потому, что ситуация в Вильне во втором десятилетии ХХ века была намного спокойнее, чем в обеих столицах Российской империи, и особого смысла бежать на Запад прямо в 1917 году не было. Кроме прочего, достоверно известно, что у Бориса Скосырева было великолепное университетское образование, уже в 21 год он свободно говорил на английском, французском и немецком языках. Сам Скосырев утверждал позже, что учился в Оксфорде и Лицее Людовика Великого в Париже. Однако в обоих этих учебных заведениях нет записей о таком студенте. Виленский университет к началу ХХ века был закрыт уже 50 лет, потому единственный похожий на правду вывод – что высшее образование было получено Скосыревым в Петербургском университете.

Итак, в 1917-1918 годах, в возрасте 21 года Скосырев оказывается в Лондоне, без связей, друзей, родственников и средств к существованию. Найти работу, несмотря на отличное знание английского, не представляется возможным, и потому единственный выход для молодого человека дворянских кровей (пусть эти корни и не признаются никем официально) – военная служба. Неизвестно, каким образом Скосырев познакомился с Оливером Локер-Лэмпсоном, потомком древнего британского рода и создателем Королевской службы военно-морской авиации (RNAS). Одним из подразделений RNAS была Королевская служба военно-морских бронированных машин (RNACD). Именно в эту службу, созданную по инициативе и на средства Локер-Лэмпсона, и устроился Скосырев в 1918 году, скорее всего, в качестве переводчика.

Надо отметить, что знакомство с будущим членом парламента и известным политическим деятелем Локер-Лэмпсоном сильно повлияло на будущую судьбу Бориса Скосырева. Его непосредственный начальник, ставший впоследствии и другом, вращался в высших кругах британского общества и был на короткой ноге с представителями августейших семей Европы. Именно это, наверное, и позволяло впоследствии Борису Скосыреву утверждать, что он учился вместе с принцем Уэльским и лично знаком с нидерландским королевским семейством.

Впрочем, сперва Скосырев просто участвовал в операциях RNACD в Галиции в рамках борьбы с советской властью. Известно, что он также предлагал свои услуги "объединенному посольству держав Антанты в России". Там, в Украине, Скосырев, скорее всего, познакомился с генералом Кутеповым: существуют свидетельства того, что они были знакомы, а похищение Кутепова в 1930 году сильно напугало и расстроило Скосырева.

К 1919 году борьба с большевиками в Украине силами регулярных соединений практически сошла на нет и RNAS вернулась в Англию, бросив на произвол судьбы все свое оборудование и вооружение.

Снова оказавшийся в Лондоне Скосырев сумел устроиться "по специальности": в военный атташат Японии в Лондоне. Страна восходящего солнца активно поддерживала российское Белое движение, и для планирования военно-диверсионных операций был необходим переводчик с русского.

В январе 1919 года Скосырев открывает счет в Русско-Азиатском банке в Лондоне. Следовательно, можно предположить, что именно в этот момент он начинает сотрудничать с японцами. Однако, по всей видимости, это сотрудничество оказалось не очень плодотворным: уже через некоторое время Бориса задерживает полиция за выдачу необеспеченных чеков при оплате жилья и других счетов.

О жизни Скосырева в начале 1920-х годов в Англии можно судить по статьям в The Times и архивам британской внешнеполитической службы. Правда, самих документов в архивах не сохранилось, только регистрационные записи и их заголовки. А статьи в "Таймс" до обидного коротки.

Так, в конце 1919 года появляется информация о конфликте между Борисом Скосыревым и майором японского атташата г-ном Хошимото. Подробностей нет, однако в деле фигурируют сведения о драке и золотых часах японского майора.

Так как в это время счет Бориса был уже пуст, единственное логичное объяснение произошедшего заключается в том, что японцы перестали платить Скосыреву, и тот серьезно разругался со своим "куратором", после чего насильно, в счет оплаты, отнял у того золотые часы. Но это – лишь предположение.

