Чмокающий премьер Гайдар: автор шоковых реформ мечтал о чилийской хунте для России

Либеральная икона Егор Гайдар, без преувеличения, является наиболее знаковой персоной, выражающей суть грабительских реформ 1990-х годов в ельцинской России.

Именно гайдаровское правительство стало автором людоедских законов, которые закрыли для десятков миллионов граждан эволюционный переход от плановой к рыночной экономике. И именно гайдаровские «младореформаторы» запустили печально знаменитую «шоковую терапию», которую правильнее называть варварским разрушением советской экономической модели.

Собственные решения Гайдара — там, где в них не было рекомендаций из США — были продиктованы исключительно его собственным пониманием сути «реформ». Спасение же России из бездны, куда она упала в начале 1990-х годов, произошло не благодаря, а вопреки усилиям «чикагских мальчиков».

Федеральное агентство новостей восстановило путь «сына Тимура» от простого советского экономиста к злому демону начала 1990-х годов.

Не те книжки он в детстве читал

Егор Гайдар — внук двух хрестоматийных советских писателей. Первый из них, давший фамилию будущему реформатору, — Аркадий Голиков-Гайдар, автор знаменитой повести «Тимур и его команда», рассказывающей о пионерском детстве отца Егора по имени Тимур. По маминой же линии он — внук писателя Павла Бажова, автора знаменитого «Каменного цветка» и «Хозяйки медной горы».

Тимур Аркадьевич был одним из тех, кто, целиком встроившись в советскую систему, получил от нее все коврижки. После босоногого детства, описанного в повести отца, Тимур окончил военно-морское училище и факультет журналистики военно-политической академии, став военным корреспондентом. Он работал в газетах «Советский флот» и «Красная Звезда», а с 1957 года, через год после рождения Егора, перешел на работу в «главное» издание всего СССР — газету «Правда». Там Тимур Гайдар трудился в военном отделе, а с 1972 года стал его заведующим. Работа была связана с постоянными зарубежными командировками — Гайдар был собственным корреспондентом «Правды» на Кубе, в Югославии и Афганистане.

Семья Гайдаров брала маленького Егора с собой. В детстве Гайдар два года прожил с родителями на Кубе (с начала 1962 по конец 1964 года). В доме Гайдаров на Острове свободы бывали Рауль Кастро и Эрнесто Че Гевара. А с 1966 года Егор часть времени проводил с родителями в Югославии, где впервые, якобы еще в десятилетнем возрасте, начал «интересоваться» проблемами экономических реформ.

Трудно сказать, насколько адекватное представление может возникнуть о столь сложных категориях у пятиклассника, но факт остается фактом: большую часть начальных экономических познаний Гайдар получил путем самостоятельного изучения работ ученых-экономистов. Причем те у него причудливым образом переплетались с идеями, изложенными в произведениях писателей-фантастов, в частности братьев Стругацких.

Об особенностях своего самообразования Гайдар написал впоследствии в автобиографической книге «Дни поражений и побед». В ней он рассказал, что к детальному изучению общественных наук его побудил ввода советских войск в Чехословакию в 1968 году. Тогда Гайдар «ознакомился» с сочинениям классиков марксизма, сделав своеобразный для подростка вывод: в СССР бюрократия стала-де новым классом, корни могущества которого лежат «в присвоении государственной собственности».

По словам Гайдара, первые сомнения в правильности экономической части марксизма появились у него после прочтения сочинений Адама Смита, по сравнению с которым теории Маркса выглядели «архаично». Насколько «архаичным» был сам Смит, творивший целым веком ранее, нежели Маркс, Гайдар скромно умалчивает.

Еще в школе Гайдар ознакомился с учебником Пола Самуэльсона и Уильяма Нордхауса «Экономикс», изданным в СССР в 1964 году незначительным тиражом. Позже эта спорная книга, пропитанная крайне либеральными идеями, станет для Гайдара «экономической Библией», а с одним из ее авторов, Нордхаусом, он даже встретится лично в 1990 году, за два года до начала своих реформ.

Позднее, во время учебы в Московском университете, ультралиберальные взгляды Гайдара на экономику только окрепнут. Там он получит доступ к чтению оригинальных сочинений других классиков западной экономической теории — от Рикардо до Фридмана. Еще одним фактором формирования экономического мировоззрения Гайдара станет его учебная специализация — зарубежная экономика.

Казалось бы, погрузившись в первоисточники, Егор Тимурович должен был составить полное впечатление о западных экономических моделях. Но нет — сказалась его странная зашоренность и прямо-таки болезненная склонность к латиноамериканским сценариям.

