Почти год длится спор Беларуси с Российской Федерацией о формировании цен на природный газ, поставляемый в нашу страну. Когда кажется, что апогей накала риторики достигнут, новые резкие заявления лишают надежды на скорый успех переговорного процесса по урегулированию принципиального для нашей страны вопроса.
Жесткая позиция белорусского руководства вполне понятна, так как исходит из духа и буквы Договора о Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС), которым предусмотрено, что «государства-члены развивают долгосрочное взаимовыгодное сотрудничество в сфере энергетики, проводят скоординированную энергетическую политику, осуществляют поэтапное формирование общих рынков энергетических ресурсов». Формирование общего рынка газа, основанное на принципе обеспечения недискриминационных условий для хозяйствующих субъектов государств-членов на общих рынках энергетических ресурсов, должно завершиться только к 1 января 2025 года, однако это не означает, что до указанной даты могут приниматься решения, увеличивающие страновую дифференциацию ключевого показателя общности рынка — цен на «голубое топливо». Так как «поэтапное формирование» не имеет другого значения, нежели «сближение», «улучшение», «гармонизация». Но в реальности происходит обратное. Как отметил в своем выступлении на заседании Евразийского межправительственного совета 7 марта премьер-министр Беларуси Андрей Кобяков, разница в ценах на газ между Беларусью и Россией выросла с 38% в начале 2014-го до 110% в 2016 году.
В данной связи, на мой взгляд, апелляции наших союзников к действующему коммерческому контракту выглядят не вполне убедительными, поскольку он, так уж случилось в ходе трансформации мирового энергетического рынка, стал противоречить международному договору. И, полагаю, эта позиция может быть поддержана Судом ЕАЭС. Перспективной для судебного иска также может рассматриваться ситуация реализации газа на территории России по цене ниже рыночной, в этом случае могут быть выявлены признаки неправомерного предоставления промышленных субсидий и приняты решения о запрете такой практики (справочно: в обосновании формулы цены газа для Беларуси на 2017 г., изложенной заместителем председателя правления «Газпрома» Валерием Голубевым 25 января 2017 г. в получившем огласку письме министру энергетики России Александру Новаку, только стоимость транспортировки и хранения газа в 2016 году до границы нашей страны указывается 99,93 доллара за 1 тыс. куб. м. Исходя из этой информации, в соседней Смоленской области России газ при цене в пересчете в долларовый эквивалент порядка 60 долларов (на выходе из системы магистрального газопроводного транспорта) продается существенно ниже себестоимости).
Беларусь последовательно выступает за укрепление интеграционных связей на пространстве бывшего СССР. Надежные экономические отношения, выстроенные на фундаменте производственной кооперации и правовой базе равноправного сотрудничества, — залог устойчивого развития и экономической безопасности нашей страны, которая, став независимым государством, выбрала в качестве приоритета союзнические отношения с Россией. Основа их гораздо глубже простого меркантильного расчета, хотя и экономическую заинтересованность отрицать нельзя.
Так и газовый спор затрагивает слои гораздо более глубокие, чем отношения субъектов хозяйствования.
Попробуем разъяснить, почему сближение страновых цен на газ принципиально, а их дифференциация формирует непреодолимые структурные деформации и в условиях отсутствия границ для перемещения неэнергетических товаров и рабочей силы нивелирует для Беларуси выгоды евразийской интеграции.
Газ как носитель энергии и химическое сырье для страны практически незаменим. Приоритет газа в энергобалансе сформирован еще во времена СССР, когда после аварии на Чернобыльской АЭС по экологическим соображениям ключевые электрогенерирующие предприятия — Новолукомльская и Березовская электростанции — были переведены на его потребление вместо использовавшегося мазута. При этом пятая минская ТЭЦ, проектировавшаяся и вначале возводившаяся как атомная (АТЭЦ), достраивалась под газовое топливо. Есть некая горькая ирония в том, что Беларусь, окруженная по периметру атомными электростанциями (Игналинская, Смоленская, Чернобыльская и Ровенская) и имеющая первоклассную школу физиков-ядерщиков и энергетиков, которые создали первую в мире передвижную атомную электростанцию «Памир-630Д», не обрела собственную атомную энергетику. Но при этом вынуждена направлять колоссальные ресурсы на преодоление последствий случившегося не на нашей земле Чернобыля — как известно, 2/3 радиоактивных осадков выпало на ее территории, что привело к исключению из оборота 18% сельхозземель, прямому и косвенному ущербу порядка 200 млрд долларов, — и оказалась в тотальной зависимости от энергетической политики монопольного поставщика «голубого топлива» — России, в одночасье ставшей независимым государством.