Вскоре после этого Скосырева задерживает Скотланд-Ярд: чеки, которыми расплачивался Борис за жилье, еду и одежду, оказываются необеспеченными. Кроме того, после ареста выясняется, что проживал Скосырев в британской столице без необходимой тогда регистрации по месту жительства.

В ходе рассмотрения в Вестминстерском полицейском суде Скосырев признает вину и дает обещание оплатить все свои счета. Отсутствие регистрации он объясняет страхом перед советскими диверсантами. Его освобождают под честное слово. Счета, кстати, вскоре будут оплачены из неизвестных источников. Вероятно, что деньгами нашему соотечественнику помогло белое движение или друг по боевым действиям Локер-Лэмпсон.

В это же время Скосырев подает прошение в Форин-Офис разрешить иммиграцию в Англию из России некой Ирины Скосыревой, вероятно, его сестры. Неясно, было ли прошение удовлетворено: в течение всей дальнейшей жизни Бориса информация о такой женщине не фигурирует.

Так или иначе в начале 1920-х годов Скосырев оказывается в весьма затруднительном финансовом положении. После обвинений в неплатежеспособности и конфликта с работодателем – японским атташатом – найти работу становится практически невозможно. Помощь со стороны друзей не может покрыть все расходы. И примерно в 1922 году Борис направляется в Нидерланды. Там, по его более поздним рассказам, он "оказывает серьезные и секретные услуги королевскому двору", за что королева Вильгельмина, якобы, присваивает ему титул Графа Оранж (Comte Orange). Сразу надо отметить, что в документах Нидерландского двора нет абсолютно никакой информации о Скосыреве. Равно как и о капитане д’Скоссырефф или бароне Экоссырефф, как называл себя Борис в Голландии. Более того, звание графа Оранж ему присвоить не могли никак, т.к. Оранж – фамилия королевского рода Нидерландов и присвоение Скосыреву такого титула было бы равносильно тому, как если бы французу или испанцу в царской России присвоили титул князя Романова.

Очевидно, что, проживая в Голландии, Скосырев активно пытался прорваться в круги высшей аристократии страны при помощи рекомендаций от своего друга Локер-Лэмпсона, вымыслов о дружбе с принцем Уэльским и присвоении самому себе титула русского барона. По всей видимости, успехи были не очень большими, и уже в 1924 году Скосырев получает в Нидерландах два паспорта: голландский и нансеновский. Если натурализация и получение гражданства европейской страны – понятный шаг, то получение т.н. нансеновского паспорта надо объяснить отдельно.

Европа 20-30 годов прошлого века была переполнена беженцами из самых разных стран, пострадавших от войны и революций. У многих из беженцев не было вообще никаких документов. Норвежец Фритьоф Нансен предложил выдавать таким людям паспорт от имени Лиги наций, чтобы они могли устраиваться на работу и передвигаться по миру.

В середине 20-х годов ХХ века Нансеновский паспорт стал очень популярен среди европейцев, отправлявшихся в Латинскую Америку. Происходило это из-за того, что недавно получившие независимость от Испании страны континента или все еще борющиеся за свою независимость, с неприязнью относились ко всем европейцам, а не только к испанцам. Нансеновский паспорт позволял эффективно "манипулировать национальностью" и представляться по необходимости то русским, то поляком, то финном, то французом. В зависимости от того, кого твой собеседник или партнер ненавидит меньше всех остальных.

Получив нансеновский паспорт, Борис Скосырев отправляется в Латинскую Америку, в Колумбию. Там он организовывает коммерческое предприятие "Boris de Skossyreff; import-export, representation" (Борис де Скосырев; импорт-экспорт, представительские услуги). Вообще, в течение 1924-34 годов Скосырев активно путешествует из Колумбии в Европу и обратно. Причем в Колумбии активно пользуется паспортом Нансена, а в Европе – голландским. Именно в Латинской Америке Борис изучает испанский язык, который понадобится ему для главной авантюры его жизни.

