Спрос на фантастические спортивные подвиги и мировые рекорды намертво врос в американскую и любую другую культуру. При этом продолжает существовать лицемерное убеждение, будто выдающиеся достижения возможны лишь благодаря упорному труду. Пока в спорте будут цениться сверхвозможности, допинг так и останется его движущей силой.
17.12.2019
Кара Окобок (Cara Ocobock)
У меня, как и многих других, при звуках песни «Hearts on Fire» («Сердца в огне») возникают образы из «Рокки-4», где Рокки должен отомстить за смерть Аполло Крида, сразившись с внешне непобедимым русским Иваном Драго. В классическом эпизоде с тренировками Рокки в деревне, где он бегает в снегах, рубит деревья и карабкается по сибирским горам, его стиль подготовки противопоставляется крайне механизированным тренировкам Драго в навороченной российской лаборатории. В этой лаборатории Драго не только обкалывают стероидами, его также регулярно подсвечивают зловещими красными прожекторами — в качестве напоминания о том, что «красная» угроза служит постоянным источником опасности для американского образа жизни.
Я не одна выросла в культурных установках, в рамках которых Соединенные Штаты боролись за то, что хорошо и правильно [достигать успеха] исключительно тяжким трудом и целеустремленностью, а Россия представлялась агрессором, которому приходилось мухлевать ради победы. Недавнее решение Всемирного антидопингового агентства (ВАДА) о запрете участия России в Олимпиаде 2020 года служит прекрасным примером того, что эти установки до сих пор превалируют и лежат в основе реакционной политики по наказанию выявленных обманщиков.
Стремление к преимуществу над соперником, вероятно, столь же старо, как спорт. Например, древние греки применяли, помимо прочего, грибы и стрихнин, чтобы улучшить результаты во время соревнований. И более двух тысячелетий спустя у нас есть подпольная промышленность, существующая в рамках «гонки [спортивных] вооружений» и направленная на разработку новых веществ, бросающих вызов физиологическим пределам [человека], трудно выявляемых и сулящих спортсменам шанс на вечную славу.
Но когда ценой тому может стать исключение из того вида спорта, в котором вы хотите преуспеть, зачем идти на такой риск?
В дилемме Голдмана описывается исследование, проведенное среди лучших спортсменов, которым задавалось два вопроса:
Стали бы вы принимать средство, улучшающее результаты, если бы благодаря ему вы получили олимпийскую медаль и вас при этом бы не поймали на допинге?
Стали бы вы принимать средство, улучшающее результаты, если бы благодаря ему вы получили олимпийскую медаль, вас бы при этом не поймали на допинге, но вы бы умерли спустя пять лет после приема этого средства?
98% спортсменов дали положительный ответ на первый вопрос и свыше половины ответили «да» на второй. В более современных исследованиях, однако, было выявлено более низкое процентное соотношение.
Так что же создает столь сильное напряжение, что спортсмены буквально готовы будут рискнуть своей жизнью ради золотой медали?
Помимо неотъемлемого желания и духа соперничества, существуют еще и экономические и общественные факторы, подталкивающие спортсмена стать лучшим из лучших. Демонстрация мировых рекордов открывает путь к спонсорским контрактам с известными корпорациями и возможность стать гордостью нации. Наряду с этим появляется и постоянно растущая толпа поклонников, следящих за каждым твоим движением в надежде, что снаряд все же попадет второй раз в ту же воронку, и это создает противоестественное давление, подталкивающее спортсменов к поиску противоестественной помощи.
Россия теперь стала членом эксклюзивного клуба, печально известного из-за употребления допинга, и этот клуб может похвастаться присутствием таких организаций, как Главная лига бейсбола и Тур-де-Франс. И можно с легкостью заявить, что Россия окажется под еще более пристальным вниманием на предмет подобных нарушений, учитывая ожидания, озвучиваемые популярными СМИ, как и говорилось ранее.
Однако этих нарушителей объединяет не только употребление допинга. Их всех застукали. Если эти случаи и дилемма Голдмана в какой-либо мере показательны, то допинг широко распространен в каждом виде спорта и в любых странах. Если бы не разоблачители, сообщившие об этих нарушениях широкой общественности, практика употребления допинга, скорее всего, так и продолжалась бы повсеместно по умолчанию.
Так являются ли жесткие санкции, наподобие тех, что недавно были введены ВАДА, эффективным сдерживающим средством от применения средств для улучшения результатов? Я очень в этом сомневаюсь. Одних олимпийских медалей мало. Спрос на фантастические физические подвиги и установление новых мировых рекордов намертво врос в американскую и любую другую культуру. Тем не менее продолжает существовать лицемерное убеждение, будто такие подвиги должны совершаться лишь благодаря упорному труду. Мы хотим видеть суперскорость и суперсилу. Мы хотим верить в настоящих героев, не желая при этом признавать, что именно является источником их суперсилы.
Современный спорт находится на перепутье. Должны ли мы сохранить статус-кво, зная, что употребление допинга широко распространено, но при этом кара постигает лишь горстку нарушителей? Или международные агентства должны поставить перед собой цель по полному искоренению допинга?
Если бы практика употребления допинга действительно была уничтожена и у спортсменов было бы меньше шансов выйти за так называемые жесткие рамки физических возможностей, смотрели бы мы такой спорт, невзирая на это? Стали бы мы за него болеть?
Пока в культуре, сформировавшейся вокруг спорта и спортсменов, не произойдет перемен, пока в ней не начнет цениться настоящее соперничество и дух товарищества, а не сверхфизиологические достижения, допинг так и останется движущей силой Олимпийских игр и не только.
Кара Окобок — доцент антропологии в Университете Нотр-Дам. В своих исследованиях она изучает, как люди физиологически и поведенчески акклиматизируются и адаптируются к крайним условиям окружающей среды и физической активности.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Оценили 4 человека
4 кармы