«Он (Гайдар) учился на отделении зарубежной экономики и специализировался по Чили. Мы освобождали время в учебной программе для зарубежников для изучения ими языка страны, — вспоминал известный либерал начала 1990-х годов Гавриил Попов, который был в то время деканом экономического факультета МГУ. — И сокращали курсы по политэкономии, по истории экономических учений. В итоге те, кто изучал Швецию, знали «шведскую модель», а те, кто Чили, — только шоковую модель Пиночета. Потом западные специалисты рекомендовали «шок» для выхода из социализма. Отсюда и приверженность Гайдара к монетаристской концепции и к идее «шокового» перехода к рынку, который осуществит «силовик».

Вот так, с мечтой о чилийской хунте в стиле проклятого на родине диктатора Пиночета, складывалось мировоззрение будущего отца российской «шоковой терапии», которая сломала десятки миллионов судеб наших соотечественников.

Так и не вырванная грибница

В 1980 году, после окончания экономического факультета МГУ, Гайдар пришел на работу во Всесоюзный НИИ системных исследований. В задачи ВНИИСИ входил сравнительный анализ экономических показателей стран «социалистического лагеря» и формирование наиболее эффективной экономической политики как внутри СССР, так и за его пределами, во взаимоотношениях с союзниками и партнерами.

Впрочем, как вспоминает сам Гайдар, уже в начале 1980-х годов в институте царила совсем другая атмосфера — основной идеей было уже не развитие социалистической модели, но ее «реформирование». Частенько это носило характер управляемого слома и перехода к капиталистическому способу производства.

Свою идею «запуска рыночных механизмов», окончательно оформившуюся именно во время работы во ВНИИСИ, Гайдар мотивировал тем, что в противном случае, по его мнению, «социалистическая экономика войдет в фазу саморазрушения». По злой иронии судьбы, именно Гайдар и стал главным разрушающим фактором для замедлившейся к концу 1980-х годов экономики СССР.

Руководителем Гайдара в ВНИИСИ был Станислав Шаталин — один из авторов последней по времени советской программы экономических реформ, получившей название «500 дней» и составленной совместно с Григорием Явлинским. Именно по протекции Шаталина, с которым у Гайдара было много общего в части воззрений, молодого экономиста продвигают последовательно на два ключевых поста: сначала, с 1987 года, — редактора и заведующего отделом экономической политики в журнале ЦК КПСС «Коммунист», а затем, с 1990 года, — заведующего отделом экономики газеты «Правда».

По сути, именно Гайдар заложил идеологическое обоснование повального «кооперирования» советской экономики, когда под видом создания кооперативов началась глобальная перекачка денег из безналичной формы средств советских предприятий в черный нал. В то время Егор Гайдар и Отто Лацис, работая в «Коммунисте», помогали кооперативному движению и способствовали публикации в журнале статей, входящих в противоречие с официальной позицией. Таким образом, все по той же иронии судьбы, именно Гайдар обеспечил под видом создания «кооперативов» то самое «присвоение государственной собственности СССР бюрократией», против которого он так выступал.

Еще одним покровителем Гайдара стал Анатолий Чубайс, который к тому времени стал неформальным лидером ленинградской группы экономистов из Инженерно-экономического института.

«Лучше б старикам раздали», альфа-версия

В 1986 году ленинградские и московские экономисты, работавшие над проблематикой реформ, собрались на экономическом семинаре в пансионате «Змеиная горка» под Ленинградом. Как вспоминали впоследствии сами Чубайс и Гайдар, свою «тайную» повестку, связанную с быстрыми рыночными преобразованиями, они обсуждали отдельно от основной дискуссии, в «составе не более чем восьми человек». Похожие семинары затем проводились в 1987 и 1988 годах. На последней встрече, по утверждению Гайдара, впервые была ясно сформулирована идея неизбежного краха Советского Союза, с которой согласилось большинство присутствующих.

Можно, конечно, порадоваться «прозорливости» Гайдара или Чубайса, однако не стоит забывать, что в 1988 году никакого краха советской экономики не было и в помине, тогда как деятельность этой «сладкой парочки», с другой стороны, вполне зримо такой крах приближала.

Например, публикации Гайдара в центральной партийной прессе были, в том числе, посвящены неэффективному инвестированию средств в «затратные» проекты позднего СССР. В реальности те великие инфраструктурные проекты могли бы вывести Советский Союз из экономического тупика — но Егору Тимуровичу нужен был шок, а не спасение «обреченной страны».