За это десятилетие он оставил следы во Франции, Голландии, Великобритании, Бельгии, Испании, Португалии и Германии.

В это же время, из-за его активных разъездов и попыток повсюду проникнуть в высший свет, к нему "прилипает" репутация шпиона. Причем в начале 1930-х годов в Англии его подозревали в разведывательной деятельности в пользу нацистов, в Германии – в пользу МИ-6, а в Нидерландах да и по всей остальной Европе – почему-то в пользу Сталина. Скорее всего, Скосырев действительно время от времени выполнял задания британской разведки, но не напрямую, а по просьбе своего друга, Локер-Лэмпсона. Что касается сотрудничества с коммунистами и нацистами, то доказательств этому нет, да и вряд ли они появятся: "красных" Скосырев ненавидел всю жизнь, а с нацистами никогда серьезно не контактировал. Вообще же, подозрения Скосырева в тотальном шпионаже можно объяснить очень просто: начало 30-х годов в Европе было временем неспокойным: кризис и политические баталии, позже разродившиеся Второй мировой, создали прекрасные предпосылки для всеобщей паранойи. В шпионаже на супердержавы тогда обвиняли всех, кто хоть немного выбивался за общие рамки. Точно так же, как сегодня точно выходящих за общие рамки людей вовсю обвиняют в сотрудничестве с ЦРУ, ФСБ или даже белорусским КГБ.

21 марта 1931 года в Экс-ан-Провансе Скосырев женится на богатой француженке Мари-Луизе Пара де Гассье (Marie Louise Parat de Gassier). Супруга была на несколько лет старше Бориса и, по словам современников, не очень красива. Однако надо предположить, что она была сильно влюблена в своего избранника. Скосырев вообще, как сообщают все его знавшие, был очень красив и тщательно следил за своей внешностью. Мари-Луиз с легкостью прощала ему интрижки и серьезные романы на стороне. В результате уже после "андоррской авантюры" Борис вернулся к ней насовсем, и они прожили долгую и, наверное, счастливую жизнь вместе.

Но в первые годы женитьба нисколько не мешала внебрачным связям Скосырева. Уже год спустя в Каннах он знакомится с английской аристократкой Филлис Херд, урожденной Эварт-Смит. Этот роман продолжается недолго, и уже спустя несколько месяцев Борис знакомится с "американской миллионершей" Флоренс Мармон.

На самом деле Флоренс была не миллионершей, а бывшей женой фабриканта Говарда Мармона, владельца одной из крупнейших автомобильных компаний того времени: Marmon Motor Car Company. Кстати, компания существует до сих пор как Marmon Group, хотя автомобили она уже не производит. От бывшего мужа г-жа Мармон получала весьма большие алименты, что позволяло ей вести шикарную жизнь и не отказывать себе ни в чем.

Флоренс Мармон стала спутницей Скосырева на несколько лет и многие считают, что андоррская авантюра нашего соотечественника была затеяна в основном для того, чтобы впечатлить прекрасную и взбалмошную Флоренс. Другие же считают, что андоррские приключения стали результатом сотрудничества и любовной связи двух международных авантюристов - Скосырева и Мармон. Идеи Бориса, деньги Флоренс.

1933-34 годы были весьма неспокойным временем на Европейском континенте. Испания стала республикой в 1931 году, в стране происходили волнения, которые в 1936 году выльются в гражданскую войну. Франция была озабочена второй волной экономического кризиса. Именно в это время количество безработных в стране достигло 50% от работоспособного населения, а с востока доставляла серьезное беспокойство Германия, где к власти пришли нацисты.

