Интервью Стрелкова

03.08.15. Интервью с Игорем Стрелковым от "Колокола России".

"Выбор России лежит между войной и капитуляцией." Игорь Стрелков после своей затянувшейся информационной паузы любезно согласился дать обширное интервью «Колоколу России». Беседа получилась довольно откровенной. Как командующий войсками Новороссии, как полковник спецслужбы, как историк, как начинающий политик Игорь Иванович представил свое видение решения проблемы Приднестровья, Новороссии и Украины, свое отношение к кремлевским сидельцам и лично к Путину, его роли в истории России. А также Стрелков приоткрыл завесу своего политического будущего.

«Колокол России»: Игорь Иванович, прежде всего, мы хотели бы узнать вашу позицию по поводу Приднестровья. Сейчас это самая актуальная тема. Возможно ли втягивание России в конфликт с Молдавией и Украиной? Возможен ли там, например, осетинский сценарий?

Игорь Стрелков: Вы следили за тем, что я говорил по этому поводу: это еще один шаг, чтобы спровоцировать Россию на непосредственное участие в военных действиях, но спровоцировать именно так, чтобы наша страна играла по тому сценарию, который предложит противник. У меня нет сомнения в том, что противнику рано или поздно удастся втянуть нас в войну и попытаться заставить капитулировать на внешнеполитическом фронте.

Но в то, что наш президент капитулирует — я не верю. Вопрос только в том, где этот конфликт может произойти? Приднестровье для него — идеальный плацдарм. Эта местность со всех сторон окружена, будем прямо говорить, враждебными России государствами — Украиной и Молдовой. То, что эти страны оказались к нам враждебны, кстати, — «выдающаяся» заслуга нашей дипломатии и внешней политики. К их «достижениям» относится и то, что абсолютно пророссийское Приднестровье, где, по разным подсчетам, постоянно проживают 150—200 тысяч российских граждан, оказалось в полной блокаде.

Сухопутной связи с Приднестровьем нет, а обе страны, которые граничат с этим последним осколком СССР, заинтересованы в том, чтобы российского контингента там не было, да и самого Приднестровья не существовало. Соответственно, России, если она пожелает защитить своего союзника, придется действовать ассиметрично. Нам либо придется втягиваться в авиационную войну, которая крайне невыгодна, так как противник будет иметь все преимущества использования наземных средств ПВО, либо пытаться пробить наземный коридор к Приднестровью. Последнее немедленно будет обозначено как агрессия России против независимых Украины и Молдовы.

Все, что происходит в Приднестровье, — это последствия нерешительности, и, я бы сказал, вредительства со стороны отдельных лиц в российском руководстве, которые занимались украинской проблемой год назад. Тогда этот коридор можно было проложить одним полком или бригадой и сделать то, что было сделано в Крыму, хотя только на территории от Харькова до Одессы. Но спустя год сейчас мы находимся в тупике. Украина определенно готовится к войне — явно собирается атаковать Приднестровье. Выстраивается противовоздушная оборона, подтягиваются войска.

КР: А как это со стороны Украины будет оформлено юридически, ведь Приднестровье официально часть Молдовы?

И. С.: Разумеется, это будет сделано по соглашению с Молдовой. Всегда, когда требуется понять действия противника, спрашиваю себя, как бы действовал я. Я действовал бы следующим образом: организовал бы несколько провокаций на границе Приднестровья с Украиной, а потом под этим предлогом Молдова потребовала бы от России вывести своих миротворцев — предъявила бы ультиматум.

КР: А если Россия не выводит войска? Что тогда?

И. С.: Очередной ультиматум — вплоть до обращения к Румынии за военной помощью и т.д. Все зависит от их понимания того, насколько далеко готова зайти Россия. Если они почувствуют, что Россия не готова защитить Приднестровье вооруженным путем, они его тут же задавят.

КР: И на сегодняшний момент они считают, что Россия не готова?

И. С.: Они стараются продвигаться маленькими шажками.