Кстати, знаменитое «раздать деньги пенсионерам вместо инвестиций» — родом именно из гайдаровских пасквилей, например из статьи «Трудный выбор», опубликованной в «Коммунисте» в январе 1990 года. Тогда в том числе из-за таких статей в СССР было заглушено строительство передовых нефтегазовых комплексов: Сургутского, Тобольского и Новоуренгойского. Впоследствии те стройки все равно пришлось запускать, но в гораздо худших экономических условиях — и в более скромном варианте.

Интересен еще один факт: в июле 1990 года в венгерском городе Шопрон состоялся семинар, на котором присутствовали как известные западные экономисты (в том числе уже упомянутый автор «Экономикс» Уильям Нордхаус), так и почти вся будущая команда «шоковых» реформ из СССР, в том числе Егор Гайдар, Петр Авен и Анатолий Чубайс. На том семинаре, еще задолго до провала программы «500 дней», ГКЧП, демарша Бориса Ельцина и Беловежского соглашения, обсуждались все аспекты грядущих радикальных реформ: шоковая терапия, либерализация цен, максимальное сокращения бюджетных расходов, отмена социальных гарантий и др. Об этом впоследствии ничтоже сумняшеся написал один из участников той встречи Евгений Ясин.

Что это было — снова «великое прозрение» или обсуждение будущего плана собственных действий?

И все же стремительный взлет Егора Гайдара на один из высших государственных постов в новой России выглядит парадоксально. Объяснить такой «ракетный старт» можно только тем, что Борис Ельцин в то время самым активным образом противостоял как руководству СССР в виде Михаила Горбачева, так и большей части «старой» элиты РСФСР, в большинстве своей поддержавшей путч ГКЧП или занявшей выжидательную позицию.

Можно сказать, что Гайдар оказался «в нужное время в нужном месте»: в ночь с 20 на 21 августа 1991 года, в момент противостояния с ГКЧП, он находился в Белом доме, где познакомился с государственным секретарем РСФСР Геннадием Бурбулисом, крайне приближенным в то время к Ельцину.

После знакомства тайное стало явным: Гайдар подготовил для Ельцина программу экономических реформ, которую президент представил 28 октября 1991 года на V Съезде народных депутатов РСФСР. Нет нужды уточнять, что эта программа уже включала в себя все этапы давно ставшей для Гайдара «неизбежной» практики «шоковой терапии», которая с приходом Ельцина к единоличной власти станет единственным воплощением экономической политики в постсоветской России.

Уже 6 ноября 1991 года Егор Гайдар назначается заместителем председателя правительства РСФСР по вопросам экономической политики. В декабре он участвует в переговорах по еще одному важному вопросу: в Беловежской пуще именно Гайдар подготовил окончательный текст соглашения о создании СНГ, собственноручно расписавшись в смерти СССР.

Такую услугу не оставляют незамеченной: 19 февраля 1992 года Гайдара назначают министром финансов РСФСР, а с 15 июня 1992 года он становится исполняющим обязанности председателя правительства Российской Федерации. Так он возглавил кабмин имени «шоковой терапии», о которой Гайдар мечтал еще со студенческого увлечения Пиночетом.

«Спасение от голода», которого не было

До сих пор практика «шоковой терапии», которую Гайдар прописал в 1992 году российской экономике, считается одним из наиболее спорных экономических начинаний. Причем такого рода оценки звучат отнюдь не только от противников «причмокивающего премьера», но и от его ближайших соратников и даже друзей.

Дело в том, что в качестве единственного оправдания своих неоднозначных действий Гайдар многократно приводил страшилку о «неизбежном голоде», который якобы должен был захлестнуть всю Россию уже к зиме 1992 года, — однако спокойный анализ экономических показателей того времени показывает совсем иное.

К примеру, такой либеральный мастодонт, как Явлинский, в своем интервью журналу Forbes в 2010 году заявлял, что «никаких признаков голода не было». По его словам, ситуация к моменту начала разгромных действий Гайдара выглядела совсем иначе:

«Да, в магазинах было шаром покати, но никаких признаков голода не было. Возникали альтернативные способы реализации многих потребительских товаров, — напомнил Явлинский. — Советская распределительная система умирала на глазах. Но вместо нее появлялась другая — да, она была хаотическая, странная, извращенная, теневая, но собственно объемы продовольствия, бывшие в наличии, не вызывали опасений, что все вот-вот погибнет. У продовольствия ведь есть одно интересное свойство — его надо реализовывать, пока оно не испортилось».

Вторит Явлинскому и Петр Авен, с которым Гайдар несколько лет проработал в одной лаборатории ВНИИСИ. По мнению Авена, Гайдар лишь «льстил» себе, создавая мнение о «чудесном спасении России от голода». Однако это было преувеличением, поскольку «если государство не будет народу мешать, устраивая, например, войны или вводя продразверстку, то никто не замерзнет и от голода не умрет», — при том что предпосылок к столь жесткой политике в 1992 году не было вовсе.