Неспокойно было и в крошечной Андорре. В 1933 году в этой стране с населением всего 5 тысяч человек, и где совсем недавно появились почта и электричество, проводится реформа избирательного права. 17 июня Генеральный совет долин (местный парламент) принимает решение о введении всеобщего (гендерного, только для лиц мужского пола старше 25 лет) избирательного права. Ранее члены парламента избирались "главами семейств", т.е. женатыми мужчинами старше 25 лет, уплачивающими налоги и имеющими детей. Этот закон вызывает недовольство высшей судебной инстанции страны, Судебного трибунала, и в крошечном государстве начинаются волнения. Президент Франции Альбер Лебрен принимает решение о введении в страну жандармского подразделения в 50 человек. В течение нескольких месяцев, до начала сбора урожая, Андорра фактически является оккупированной территорией. С началом сбора урожая волнения утихают, население переходит к сельскохозяйственной деятельности, однако недовольство остается.

Особо стоит отметить особенности политической системы Андорры. Государство является княжеством с 988 г. н.э. С XIII века у этого княжества фактически два соправителя (со-князя): епископ Урхельский и король Франции. После установления во Франции республики возник юридический казус: короля в стране нет, потому в отношении Андорры неясно, кто должен исполнять функции со-князя. По умолчанию было принято решение, что эту функцию исполняет президент Третьей Республики, однако многие юристы опровергали такую точку зрения. Они утверждали, что настоящим со-правителем малого государства Пиренеев должен являться наследник французского престола, правнук короля Франции Луи-Филиппа I, Жан Орлеанский, герцог де Гиз, которого сторонники французской монархии считали королем Иоанном III.

Именно в этот период, когда образовался такой вот экзотический коктейль международных, экономических и юридических проблем в Европе, и в Пиренеях в частности, и появляется впервые в Андорре Борис Скосырев.

Как уже говорилось, Скосырев был великолепно образован и сумел наладить связи в аристократических кругах многих европейских стран. Он свободно говорил на английском, французском и немецком, а в Колумбии в совершенстве изучил и испанский. В деньгах, видимо, в начале 30-х гг. недостатка у него не было: успешная коммерция и связь с Флоренс Мармон позволяли ему свободно путешествовать и вести богемный образ жизни.

В конце 20 – начале 30-х годов Скосырев провел много времени в Монако, где был восхищен политикой тамошних князей: налоговый рай и доходы от туризма и казино. Аналогии между Монако и Андоррой напрашивались сами собой. Естественно, у белорусского эмигранта возникла идея реформировать отсталую горную долину с тысячелетней историей государственности.

Скорее всего, в Андорре Скосырев впервые появился осенью 1933 года. И сразу очаровал и ввел в ступор местную элиту своими европейскими манерами и невиданным доселе здесь шиком. Путешествуя между Урхелем в Испании и Андоррой по недавно проложенному шоссе, он наездами навещал сессии Генерального совета долин, где рассказывал ошеломленным 24 депутатам о том, какое будущее может ожидать их страну. Поневоле, если честно, возникает сравнение с эпизодом из "Двенадцати стульев", где Остап описывает великое будущее Васюков членам шахматного клуба. Но в этом случае все было много серьезнее.

У Скосырева был план реформ: отменить налогообложение, устроить в стране курорты и казино, провести демократическую реформу и обеспечить свободу прессы, открыть страну миру и привлекать иностранные инвестиции. Буквально за несколько лет Андорра должна была стать процветающим европейским микрогосударством. Исследователи, кстати, утверждают, что так бы оно и было, т.к. реформы действительно были хорошо продуманы и не могли не увенчаться успехом. Окончательный план реформ в письменном виде был представлен парламенту 17 мая 1934 года.

Для того чтобы добиться светлого будущего, Генеральный совет долин должен был утвердить Бориса в качестве короля, а страну провозгласить королевством. У Скосырева, помимо монархических амбиций, были и "законные" основания претендовать на трон Андорры: воспользовавшись юридическим казусом, о котором говорилось выше, он заручился письмом Жана Орлеанского, герцога де Гиза, в котором тот передавал свои права на княжение в Андорре Скосыреву. Как это удалось Борису, неизвестно, но, видимо, сам Жан Орлеанский не считал пиренейское княжество таким уж бриллиантом в своей и без того виртуальной короне.