Как они действовали под Славянском? Сначала обстреляли из строкового оружия. Проглотила Россия? Ага! Давайте тогда обстреляем пригород из минометов! Опять Россия промолчала. Давайте попробуем артиллерией. Снова Россия молчит. Давайте попробуем применить химическое оружие. И применили — фосфорные боеприпасы!

А потом уже без стеснения стали стрелять по городу из тяжелого вооружения. Они понимали, что Москва не готова дать настоящий отпор, поэтому наглели. В Приднестровье прослеживается тот же подход. Я уже приводил в каком-то выступлении пример про лягушку, которую варят на медленном огне: она до последнего не понимает, что ее варят, адаптируется на каждом этапе, а потом раз, и сварилась!

Работой по созданию этих провокаций сейчас занимается Саакашвили — человек, которому плевать и на Украину, и на Одессу, и на Россию.

КР: Вы полагаете, что его назначение произошло именно «под Приднестровье»?

И. С.: Я считаю, что это не случайно! Почему-то его назначили не на Днепропетровск, а на Одессу. Как известно, именно Одесская область граничит с Приднестровьем.

КР: Какова цель этих действий? Отобрать у России Приднестровье? Отомстить?..

И. С.: Да нет у них никакой цели в Приднестровье! Это ведь всего лишь маленький пункт в большом геополитическом раскладе. Главная цель — заставить Путина капитулировать. Чтобы он полностью растерял свой авторитет.

Они его, как в старой сказке, подвели к камню на распутье двух дорог: одна дорога — война; другая — капитуляция. Причем дорога на капитуляцию тоже раздваивается! — снова на войну и капитуляцию.

Это целая система! Если бы Россия пошла на прямой конфликт с Украиной год назад, то и страна и лично президент получили бы огромное количество минусов в экономике и политике; но были бы и огромные плюсы — от Харькова до Одессы!

Россия смогла бы вернуть себе миллионы русских людей, вернуть огромные экономически развитые территории… А сейчас, год с лишним, этих плюсов уже нет. Сейчас количество минусов уже превышает плюсы. И чем дальше мы пытаемся договариваться с теми, кто принципиально не собирается договариваться, тем меньше шансов на то, что мы вообще что-то сможем через какое-то время.

Противник постоянно усиливается, он видит нашу нерешительность. В капиталистическом мире — в мире настоящих хищников — все просто: если ты не даешь отпора, против тебя выступают все — от полярного медведя до последнего таракана, — все собираются урвать свой кусок добычи. Вот уже и Молдова почувствовала, что Россия это отнюдь не медведь, и собирается от нее откусить. Наглость Польши, наглость Прибалтики будет только возрастать — по мере того, как мы будем пятиться назад и пытаться договориться.

Сейчас, даже если мы попытаемся гарантировать неприкосновенность Приднестровья дипломатическим путем, скажем, заявив, что мы будем за него воевать, то снова загоним себя в капкан. Помните, был такой «замечательный» «план Козака», когда мы признали целостность Молдовы? Точно так же сейчас мы признаем целостность Украины на Донбассе. Чудесно! Юридических оснований для вмешательства у нас, кроме старого договора с Молдовой, нет. И если завтра Молдова решением парламента денонсирует это договор — крыть нам нечем, юридически мы должны будем вывести оттуда войска.

КР: Но Приднестровье считает себя независимой республикой…

И. С.: Считает, но ее никто не признал. Приднестровье давно независимая республика (с 1992 года) и, в отличие от ДНР и ЛНР, никогда не вела переговоров с Кишиневом о том, чтобы войти в состав Молдовы на каких-то там правах. Однако Россия продолжала считать Приднестровье частью Молдовы.

КР: Но, если договор денонсируется молдавским парламентом, Россия в ответ может признать Приднестровье — признали же мы Южную Осетию. Такое вообще возможно? И как это повлияет на ситуацию?

И. С.: Признать можем. Но, если договор разрывается, мы признаем Приднестровье независимым государством, то дальше нам придется воевать!

