20 февраля исполняется год, как с нами нет Виталия Чуркина, выдающегося дипломата, представителя Российской Федерации в ООН. Надо же, как бывает, ведь большинство из нас знали его исключительно по телевизионной картинке, не более того. Обычно он взвешенно, но строго, излагал позицию России по тому или иному вопросу. Минута-другая в сводке новостей — это ведь была малюсенькая часть большой и отнюдь не самой простой в мире работы. Однако этого хватало, чтобы проникнуться уважением к человеку, как-то прочувствовать, что свою миссию на передовой он выполняет честно.
Когда Виталий Иванович внезапно умер, многие ощутили, тут и по себе сужу, личную утрату. Явно мы потеряли очень ценного бойца на внешнеполитическом фронте. И ведь до чего же рано, до обидного просто, рано он ушел. 21 февраля Чуркину исполнилось бы всего-то 66 лет. Разве это возраст для политика, дипломата? Самый расцвет сил… Увы, вот уже год стране приходится справляться с ситуацией без такого мудрого и преданного делу человека.
Накануне дат, связанных с биографией Виталия Чуркина, мы пообщались с его однокурсником по Московскому государственному институту международных отношений (МНИМО) при МИД СССР. Это потомственный антифашист, профессиональный дипломат Шандор Чикош. Сейчас он уже на пенсии, но продолжает активную общественную деятельность, модерирует в социальных сетях две группы, одна из которых осуществляет поддержку Донбасса и Одессы, а вторая — России.
— Товарищ Шандор, в эти дни мы вспоминаем вашего однокурсника Виталия Чуркина. Правильно понимаю, вы учились с ним в одной группе? Что это была за группа?
— Все верно, мы с Виталием были в академической группе, которая специализировалась на восточных языках. Интернациональный был состав, и советские студенты, и мы, иностранцы. Разумеется, учили английский язык, это само собой, но и, минимум, один восточный.
— Вы с Чуркиным учили один язык?
— Нет. Кстати, выбирать не приходилось. Нас распределяли по специальностям. Поэтому я учил китайский, кстати, в совершенстве так его и не постиг — нереально это. А Виталий — монгольский.
— Монгольский?
— Вот именно. Вы справедливо удивились. И мы тогда тоже недоумевали. Какой еще монгольский? Совершенно же очевидно было, что с такими способностями, с талантом и характером, как у Виталия, он должен был работать явно не в Монголии. Так и вышло, впечатляющая дипломатическая карьера Чуркина всем прекрасно известна. А в Монголию потом отправился я.
— Вы близко дружили с Чуркиным?
— Не могу, к сожалению, так сказать. Скорее, были добрыми товарищами. А еще Виталий был старостой нашей группы.
— Вот как? Ответственная обязанность.
— И, между прочим, не такая и простая. Представьте, большой коллектив, где собраны люди из разных стран, с разным менталитетом. К тому же, это студенты, со всеми плюсами и минусами.
— В смысле, могли пару сачкануть?
— Не без того, разумеется, это же молодость. Случалось, Виталию приходилось включать свою строгость. Не все лекции и не все лекторы, как вы, конечно, догадываетесь, были нам одинаково интересны. Но Виталий мог сказать, мол, ребята, чтобы на такой-то паре были обязательно. И тогда наступал момент удивиться не самому популярному преподавателю, у которого вдруг в аудитории возникал аншлаг.
— Судя по всему, авторитет Чуркина был непререкаем?
— Да, его очень уважали. Все видели, что это лидер, человек незаурядных качеств характера. Ему прочили большое будущее, и не без оснований. Считаю, что своего предела на дипломатическом поприще Виталий не достиг.
— Как же? Все-таки он трудился на таком ответственном, особом, можно сказать, посту – представитель РФ в ООН. Это величина! Не говоря о его работе в МИД, в посольствах в разных странах…
— Это верно. Но у Виталия было все для того, чтобы стать вторым «Мистером Нет».
— Как Громыко?
— Да, как Андрей Андреевич. Чуркин обладал уникальными знаниями, пониманием ситуации, характером, который нельзя согнуть, неподдельным патриотизмом. Действительно, это личность масштаба Громыко. Врагам было очень непросто справиться с Виталием. Знаете, я пытаюсь анализировать ситуацию и все чаще терзаюсь сомнениями, а естественной ли была смерть Чуркина? Он мог оказаться очень важной фигурой в решении украинских проблем. И не только их, разумеется.
— Товарищ Шандор, а вы ведь на Украине работали?
— Три года, с 1986 по 1989 год, в Генеральном консульстве ВНР в Киеве. Ездил по стране, дважды был в Донбассе. Потрясающие эмоции были после посещения Краснодона, подвигом «Молодой гвардии» я всегда восхищался… Это ведь еще был Советский Союз, но брожения уже были заметны. Скажем, в Киеве я впервые услышал, что, оказывается, Древний Рим основали украинцы, а вся европейская цивилизация зародилась в Карпатах.
— О! Это только начало было.
— Тогда выглядело странновато, но забавно по-своему, а вот то, во что это потом переросло — ужасно. Хотя, конечно, можно было нечто подобное прогнозировать. Во время работы на Украине мне выпала сомнительная радость общаться с Леонидом Кравчуком. Я был просто потрясен его глупостью и бездарностью. И этот человек стал президентом станы…
— Вы после Украины где работали?
— Были длительные командировки в Казахстан и Молдавию. И везде приходилось сталкиваться со схематичным и догматическим мышлением западных дипломатов. В Молдавии бесцеремонный диктат и засилье Запада были просто вопиющими. Собственно, как и на Украине — один к одному. Правда, там не додумались до свержения законно избранного президента и погружения страны в войну, до финансирования геноцида части населения.
Автор: Руслан Мармазов
Оценили 10 человек
9 кармы