Сегодня, когда прямо на глазах происходит быстрая деградация так называемой Западной цивилизации, самое время задаться вопросом – а в чем причина? Ведь, выглядит все это несколько странно. Пройдя сложный тернистый путь, добившись невероятных успехов, можно сказать – тотальной мировой гегемонии, эта мощнейшая глобальная система вдруг начинает стремительно дряхлеть и разрушаться, погружаясь в предсмертную агонию. Неужели был прав Л.Н. Гумилев, когда, размышляя об историческом развитии, представлял его в виде циклов этногенеза, так напоминающих короткий человеческий век – рождение, рост, старость и смерть?
Да, бесспорно, этот подход очень привлекателен своей простотой. Более того, он выглядит вполне научно, так как, на первый взгляд, даже вписывается в рамки общепризнанной гипотезы спиральной траектории глобального развития. Казалось бы, все логично. Проекция спирали, по сути, представляет собой обычную синусоиду. Но подвох заключается в специфике ее расположения относительно оси времени, а оно таково, что в этом направлении всегда имеет место поступательная составляющая движения вперед. Степень свободы в направлении назад попросту отсутствует.
Это ограничение называется необратимостью, которая применительно к цивилизационным процессам, даже не смотря на спонтанный характер возникновения новых народов и культур, всегда непреклонно соблюдается и является базовой закономерностью глобального развития, вытекающей из закона необратимости эволюции. Безусловно, тем самым накладываются определенные ограничение на будущие перспективы тех или иных плодов цивилизации. Сохраняется и подлежит дальнейшему улучшению только все лучшее, то есть – самое прогрессивное. Жизнеспособность удачных инновационных проявлений обеспечена одновременно высокими показателями эффективности и адаптивности как следствие роста внутренней организованности.
В конце концов, цивилизационное движение сводится к своего рода глобальному отбору на уровне гигантских общественных структур, когда более высокоразвитые образования постепенно отвоевывают себе жизненное пространство, что неизбежно сопровождается постоянным противостоянием со всеми вытекающими атрибутами всесторонней конкуренции, нацеленной на получение существенных преимуществ в постоянно усиливающейся борьбе за ограниченные жизненные ресурсы.
Наиболее прогрессивные системы, опираясь на достижения предшествующих цивилизаций, изо всех сил пытаются использовать свое потенциальное превосходство для получения неоспоримых аргументов, чтобы как можно быстрее кардинально разобраться со своими «пищевыми» конкурентами и насладится скоротечными мгновениями пьянящего ощущения мировой гегемонии, а в итоге – самим стать жертвой нового лидера. В этой связи, очень поучительна история инков, практиковавших тотальный геноцид соседних племен и вскоре оказавшихся в шкуре своих прежних жертв с появлением на континенте беспощадных алчных конкистадоров.
Можно предположить, что так происходило всегда. В свое время австралопитеки и питекантропы сменились неандертальцами, которые представляли собою уже достаточно высокоорганизованное сообщество. Но ничто не вечно под луной – появились еще более продвинутые неоантропы – кроманьонцы, вытеснившие последних с мировой арены, правда, частично с ними перемешавшись – вероятно, для улучшения видовых качеств и лучшей адаптивности к северному климату. Затем наступил и их черед уступить жизненное пространство современному человеку, который, исходя из данной логики – тоже не финальный аккорд.
Эта сменяемость отражает естественную закономерность процесса глобального развития, вытекающую из закона необратимости эволюции, который в геополитических масштабах можно интерпретировать как запрет на снижение уровня развития цивилизации.
Другими словами, что бы ни происходило на планете – войны, катастрофы, гибель целых континентов или рождение новых народов, уже существующие фундаментальные достижения цивилизации (принципы социального устройства, базовые технологии, ключевые знания) в принципе не могут быть утрачены. Закон необратимости эволюции подобно обратному клапану не пропускает противоположно направленные тенденции, а лишь повышает планку научно-технического прогресса. Это – своего рода система глобальной стандартизации, которая передает накопленный исторический багаж в пользование наиболее перспективному глобальному игроку для дальнейшего развития и прироста, чтобы затем забрать дивиденды и снова передать эстафету очередному марафонцу.
Если вернуться к циклической теории цивилизации, то она полностью противоречит упомянутым выше фундаментальным закономерностям (необратимости эволюции). Достаточно беглого взгляда по мотивам традиционной истории, допускающей внезапное возникновение великолепной античной культуры, затем бесследное ее исчезновение под ударами диких варваров, которым, в свою очередь, пришлось начинать собственный путь с нуля, чтобы в итоге через тысячу лет (в эпоху Возрождения) добиться точно таких же результатов, что и их предшественники, тем самым как бы замыкая очередной цикл. Сторонники альтернативных теорий пошли еще дальше, утверждая, что аналогичные высокоразвитые цивилизации неоднократно возникали и бесследно исчезали еще задолго до строительства Египетских Пирамид.
Все-таки нужно как-то определяться. Если признать состоятельность закона необратимости эволюции Л. Долло, то придется отказаться от расхожей циклической теории развития (со всеми вытекающими последствиями). Один из первых предметно подошел к этой проблеме известный искусствовед А.М. Жабинский, который обратил внимание на то, что уровень техники изобразительного искусства развивается как-то слишком «волнообразно», то внезапно взлетая, то падая вертикально вниз, а то вдруг восставая из пепла в давным-давно забытом виде.
