Поэт задремал в креслах под плач метели. Старая няня вязала чулок, а муза рылась в бумагах на столе.
— Terrible! Варварский язык… Cauchemar! Рисунки похабные… а это что?! — она свирепо взглянула на старушку. — Материться-то его зачем научила?
— А чаво? — сонно отозвалась та.
Буря за окном завыла по-звериному. Муза скривила рожицу:
— “Чаво”, “надысь”… как тут работать? — она бросила рукопись и стала загибать пальцы. — Картёжник, брётер, волокита, водку кружками пьёт — и всё ты! Нашли кому талант доверить! За семью печатями спрятала, загубила!
— Ну, будет, — старушка поднялась кряхтя. — Самовар пора ставить и вапче… кончилось твоё время.
— Терпение моё кончилось! Поживите-ка сами! Au revoir!
Муза растворилась в воздухе, оставив по себе тонкий шлейф духов.
— Французишка убогая… — няня склонилась к поэту, ласково провела ладошкой по кудрям. — Просыпайся, Сашенька. Кто за тебя сказку дописывать будет?
Оценили 20 человек
34 кармы