КР: Да, как в Южной Осетии…

И. С.: Только разница в том, что в Приднестровье у нас нет подобия Рокского тоннеля, который бы соединял Россию с этой территорией. У нас есть только воздушный коридор, который нам не дают. Поэтому, как я уже говорил, выхода у России два: либо воевать, либо капитулировать.

КР: А может ли в таком случае быть дана санкция наступать для Армии Новороссии?

И. С.: Армия Новороссии имеет втрое меньшую численность, чем ее противник. И вы считаете, что это наступление имеет шансы на победу?

КР: Поступают сообщения, что там сформированы два боеспособных корпуса.

И. С.: Если я сейчас возьму бумагу и напишу, что распоряжаюсь сформировать два боеспособных корпуса, от этого у меня два корпуса не появятся. Да, осенью Армия Новороссии была более боеспособной чем ВСУ, а сейчас все не так. Дождались, допримирялись — «Минск-1», «Минск-2»… Украина времени не теряла. Кроме того, ресурсы Украины, даже людские, во много раз превышают ресурсы Донбасса — у противника просто тупо больше людей. Даже если каждому жителю Донецка и Луганска выдать по танку, население не превратиться в танковые корпуса. Для военного это совершенно ясно.

КР: А будет ли «Минск-3» уже по Приднестровью после провокаций на этой территории? Чтобы вернее сварить жабу на медленном огне — снова загипнотизировать Россию.

И. С.: Украина одержима войной. Как наркоман, подсевший на тяжелый наркотик, она не может не воевать.

Там все идет по кругу: готовимся, лезем на Россию, получаем втык, снова готовимся, снова лезем. Украина уже не может существовать в условиях мира, потому что все ее ресурсы направленны на войну. Победа в этой войне является маленьким шансом Украины на выживание.

Они не могут заморозить ситуацию. Они созданы, чтобы воевать, потому что замораживание этой ситуации автоматически ведет к падению киевской хунты. По одной простой причине: как только не будет этого допинга — внешнего врага в виде России, сразу начнутся неудобные вопросы: почему у нас все так плохо, после «революции достоинства»? Только победа, причем полная, может обеспечить Украине выживание как государству или, скорее, как псевдогосударству. Поэтому они будут воевать, сколько бы «минсков» с ними не заключали.

И я тут задаюсь вопросом: у нас совсем тупой Владислав Юрьевич Сурков (помощник президента по СНГ, - КР)? Да вроде нет! Он умный и талантливый человек. Так значит — кто он? Значит он вредитель! Значит, он так строит политику страны, чтобы она никогда не привела к успеху! Он ее формирует, и раз за разом перезапускает: «Минск-1» провалился, он запускает «Минск-2», проваливается второй Минск — запустит третий! При этом внешние обстоятельства для России ухудшаются с каждым таким перезапуском. И я на сто процентов уверен, что он отлично понимает, что все это обречено на провал. Просто ему выгоден провал. Ему лично, или его шефу. А кто его шеф?

КР: ???

И. С.: Откуда он пришел в администрацию президента? Давайте вспоминать — из «Альф-групп». Кто у нас «Альфа-групп»? Фридман, с помощью которого иностранный капитал еще в период ваучерной приватизации зашел в Россию. И сейчас Сурков с Фридманом в прекрасных отношениях. Вопрос напрашивается сам собой: за кого вы Владислав Юрьевич? За президента или, может быть, за кого-то другого? Ответ, по-моему, очевиден. Но не для президента.

КР: Была ли вообще какая-нибудь польза от Минских соглашений? Передышка, скажем?

И. С.: Никакой! Они дали передышку только Украине. Никакой пользы для России, для республик ЛНР и ДНР в них не было.

КР: Игорь Иванович, а какова природа корня зла — того, что Россия проявляет нерешительность, ведет себя пассивно, причем в самых важных, критических вопросах своего существования?

И. С.: Тут все ясно: люди во власти, у которых за границей дети, деньги и имения не хотят ссориться с Западом. А война — это ссора с Западом. Стратегия Запада состоит в том, чтобы наш олигархат купил себе индульгенцию путем предательства России. Серьезная война с Западом для нашего олигархата — угроза потери всего, что для него дорого.