Спустя менее чем неделю после рассмотрения плана реформ французские гражданские и испанские епископальные власти выдали ордер на выдворение Бориса Скосырева из Андорры. Наш соотечественник вынужден был покинуть страну и уехал, по разной информации, либо в Урхель, либо в Торредембарру.

Однако от своего плана Скосырев отказываться не собирался. Уже 6-7 июля он снова в Андорре и снова предлагает Совету долин свой план реформации страны с письмом поддержки от герцога де Гиза. На следующий день, 8 июля, парламент Андорры на основании герцогского письма объявляет страну королевством, а Скосырева – королем Борисом I. Решение было принято почти единогласно: 23 "за" и один "против". Процедура голосования была проведена вторично 10 июля с тем же результатом.

В целом историки сходятся во мнении, что первым днем существования королевства Андорра и вступления Бориса в права монарха можно считать 11 июля 1934 года, первый день после повторного голосования Совета долин.

Дальнейшие факты о правлении Скосырева в Андорре являются частично подтвержденными документально, а частично – воспоминаниями современников. Восстановлению подлинной истории Королевства Андорры и короля Бориса I мешает то, что архивы испанской и каталонской прессы 1934 года были уничтожены в ходе Гражданской войны в Испании в 1936-39 гг. Французская же пресса много внимания такой мелкой проблеме, как Андорра, не уделяла.

Президент Франции Альбер Лебрен, по свидетельству современников, не придал значения потере титула со-князя Андорры и даже заявил, что Франция готова признать суверенитет Пиренейского королевства. Епископ Урхельский Жусти Гитарт-и-Вилардебо, как утверждали свидетели, ничего против независимости княжества не имел. Его сильно смущал только один факт: то, что в стране, со-правителем которой он являлся, будут созданы игорные дома, эти "порождения дьявола". Именно угроза создания игорной индустрии в Андорре и стала причиной того, что епископ уже 11 июля выступил в прессе с порицанием и осуждением нового короля.

Кстати, по свидетельствам очевидцев, епископ Урхельский мог и не узнать о происходящем в его же княжестве, либо узнать много позже. О том, что случилось в стране, ему оперативно доложил тот самый единственный депутат Генерального совета, который голосовал против Скосырева.

Так или иначе, но 11 июля, став королем Андорры на вполне законных основаниях, будучи утвержденным парламентом и получив полномочия от одного из со-князей, Борис I оказался в щекотливой ситуации, когда его право на трон оспаривал только второй со-князь. И вот тут Скосырев принимает благородное, но далеко не самое умное решение: 12 июля он объявляет войну епископу Урхеля от своего имени и имени суверенной Андорры. Не совсем ясно, что привело его к такому отчаянному шагу: врожденное благородство, как утверждает российский историк Александр Каффка, или недостаток информации о намерениях Жусти Гитарта-и-Вилардебо. Вполне вероятно, если бы Скосырев знал о том, что камнем преткновения являются казино, он мог бы отказаться от этой идеи, хотя бы временно. Тем не менее что случилось - то случилось.

Надо, впрочем, сказать, что начало правления Бориса I ознаменовалось не объявлением войны, а провозглашением Конституции. Этот документ состоял всего из 17 статей, в нём провозглашалась независимость государства, равенство всех перед законом, полная отмена налогов, а также декларировались гражданские свободы для всех граждан страны, независимо от пола, вероисповедания или политических взглядов. Кроме прочего, Борис I сразу же сменил государственную символику в первый день своего царствования, и у андоррцев появился новый национальный флаг. На протяжении последующей недели Скосырев выпускает несколько королевских указов, тексты которых, к сожалению, до настоящего времени не сохранились. Предположительно, указами проводилась земельная реформа, а также определялись конкретные шаги по реформированию Андорры.

