- Наташа, отойди от Витальки, хватит его веселить! – прокричала с кухни Оксана. – Дай брату поспать…
- Ма, я вообще в другой комнате, - ответила шестилетняя Наташа.
Оксана вытерла руки о передник, и пошла в детскую, к кроватке Виталика.
- Ну и чему мы так веселимся? А? Аж пузыри пускаем… Спи. А то распузырился...
Оксаны вытерла Витальке слюни, и вернулась на кухню, доделывать пирог.
А ему не хотелось спать. Он смотрел своими голубыми глазами на светлое, полупрозрачное существо, которое лучилось не только теплом и добром, но и радостью. Виталька еще не умел разговаривать, но нельзя сказать, что он не понимал слов… Он их чувствовал. А существо оказалось болтливым, несмотря на то, что у него не было ни рта, ни языка. Но слова-то – были!
- Надеюсь, Виталий Андреевич, ты меня понял, - сказало существо. – Появляться буду только при крайней необходимости, я дух служебный, а не персональный Ангел, но может так тебе будет и лучше. Возможностей у меня больше. Я повыше рангов, чем индивидуалы. Появляюсь я быстро. Как только сигнал поступает, я раз… И уже рядом! А когда ты личного Ангела обретешь, я не знаю. Но раз я тут, значит, не очень скоро. Будущее предсказывать мы не умеем, потому что не знаем его. Никто его не знает, кроме Бога. Но если он захочет рассказать тебе о будущем, когда-нибудь, то я тут же тебе это передам. Намекну. Понял?
Ангел прикоснулся к щеке Витальки, и тот снова весело заугукал. На самом деле, он был тревожным ребенком, как и большинство детей в наше время. Мог орать ночами, и неспроста, просто часто ему было очень страшно, только он не понимал, почему ему страшно. Он просто чувствовал этот страх, словно во тьме пряталось что-то злое и холодное. А сейчас он чувствовал, что страх этот, ночной, на самом деле не такой и страшный, когда есть такие теплые и светлые существа.
- Теперь ты, Виталий Андреевич, точно знаешь, что мы существуем. Так? Есть не так, то я снова пощекочу тебе нос. О, вижу, что усвоил! Через несколько лет ты не то, чтобы забудешь обо мне, просто воспоминание останется таким, без подробностей, как яркое пятно, но зато очень эмоциональным. А в глубине твоего сознания этот разговор останется навсегда.
В комнату вошла Наташа, склонилась над братом.
- Я тут, - сказала она. – А ты куда ты смотришь?
Он перевел взгляд.
- Странный ты какой-то сегодня, - сказала она.
Отойдя от кроватки, она порылась в шкатулке со своими детскими украшениями, взяла бусы, и вышла из комнаты.
- Виталий Андреевич, мне надо закругляться, - сказал Ангел. – Не знаю, когда мы еще увидимся… Но хочется, чтобы в глубине твоего сознания отложилось и то, что я могу приходить к тебе в самым неожиданных образах. Да-да. Сегодня утром я был старухой, согнутой пополам, которая катила тележку. Представляешь? И все из-за одной девицы. Не поверишь, она вчера в церковь пришла, свечей целый пучок купила, плакала, и обещала быть хорошей и доброй. Хорошо, что не клялась, а просто обещала. И вот я стою, охаю, собираю капусту эту, а она посмотрела на меня, на лужу, в которой я стоял, и пошла дальше. Не помогла. И зачем обещала? Ладно бы она еще сказала: обещаю быть и хорошей и доброй, но на старушек с тележками это не распространяется. Так ведь не сказала. А ведь у нее все могло бы с этого дня по-другому быть. Обманщица!
- Угук! – весело поддакнул Виталька. – Агук!
- Знать бы, все-таки, кто из тебя вырастет, - сказал Ангел. – Хотя... я столько жизней человеческих жизней видел, что могу заверить - все они похожи. Все проходят и через радости, и через беды. Но печалиться – поводов нет, понял?
- Угук!
- Пока, Виталька! До следующей встречи!
Через десять минут Оксана снова подошла к сыну. Виталька уже спал.
Она вышла, прикрыла дверь, и спросила Наташу:
- Зачем ты ему перышко на подушку положила?
- Мне что, делать нечего? – удивилась Наташа. – Какое перышко?
- Вот это…
И Оксана показала Наташе небольшое, почти невесомое белоснежное перо.
Оценили 17 человек
25 кармы