По оценке академика РАН Олега Богомолова, которую он дал «Новой газете» в 2000 году, «шоковая терапия» была не более чем извращенной идеей Гайдара, которую он реализовал с запредельным садизмом по отношению к простым россиянам. К спасению же от голода гайдаровский «шок» отношения не имеет:

«Ответ может быть только один — Россия выжила либо за счет огромных заимствований на Западе, либо в результате проедания несметных природных и других богатств, доставшихся реформаторам в наследство от предшествующего режима. И то, и другое имело место, и именно за счет этого, а не шоковых реформ, удалось выжить», — заявил Богомолов.

Не случилось в 1992 году, кстати, голода и в других республиках бывшего СССР, хотя отнюдь не во всех из них пошли по пути «шоковой терапии», предложенной Гайдаром.

Ограбление по-гайдаровски

В прямую вину Егору Гайдару можно поставить два фактора.

Во-первых, на его совести тяжким бременем лежит катастрофическое отношение денежной массы к товарному предложению, достигшее трехкратного уровня к концу 1991 года. И это была не ошибка, а сознательное действие разрушителя, ради которого он на протяжении пяти лет до этого последовательно поддерживал уничтожение советского безналичного обращения. Во-вторых, его людоедские реформы сопровождались резким сокращением бюджетных расходов — в том числе связанных с социальными выплатами.

Таково было третье проявление иронии судьбы: гайдаровская «борьба с надвигавшимся голодом» как раз и привела к неслыханному обнищанию десятков миллионов граждан — и к массовым голодным смертям.

Его либерализация цен не просто заставила россиян жить впроголодь, но и лишила их всех советских сбережений в результате чудовищной гиперинфляции 1991—1993 годов. Такой экономический беспредел заставил даже сторонников либеральной идеи назвать это «конфискацией» сбережений — именно такую оценку действиям Егора Гайдара дал Явлинский в 2007 году.

Особенно циничным было то, что гиперинфляция уничтожила сбережения простых людей задолго до начала приватизации. К концу 1992 года в России оказалось аж 34% нищих граждан, с трудом зарабатывавших себе на элементарные нужды. Какое уж тут вовлечение широких народных слоев в новую рыночную экономику! Для сравнения, к 1997 «преддефолтному» году количество нищих людей в стране снизится до 21% — практически вдвое ниже антирекорда времен Гайдара.

Еще одним фактором, который породила повальная либерализация цен, стало вымывание оборотных денег предприятий к середине 1992 года. Именно тогда в экономическую практику прочно вошли слова «бартер», «зачет» и «невыплата зарплат».

Такой была реальная плата огромной страны за спасение от мифического «голода», существовавшего разве что в воспаленных фантазиях повзрослевшего подростка, обчитавшегося «Экономикс».

Октябрь-93: возвращение Гайдара

Любопытно, что практически все непопулярные реформы были проведены Гайдаром либо в статусе министра финансов, либо в совершенно неконституционном статусе «исполняющего обязанности председателя правительства». В этом заключалась специфика первых лет существования ельцинской России: принимая целый ряд законов, навсегда изменивших облик страны, тогдашние властьимущие даже не утруждали себя созданием видимости законности.

Достаточно упомянуть, что в апреле 1992 года VI съезд народных депутатов РСФСР трижды (!) отказался ратифицировать Беловежское соглашение и исключить из текста российской Конституции России упоминание о Конституции и законах СССР. Впоследствии это расхождение стало одной из причин противостояния парламента с президентом Ельциным и в дальнейшем привело к антиконституционному разгону Съезда в октябре 1993 года.

В своих мемуарах Гайдар говорит об этом настолько открыто, что у суда истории даже не остается особого выбора:

«Все говорит за то, что конституционные ресурсы исчерпаны. У народа на референдуме спросили, однозначный ответ получили, и теперь, вопреки его мнению, коалиция коммунистов, националистов и просто проходимцев требует убрать президента, которого еще совсем недавно убедительно поддержала Россия».

Впрочем, до октября 1993 года Гайдар в непонятном статусе «и.о.» не дотянул. 1 декабря 1992 года в Москве открылся VII Съезд народных депутатов РСФСР, на котором, согласно рейтинговому голосованию по кандидатуре председателя Совмина, Гайдар оказался лишь на третьем месте. Первым по итогам голосования стал Юрий Скоков, вторым — Виктор Черномырдин. Проигнорировав мнение депутатов, Ельцин на второе голосование внес единственную кандидатуру Черномырдина, которого в итоге и поддержал Съезд. После этого Гайдар был отправлен в отставку со всех постов в правительстве.