Впрочем, всем этим указам не суждено было быть реализованными: епископ Урхеля обратился с жалобой в жандармерию Каталонии. И 20 июля 1934 года закончилось 9-дневное правление короля Бориса I Андоррского. В страну прибыли 50 испанских жандармов, которые моментально оккупировали крохотную столицу и арестовали новоиспеченного короля. Так закончились военные действия против епископа и история Королевства Андорра, которое снова стало княжеством под управлением со-князей: епископа Урхеля и президента Франции (последнее было утверждено Советом долин во избежание юридической коллизии, которой воспользовался король Борис).

Флаг Андорры

Флаг Андорры, принятый Скосыревым

Информация о жизни Скосырева после Андоррской авантюры весьма противоречива. Достоверны лишь факты о первых нескольких годах после его ареста, дальше начинаются многочисленные "белые пятна" в биографии.

Итак, после испанской оккупации Андорры и фактически незаконного ареста законного монарха (таково сегодня мнение специалистов по международному праву) король Борис I был доставлен в Барселону, а оттуда – в Мадрид. Там он дал пресс-конференцию испанским и иностранным СМИ прямо на перроне вокзала, в которой высказал свою точку зрения на произошедшее и прочитал журналистам лекцию по истории "Андоррской династии", заканчивающейся на Жане, герцоге де Гизе. Когда его спросили, является ли он прямым наследником Гиза, он слегка смутился и ответил, что по крови нет, но фактически – да, с согласия принца и на основании принципов рыцарства.

Т.к. испанские власти не могли обвинить Скосырева в узурпации власти (это было бы фактически признанием незаконной оккупации иностранного государства), Борис был обвинен в нарушении ордера на выдворение его из Андорры, выданного 22 мая властями Франции и епископальными властями Испании. Скосырев был приговорен к 12-месячному заключению фактически всего-то за нарушение пограничного режима. Такой иезуитский ход испанских властей решал все проблемы с правовой точки зрения: если Скосырев не имел права находиться в Андорре до получения ею независимости, то, фактически, его утверждение монархом становилось юридически ничтожным, т.к. само по себе присутствие Скосырева на обоих исторических заседаниях парламента являлось незаконным деянием. Т.е. нейтрализовался не только сам король Борис I, но и снимался с повестки дня вопрос о независимости Андорры как не имеющий юридической силы.

Корреспондент "Нью-Йорк Таймс", посетивший Скосырева в мадридской тюрьме, писал в ноябре 1934 года: "Несмотря на синие робы, выдаваемые всем испанским заключенным, Борис де Скосырев, претендент на трон Андорры, с его неизменным моноклем в правом глазу, сохранил все свое достоинство и флёр исключительности".

По всей видимости, Скосырев отбыл срок не полностью, потому что уже в феврале 1935 г. он был переправлен в Португалию. Пока

Борис I находился в заключении, его возлюбленная Флоренс Мармон отбыла в США. Больше они никогда не встречались.

Из Португалии Скосырев отправился во Францию, где воссоединился с терпеливо ожидавшей его законной женой, француженкой Мари-Луиз. Поехать в Испанию и попытаться возобновить претензии на трон Борису не позволила Гражданская война 1936 г. Французские же власти по какой-то причине признали Скосырева нежелательным лицом и отправили его в 1936 г. в лагерь для интернированных под городом Манд на основании все того же ордера о выдворении от 22 мая 1934 года. Спустя три года, в 1939 г., Борис получил требование покинуть территорию Франции в течение трех дней, однако, по всей видимости, бежать ему было некуда, и уже в ноябре того же года он оказался во французском концентрационном лагере для "нежелательных иностранцев" Ла Верне в Арьеже, что в Пиренеях. Там с ним познакомился русский историк Александр Николаевич Рубакин.