Он сделал подборку наиболее известных артефактов, расположил их в порядке возрастания уровня технического исполнения и проставил датировки. В результате появилась известная Синусоида Жабинского, которая выпукло иллюстрирует противоречивость традиционной трактовки траектории прогрессивного развития, допускающей дискретную разнонаправленную динамику.
Несомненно, выявленные противоречия в совокупности представляют серьезный вызов для новых поколений историков, которых стоит пока оставить наедине с этой проблемой, так как в настоящем контексте интересен сам методологический подход, позволяющий наглядно демонстрировать явные, но не очевидные тенденции. Почему бы не разработать аналогичный инструментарий, применимый в разрезе движения антропологической эволюции? Ведь, не смотря на значительную временную отдаленность, этот пласт знаний гораздо проще анализировать, так как горизонт настолько велик, что флуктуации нивелируются.
Если по тому же принципу вертикальную шкалу использовать для оценки степени развития различных антропологических типов (по уровню технологических достижений), а по горизонтали откладывать ключевые этапы, то получиться обычная экспоненциальная кривая, построенная из восходящих участков доминирования на планете тех или иных человекообразных существ, приходящихся на периоды их расцвета. Моменты перелома и затухания одних видов соответствуют началу подъема других – более прогрессивных.
Основным критерием изменчивости на всем протяжении антропогенеза являются, конечно, не столько морфогенетические аспекты анатомического характера, а совершенствование самого главного инструментария человека – его ума, который локализован в лобной области головного мозга и скрыт от посторонних взоров внутри мощной черепной коробки. Но не могли же столь важные сущностные сдвиги вообще не оставить никаких внешних отпечатков в облике человека?
Да, в самом деле, замечено, что на протяжении всего продолжительного периода антропологической эволюции изменчивость приобрела выраженную направленность в виде тенденции к округлению черепа и, соответственно, увеличению головного указателя (отношению длины к ширине черепа), вызванная увеличением лобной области за счет затылочной.
Если на той же координатной плоскости еще добавить вертикальную шкалу значений головного указателя и проставить их для каждого антропологического типа, то рядом с экспонентой цивилизационного развития появится восходящая кривая роста головного указателя похожего характера
Выявленная взаимосвязь устанавливает прямо пропорциональное соотношение уровня прогрессивности антропологической популяции и среднестатистических значений головного указателя ее представителей. Причем, эта корреляция вряд ли является случайным совпадением, так как имеет под собой вполне объективные основания – рост доли лобной области в общем объеме головного мозга человека за счет сокращения затылочного отдела, отвечающего за работу зрительной системы, к которой более не предъявляются прежние жесткие требования ввиду изменившегося образа жизни людей.
Важно, что обоснование данной закономерности позволяет перейти от качественных оценок и отвлеченных рассуждений к количественным методам моделирования в теории глобальных структур. Принимая за основу закон необратимости эволюции, запрещающий доминирование исторических процессов противоположных глобальному мейнстриму, а также имея статистические распределения значений краниологических параметров, можно грубо оценивать наиболее вероятные геополитические сдвиги и перемещения.
Выявленная тенденция (мейнстрим) уже давно известна науке под названием брахицефализации, то есть – переход от долихоцефалии (длинноголовости) к брахицефалии (короткоголовости). Более того, она наблюдается в обозримом историческом горизонте. Результаты множества археологических раскопок показали, что территории современной Центральной и Восточной Европы еще в XI веке населялись выраженными долихоцефалами, но уже в захоронениях в XVI века преобладают брахицефалы.
Важно признать, что процесс брахицефализации не завершен. Он продолжается, не останавливаясь ни на секунду, и по сей день, когда популяции долихоцефалов оказались вытесненными с основных обитаемых просторов суши, компактно сохранившись лишь периферийно. Например, в Европе их концентрация высока лишь на западных окраинах (Скандинавия, Северная Германия, Британия, Средиземноморье).
Наблюдаемый исторический процесс, по сути, очень напоминает совпадающее по географической локализации древнее противостояние коренных европейцев своего времени – неандертальцев и пришлых на тот момент кроманьонцев, которое продолжалось на протяжении десятков тысяч лет, когда последний туземный оплот – Пиренейский полуостров пал под давлением более продвинутых пришельцев.
Характерно, что прирост головного указателя кроманьонца (0,78) по сравнению с аналогичным краниологическим параметром неандертальца (0,73) составляет всего 7%. И этого оказалось достаточно для получения тотального превосходства. В этой связи, обращает внимание тот факт, что по тому же параметру современные западные европейцы близки к своим прямым предкам кроманьонцам (то есть – тоже 0,78), тем самым существенно (на 5%) отличаясь от восточных соседей (0,82).
Математика в данном случае не в пользу Запада, которому по примеру неандертальцев предстоит постепенно уступать жизненное пространство более прогрессивному конкуренту. И пусть не смущает навязанная всему миру модель европоцентризма (западного цивилизационного превосходства), которая по факту является историческим реликтом. Напоследок дорабатывая свой ресурс и выжимая максимум возможностей, она оказалась более не интересна истории. Реально уже запущен процесс самоликвидации, который быстро набирает обороты, принимая все более наглядно деструктивные формы. Заманчивая картинка пресловутого западного благоденствия рушится на глазах. К сожалению это – не злой рок, а действие закона необратимости, вытекающего их фундаментальных свойств асимметрии материи.
Секрет продолжительного исторического превосходства Западной цивилизации и причины грядущего упадка на фоне появления новых центров мировой гегемонии с их многообещающими системными возможностями, двигающими развитие принципиально новых социально-экономических отношений, будут предложены вниманию уважаемого читателя в следующем выпуске...
Оценили 0 человек
0 кармы