Второй раз, уже в статусе «и.о.» министра экономики, Гайдар ненадолго вернулся в кабмин 22 сентября 1993 года. Тогда, в момент острой фазы противостояния Ельцина и Съезда народных депутатов, он стал одним из инициаторов установления блокады здания российского парламента в центре Москвы, отключения в нем всех систем жизнеобеспечения и связи, недопущения выхода представителей Верховного Совета в телевизионный эфир. Именно Егор Тимурович выступил со знаменитым «обращением к москвичам», в котором назвал защитников Дома советов «бандитами» и призвал поддержать Ельцина.

Так «злой демон» Гайдара, ставшего одним из архитекторов развала СССР, в октябре 1993 года еще раз способствовал тому, чтобы Россия 1990-х годов досталась силам разрушения.

Путь к забвению

Дальнейшую судьбу Гайдара можно описать одной-единственной фразой: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

Уже в январе 1994 года он обратился к Ельцину с прошением об отставке. По заявлению самого Гайдара, это было связано с тем, что его ультралиберальные идеи не сочетались с «возможностью влиять на процесс принятия принципиальных экономико-политических решений, которая стала практически нулевой».

Впрочем, из публичной политики Гайдар не ушел: еще в декабре 1993 года он был избран депутатом новой Государственной думы, а с января стал председателем депутатской фракции «Выбор России», объединившей приверженцев ультралиберального курса.

Карьера парламентария у него, впрочем, не задалась. Несмотря на то, что у «Выбора» оказалась формально самая большая фракция (76 депутатов из 450 мест в парламенте), этого явно не хватало для устойчивого большинства в Думе, даже с учетом ситуационных союзников. В итоге практически все ключевые голосования «Выбор» провалил.

Стоит отметить, что в качестве депутата Гайдар последовательно выступал против амнистии участников событий октября 1993 года, заявляя, что «под прикрытием лицемерных призывов к миру и согласию, гражданскому примирению освобождены от уголовной ответственности люди, причастные к организации и совершению убийств, массовых беспорядков, поджогов и погромов, те, кто на протяжении последних лет всячески препятствовал достижению мира и согласия в обществе, стремился к насильственному захвату власти».

Несостоятельной оказалась и законотворческая программа Егора Тимуровича, громко названная «Курс Гайдара». Из предложенных «Выбором» 114 законопроектов были утверждены лишь 25, да и то со значительными поправками. А на следующих выборах в Госдуму в 1995 году возглавленный Гайдаром блок «Демократический выбор России — Объединенные демократы» просто-напросто не смог преодолеть 5% барьер.

Конец карьеры? Вовсе нет, ведь 1990-е еще и не думали заканчиваться — впереди был дефолт! О роли Гайдара в той экономической катастрофе 1998 года известно мало. Но обращают на себя внимание воспоминания еще одного либерального экономиста Андрея Илларионова. По его словам, в начале того года Гайдар лично просил его скрыть от журналистов и, как следствие, от российских граждан свое предположение о предстоящем дефолте России.

При этом за два дня до объявления о дефолте 17 августа 1998 года Гайдар и Чубайс встречались с руководителем европейского департамента МВФ Джоном Одлингом-Сми, обсуждая предстоящие чрезвычайные меры российского правительства. Тогда они, по сути, дали возможность западным международным институтам подготовиться к вводу такого рода мер. То есть, как и в случае с «шоковой терапии», все издержки от дефолта либералы переложили на плечи российских граждан.

Последний приход Гайдара в Государственную думу произошел в 1999 году, когда его партия «Демократический выбор России» вошла в состав избирательного блока «Союз правых сил». С 20 мая 2000 года Гайдар занимал пост сопредседателя СПС, с которого он ушел в отставку на внеочередном съезде в январе 2004 года, после поражения блока на следующих думских выборах.

К счастью для России, в тот свой приход в законодательную власть Гайдару не удалось продвинуть очередной этап своих либеральных реформ: влияния СПС хватило лишь на скромное участие Егора Тимуровича в разработке Налогового и Бюджетного кодексов РФ.

Егор Гайдар умер 16 декабря 2009 года в возрасте 53 лет. Причиной ранней смерти был назван отек легких в результате сердечного приступа. О степени народной «любви» к герою свидетельствует показательный факт: семья покойного не стала раскрывать дату похорон, желая сделать их непубличными и ограничившись лишь официальной церемонией прощания, проведенной в Центральной клинической больнице.

#ПятаяКолонна