Что дорого для Абрамовича? Я сегодня читал в интернете, что Абрамович решил построить для «Челси» еще один стадион стоимостью в 500 миллионов фунтов.

И мне хочется задать вопрос: Абрамович чей олигарх? Английский или российский? Он живет постоянно в Англии, его семья в Англии, деньги его тоже в Англии, строит стадион он тоже там — в Англии. А его называют российским олигархом. И ведь он же не один такой.

КР: Тогда почему же все-таки взяли Крым? Если «наши» олигархи так в этом не заинтересованы? Или, точнее, почему Крым-то взяли, а потом остановились?

И. С.: Знаете, я могу то же самое спросить: Господи, пошли мне понимание того, почему сначала взяли Крым, а после этого остановились? У меня было чувство, что после взятия Крыма Россия действительно решила восстанавливать свой суверенитет. Для меня и сейчас ясно, как для историка, как для бывшего спецслужбиста, как для человека, который, считается, обладает аналитическими способностями, что Крым — это «красная черта». Перейдя ее, назад вернуться невозможно! Это ведь не компьютерная игра, где можно сохраниться и переиграть заново. Но, видимо, понимание этого до сих пор у нашей власти нет. Нет понимания того, что после Крыма отступать нельзя.

КР: То есть, путь один — война?

И. С.: Война, но необязательно горячая. Война — это широкое, большое понятие. Восстановление суверенитета России включает в себя разные аспекты. Да, «холодная война» — минимум. Но на региональном уровне возможна и «горячая война». Вы поймите, от нас ведь не отцепятся. Украина — это огромный клоп, который пьет из нас кровь, наливается ей — он так просто не отцепится. Его без крови выдрать невозможно! Либо нам надо смириться с тем, что в подбрюшье России существует нацистский режим, который рано или поздно все равно нас атакует; либо надо его громить и освобождать Киев!

Я говорил об этом год назад. Но, видимо, понимание этого у нашей власти тоже нет. Она все думает, что можно где-то уступить, где-то поторговаться, а потом, сохранив лицо и капиталы, вернуться к довоенному времени. Нет. Война уже идет, и мы должны ее либо проиграть, либо выиграть. Другого варианта нет. Капитуляция в Приднестровье, а также в Донецке и Луганске будет означать проигрыш в войне, которая началась в Крыму. И Крым придется возвращать. А дальше — смута! Никогда еще проигранная Россией война не заканчивалась ничем хорошим. Всегда после поражения следовала смута.

КР: Видите ли вы, как историк, параллели между нынешней ситуацией и началом, например Первой мировой войны (тяжелое положение в которой стало катализатором русской смуты — революции 1917 года), или что-то общее с преддверием Второй мировой войны?

И. С.: Исторические параллели можно провести между чем угодно. Наши оппоненты, оппоненты президента России, запугивают его судьбой Гитлера, при этом допуская совершенно некорректные параллели: например, сравнивают воссоединение Крыма и России с аншлюсом Австрии. Но разница между двумя этими событиями очень большая. Прежде всего, потому, что Гитлер стремился к мировому господству и этого не скрывал. Россия не стремиться к мировому господству. Думаю, что даже у самых сумасшедших чиновников такая идея не возникает.

Россия просто стремиться вернуть себе суверенитет. И возвращение Новороссии в состав России я расцениваю как шаг к восстановлению этого суверенитета. Потому что без современной военной промышленности Украины российский ВПК — хромой на одну ногу. Без восстановления хотя бы части советского военного потенциала, ни о каком суверенитете России в современном мире речи быть не может.

Тем не менее стремление России воссоединить коренные земли, которые были отторгнуты от нее буквально недавно, а до этого столетиями находились в составе страны, трактуют как агрессия и как фашизм.

А вот аналогия с Первой мировой войной прорисовывается достаточно четко: нерешительные действия власти, военные неудачи, непонимание целей войны со стороны населения — все это может привести к разочарованию. Тот самый патриотический подъем, который был после возвращения Крыма, — он, как приливная волна, накатывается на берег, но также может откатиться обратно."