После 1939 года сведения о Борисе Скосыреве становятся совершенно недостоверными. Есть несколько версий того, что произошло с ним. Первая: правительство Виши передало его вместе с другими заключенными Ла Верне нацистским властям после оккупации Франции. После этого либо сотрудничая с немцами в должности зондер-офицера (офицер по спецпоручениям, скорее всего – переводчик), при отступлении он попал в советский плен. Либо он попал в советский же плен после освобождения Германии Красной Армией, т.к. содержался в одном из лагерей для интернированных на территории Восточной Германии. Отсидев около десятка лет в сталинских лагерях, в середине 50-х годов он появляется в Западной Германии, в городке Боппард, где снова воссоединяется со своей женой Мари-Луиз. Там они и прожили свою старость как провинциальные рантье. Умер Борис Скосырев, по этой версии, в 1989 г., дожив до 93 лет.

Впрочем, некоторые европейские газеты публиковали сведения о том, что Скосырев умер или погиб то ли во время войны, то ли в 50-е годы. Ни одна из этих версий не нашла подтверждения.

Потому все-таки единственной более-менее правдоподобной остается версия о послевоенной жизни в Боппарде, откуда приходили письма от Бориса и Мари-Луиз португальским друзьям. В версию же пленения и заключения в ГУЛАГе верит мало кто: вряд ли Скосырев вернулся бы из Сибири живым, а если бы и выжил, то никак не смог бы оказаться в Западной Германии.

В общем, последние годы жизни этого необычного человека, нашего с вами соотечественника, остаются такими же туманными, как и практически вся его жизнь, полная приключений, путешествий, невероятных совпадений и даже чудес. Борис Скосырев – представитель яркой породы европейских авантюристов, таких как Калиостро и Сен-Жермен. Казалось, они ушли в прошлое вместе с галантным XVIII веком, но это не так. Еще сто лет тому назад люди такого склада характера, оказывается, жили в Беларуси. И, главное, считали себя белорусами.

В современной Андорре Скосырева не помнят. Никто из тех, у кого я спрашивал о "короле Борисе", не смогли сказать ничего о нём и его месте в истории их страны. Единственной, кто оказался осведомлен, была смотрительница и по совместительству экскурсовод в Доме долин (бывшей резиденции андоррского парламента).

- Ах, король Борис, да, был такой человек в нашей истории. Но народ Андорры вышвырнул его отсюда, и он больше не осмелился вернуться. Он провозгласил сам себя нашим королем.

- Но ведь было два голосования в Совете долин? И он был дважды законно утвержден парламентом и народом как король?

- Ну, да. Было такое. Но вы знаете, Борис был очень нехорошим человеком. Прогнившим насквозь. В Совете долин потом никак не могли понять, как ему удалось их очаровать так быстро, всего за несколько дней.

- То есть они его все же не выкидывали?

- (После недолгого молчания. - Авт.) Нет. На самом деле его изгнал наш истинный князь, епископ Урхельский.

- Я слыхал, что все произошло из-за казино?

- Насколько я знаю, да. Епископу эта идея не понравилась. Кстати, мы сейчас как раз строим первое казино в Андорре.

- Какая ирония…

Таким вот образом, как всякая проигравшая сторона в истории, Скосырев оказался "нехорошим человеком". Ничего удивительного: историю пишут победители.

Впрочем, многие исследователи считают, что именно авантюра Бориса I заставила епископа Урхельского поторопиться с реформами. Незадолго до Скосырева он уже начал кое-какие преобразования: провел в страну электрокабель и шоссе, а после Гражданской войны в Испании продолжил политические реформы.

Вероятно, отсутствие Скосырева в истории Андорры мало что изменило бы. Страна все равно пришла бы к тому, чем она является сегодня: одним из самых процветающих государств планеты, пусть и крохотного размера. Только практически все исследователи согласны с тем, что к такому положению дел без Бориса I Андорра шла бы намного дольше и, быть может, все еще была бы в пути.

источник: http://news.tut.by/society/287820.html