И уж если в адрес Беларуси звучат упреки в избыточной внешней поддержке, то хотелось бы напомнить, что газовая зависимость — не наш выбор, а наша доля, которая стала результатом величайшей трагедии белорусского народа в мирное время. И России, позиционирующей себя правопреемницей СССР, который «всем миром» должен был решать проблему последствий чернобыльской аварии, не следует об этом забывать.
В настоящее время свыше 90% получаемой в Беларуси электроэнергии вырабатывается на основе сжигания газа. На получение электрической и тепловой энергии тратится 2/3 его закупок — около 14 млрд куб. м из порядка 20 млрд импортируемых. При действующих ценах только газовая составляющая в себестоимости 1 кВт·ч достигает 0,4 доллара. Но для генерации необходимо дорогостоящее оборудование, ресурсное поддержание его эксплуатации, оплата труда персонала. В итоге средние тарифы на отпуск электроэнергии предприятиям в Беларуси превышают аналогичные российские почти в 2 раза.
Давайте зададимся вопросом: если инвестор намерен организовать производство энергоемких товаров для удовлетворения потребностей единого трансграничного рынка, в какой из двух стран он предпочтет это сделать, если стоимость энергии между ними разнится в 2 раза? Или действующие предприятия, выпускающие идентичную продукцию, где получат больше возможностей для формирования конкурентных преимуществ, ресурсов для развития, инвестирования и роста оплаты труда? Как будет происходить развитие экономик таких стран в отсутствие барьеров для перемещения товаров и капитала, миграции трудовых ресурсов?
На едином рынке функционируют также промышленные предприятия одного профиля, для которых газ является основным сырьем. Например, в г. Дорогобуже Смоленской области работает предприятие по производству азотных удобрений «Дорогобуж» Группы «Акрон», которое приобретает основное сырье — природный газ — по цене примерно в 2 раза меньше, чем его белорусский конкурент «Гродно Азот». Каковы перспективы их сосуществования на рынке ЕАЭС? Безусловно, белорусскому предприятию гораздо сложнее, особенно с учетом того, что российское предприятие с 6 марта этого года стало входить в состав одноименной территории опережающего социально-экономического развития.
Немаловажно, что на фоне противоречий снижается рыночная стоимость энергозависимых предприятий Беларуси, продажа государственной доли в которых могла бы поддержать золотовалютные резервы и бюджет в непростой экономической ситуации. Заинтересованность в приобретении отдельных активов высказывалась в том числе со стороны российских бизнес-элит. Сомневаемся, что такая заинтересованность должна рассматриваться как основная причина неуступчивости, но полностью игнорировать при анализе ситуации этот мотив также нельзя.
При таких исходных условиях Беларусь вынуждена принимать меры, чтобы предприятия не разорились и сохранили рыночную долю. Но арсенал возможных решений договоренностями в рамках ЕАЭС сужен: таможенный контроль вынесен на внешние границы, формирование нормативной базы технического регулирования передано на наднациональный уровень, субсидии ограничены либо запрещены. Да и для них требуются ресурсы, а спектр отраслей и предприятий, которые способны генерировать финансовые источники при сохранении конкурентоспособности, сужается. При этом каждая белорусская «соринка в глазу» сопровождается упреками в протекционизме и нарушении договоренностей.
Конечно, отстаивание интересов в вопросе цен на ресурсы должно проводиться в правовом поле, иначе, выйдя за его пределы, мы рискуем перевести спор в «разборки по понятиям», даже если отправным мотивом сложившейся парадигмы действий белорусской стороны по газовому контракту является нежелание «выносить сор из избы» и нежелание вредить имиджу евразийского интеграционного проекта. Собственно, к числу таковых «разборок по понятиям» следует отнести сокращение объемов поставок российской нефти в Беларусь, несмотря на то, что Договором о Евразийском экономическом союзе предусмотрено при формировании общих рынков нефти и нефтепродуктов неприменение во взаимной торговле количественных ограничений, приоритетное обеспечение потребностей государств-членов в указанных товарах.
Что в этой связи надо в первую очередь? Важно восстановить режим конструктивного диалога на основе уважения права ЕАЭС, укреплять взаимное доверие, ускорить формирование единых рынков энергоресурсов, наделить Евразийскую экономическую комиссию дополнительными регулятивными полномочиями, которые в сфере естественных монополий и промышленных субсидий весьма сужены. Декларируемые экономические свободы должны быть всеобъемлющими, а не выборочными.
Сергей Бельский, директор Института экономики НАН Беларуси
Оценили 6 человек
6 кармы