Н.Ф.Узелки и якорь

Она вдруг подошла и сказала:

-- Развяжи.

Сказала так запросто, будто они знакомы мильён лет. Пока изумлённый Тихон попытался вспомнить, кто эта Афродита и как ему правильно поступить в столь щекотливой пляжной ситуации, она сказала:

-- Я Лика.

Тихон вообще-то тихоней не был, но перед точёными формами этой бойкой шатенки в бикини у него конкретно онемел язык. Сам Тихон после студёного Новосибирска лишь неделю провёл на релокации в Туйхоа. Впрочем, его кожа не приобрела бы такого божественно-бронзового великолепия даже за полгода.

Лика повернулась спиной и приподняла волосы над тесёмками лифа -- вот он, коварный узел.

Пальцы предательски дрожали, тем не менее, с мокрым узлом Тихон справился, а вот развязать собственный язык так и не удалось. Глупо. Деликатно придерживая шнурочки купальника, Тихон замер, как гранитный истукан.

-- Готово? -- спросила Лика, на что Тихон смог выдавить из себя лишь совиное "угу".

Лика спокойно сняла лиф и исчезла так же внезапно, как перед тем появилась.

"Эх, не обернулась...",-- с досадой подумал Тихон; в мыслях-то он был куда как смелее.

На другой день он облюбовал себе место на прибрежной террасе с Wi-Fi зоной, в стороне от пляжа, намереваясь закончить кое-какую работу. Но Лика и там его нашла. И снова по-свойски сказала: "Развяжи". Тихон развязал. Лика сняла лиф, повернулась и без всякого кокетства сказала: "Спасибо". Язык Тихона тут же опять примёрз. Глупо до невозможности. "Одно слово, кретин", -- обругал себя Тихон.

На третий день Лика подошла, повернулась спиной и, не говоря ни слова, просто приподняла обеими руками волосы.

-- Развязать? -- отряхивая с ладоней налипшие песчинки, услужливо уточнил он, боясь ошибиться.

-- Угу, -- сказала она, привставая на цыпочки.

-- А что будет, если не развяжу? -- осмелел Тихон, всю ночь набиравшийся гусарской отваги. Получилось развязно и пошловато, он и сам это сразу же понял. Лика повернулась, их взгляды встретились, она удивилась:

-- Почему не развяжешь?

-- Ну... то есть... я хотел сказать... -- мысленно костеря себя за унылое тупоречие, Тихон попытался исправить неудачную шутку, -- я подумал... вдруг не получится развязать?

-- Почему не получится? -- по-детски наивно спросила она без тени наигранности.

-- У тебя узел... затянут туже и туже...

-- Чем у тебя?

-- Чем в предыдущий раз...

-- Правда? И что это значит?

-- ...это как бы ещё не точная закономерность, но я заметил... и это значит, что... когда-нибудь...

-- Не развяжется? -- длинные ресницы Лики затрепетали бабочками.

-- Ну... да... похоже на то...-- Тихон отчаянно тупил под взглядом Ликиных карих глаз, таких искристых, таких бездонных, таких близких.

-- И когда это случится?

-- Трудно сказать, -- Тихон расплылся в глупой беспомощной улыбке.

-- Почему трудно?

-- Ну... как бы... недостаточно экспериментальных данных, -- он напропалую импровизировал, лишь бы не дать ей уйти.

-- Ясно. -- Лика порывисто повернулась, её восхитительные каштановые волосы прошлись шёлковой волной по его лицу. -- Давай, развязывай.

Узел не сразу, но поддался; он и впрямь был туже прежнего.

-- Теперь достаточно?

-- Чего? -- смутился Тихон, погружённый в собственные нескромные мысли.

-- Данных.

-- Каких?

-- Для прогноза.

-- Какого прогноза? -- Тихон совсем утратил нить разговора.

-- Сам сказал, что узел когда-нибудь не развяжется, -- без тени иронии напомнила она, стоя перед ним стройной бронзовой статуэткой с мокрым лифом в руке.

-- Ты только не волнуйся, -- ласково успокоил её Тихон, пронзённый страшной догадкой: "Душевнобольная!" Как ни странно, это сорвало, наконец, оковы с его академического красноречия. -- Учитывая минеральный состав и водородный показатель здешней морской воды, а также коэффициент износоустойчивости баолокского шёлка, из которого сделан купальник...

-- Больше миллиона или меньше? -- нетерпеливо перебила поток его зауми Лика.

Сбитый с панталыку Тихон нервно вздрогнул:

-- Какого миллиона?

-- Лет.

-- Ах, лет... Врать не стану, -- Тихон напустил на себя ледяную важность, лихорадочно ища, как бы теперь изловчиться и улизнуть от этой малахольной, -- ну... если плюс-минус тысячелетие... короче, за миллион лет ручаюсь... -- не моргнув глазом, соврал Тихон, осторожно подтягивая к себе край пляжного полотенца.

-- Земных? -- уточнила "пляжная сумасшедшая".

-- А каких же ещё?

-- Понятно. -- Лика плюхнулась на его большое полосатое полотенце, сунув ему в руку свой стремительно сохнущий во вьетнамском пекле лиф. -- А теперь завяжи.

-- Зачем? -- бестактно ляпнул Тихон; глупейший вопрос, конечно же.

-- Я передумала возвращаться. Завяжи.

Следующие две минуты, приняв позу лотоса, она загадочно загибала и разгибала свои изящные длинные пальцы. И ноги принимали в этом далеко не последнее участие. Периодически Лика забавно склонялась набок, чтобы сделать мудрёные пометки на песке, после чего вновь превращалась в сидячую бронзовую богиню с пляшущими пальцами. В конце странного ритуала Лика издала звук, принятый Тихоном за вздох облегчения:

-- Ф-фух!

-- Я здесь, моя повелительница, -- раздалось откуда-то сверху. Тихон машинально выглянул из-под пляжного зонтика и смертельно похолодел под свирепым взглядом джинна.

-- Ффух, передай отцу, матери и сёстрам, что я задержусь тут. Мне здесь очень нравится.

-- Уже передал, моя повелительница. Владыка Пурсиплюма огорчён решением своей дочери Ли-Икки. Он очень скучает и хочет знать, успеет ли она к началу новой эры.

-- Я всё рассчитала, я успею. Я тут ненадолго, обещаю! Сезон цветения улёмок я ни за что не пропущу, это уж точно.

В баре отеля "Тунг", с природной невозмутимостью игнорируя страстные мужские взгляды со всех сторон, Лика заказала себе безалкогольный коктейль с лаймом, залпом осушила бокал, по-детски облизнула губы и с новым энтузиазмом принялась в сто тысяч пятисотый раз объяснять Тихону суть его и её квантовой связанности в Мультивселенной.

-- Чему тебя только учили в твоём Академгородке? -- то и дело подтрунивала она. -- Это же так просто. Ты -- мой якорь здесь, я -- твой якорь там. Так кому же ещё я могла доверить струны телепортации, глупый?

Где-то на границе разума Тихон осознавал, что человечеству в его лице открываются бесценные знания, и в другое время в другом месте он жадно ухватился бы за них. Но сейчас... Шелковистое тепло её руки напрочь опустошило в нём все мысли, кроме одной. Оторваться от неё, как и оторвать взгляд от её головокружительной талии, было выше его земных аспирантских сил.

-- Ладно, -- сдалась Лика, по-свойски взъерошив ему шевелюру, -- похоже, ты перегрелся на солнце, мой якорь. Ещё успею объяснить.

-- А что потом?

-- Когда "потом"?

-- Когда узелок не развяжется?

-- Очень просто: я заберу тебя на Пурсиплюм. Там как раз зацветут улёмки. -- Она мечтательно зажмурилась. -- Целая планета цветущих улёмок, представляешь? А пока поживём здесь. Недолго.

-- Почему недолго?

-- Ну, ты ведь сам сказал: всего миллион лет, и узелок телепортации перестанет работать.

  Руалев

источник