Анна Каренина

Публикация романа «Война и мир» была завершена в 1868 г. А уже 24 февраля 1870 г. Софья Андреевна Толстая записала в своем дневнике: «Вчера вечером он мне сказал, что ему представился тип женщины, замужней, из высшего общества, но потерявшей себя. Он говорил, что задача его сделать эту женщину только жалкой и не виноватой и что, как только ему представился этот тип, так все лица и мужские типы, представлявшиеся прежде, нашли себе место и сгруппировались вокруг этой женщины».[299]

Так появился замысел романа «Анна Каренина». Правда, к работе Лев Николаевич приступил только в 1873 г. В литературной критике столь длительный период, когда Толстой занимался преимущественно педагогической деятельностью, самообразованием и духовными поисками, иногда называют временем накопления сил, иногда – временем творческого и даже психопатологического кризиса. Последнее выводят из периодически повторявшихся и временами даже учащавшихся приступов у писателя патологического страха смерти, сопровождавшихся галлюцинациями и тяжелыми депрессиями. Сам Лев Николаевич называл эти приступы «арзамасской тоской», поскольку впервые с ним подобное случилось в 1869 г. в Арзамасе.[300] Вскоре после начала этой странной депрессии, под влиянием (по признанию самого Толстого) в очередной раз прочитанных писателем прозаических отрывков А.С. Пушкина «Гости съезжались на дачу» и «На углу маленькой площади» и родился образ Анны.

Непосредственная работа над романом «Анна Каренина» продолжалась с 1873 по 1877 г. и сопровождалась регулярно повторявшимися кратковременными приступами «арзамасской тоски». С 1875 г. Толстой начал публиковать роман в журнале «Русский вестник» (№ 1–4 за 1875 г., № 1–4 и 12 за 1876 г., № 1–4 за 1877 г.). Эпилог был впервые напечатан только в отдельном издании, поскольку редакция журнала сочла неприемлемыми высказывания писателя о добровольческом движении в пользу сербов, тем более что в апреле 1877 г. началась очередная Русско-турецкая война (1877–1878). Знаменательно, что завершение публикации «Анны Карениной» совпало с первой поездкой Льва Николаевича летом 1877 г. в Оптину пустынь, куда он отправился в сопровождении Н.Н. Страхова. Путешествие было предпринято в связи с тем, что все попытки Толстого лечиться от тяжелейшей депрессии оказались к тому времени тщетными – и он попытался найти причины своей душевной болезни у старцев.

О том, как живо реагировал российский читатель буквально на каждую главу романа, написано так много, что останавливаться на этом не стоит. Равно как не стоит особо рассказывать о прототипах Анны Карениной. Толстой, как известно, если и использовал отдельные черты из жизни и внешности реальных людей, то в целом прототипы его героев всегда были собирательными. Так и для Анны Карениной можно насчитать более десяти знакомых Толстому женщин, чьи черты были использованы писателем для создания ее образа.

Вообще Толстой впоследствии не раз признавался, что, приступая к публикации романа, еще не знал, чем он окончится, а также в том, что «вообще герои и героини мои делают иногда такие штуки, каких я не желал бы: они делают то, что должны делать в действительной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то, что мне хочется».[301]

Другими словами, Толстой в процессе творения был в какой-то мере равен со своими читателями и зачастую, как и они, не знал, что будет происходить в создаваемой им книге далее и чем все кончится. Не удалось ему и осуществить свой первоначальный замысел о невинной жалкой женщине; созданная Толстым героиня все перевернула по-своему.

Поэтому неудивительно, что тайна Анны Карениной, а она бесспорно есть, открывалась постепенно и стала понятной лишь к началу XXI в. Хотя догадки о ее сущности высказывались неоднократно, и даже сам Лев Николаевич давал смутные ориентиры для ее раскрытия. Чего стоят хотя бы слова Кити об Анне: «Да, что-то чуждое, бесовское и прелестное есть в ней».[302] Или слова автора о героине: «Она была прелестна… но было что-то ужасное и жестокое в ее прелести».

Однако, прежде чем говорить о сущности Анны Карениной, надо понять, о чем повествует сам роман. Изначально его признали энциклопедией русской жизни второй половины XIX столетия. Такое ни к чему не обязывающее понимание можно простить современникам великого писателя. Этими же современниками были отвергнуты примитивные попытки объявить «Анну Каренину» любовным романом, а саму героиню приравнять к Эмме Бовари. Недаром намерение И.А. Бунина переписать «Анну Каренину» как историю чистой любви окончилось пустым разговором, поскольку в сюжете романа нет места идеальным чувствам, книга рассказывает о совершенно ином.

В.И. Ленин именно в «Анне Карениной» увидел «зеркало русской революции». До него критики лишь ходили вокруг темы нравственного разложения и общей деградации современного им грамотного класса в целом и русской аристократии в частности. Тема эта и в самом деле была особо остро поднята в «Анне Карениной». Ленин указал на это прямо, без смягчающих оговорок, однако для нас, живущих в XXI в., и эта идея оказалась временной и давно устарела.

Сегодня, с высоты знания истории человечества в последнем столетии, мы можем с уверенностью сказать, что квинтэссенцией романа «Анна Каренина» является идея смерти. Весь роман пронизан темой смерти, а Анна Каренина есть та самая раковая клетка, которая в числе других привела человечество к современной злокачественной и уже не излечимой опухоли в массовом общественном сознании.

И философы, и психологи, и физиологи давно указывают на неотвратимую бессознательную тягу живых организмов к смерти. Попыток объяснения этого феномена делалось много, но все они остаются неубедительными. Парадокс заключается в том, что чем человек образованнее и интеллектуальнее, тем сильнее в нем названная патологическая тяга. Этим, должно быть, и следует объяснить неиссякаемый восторг творческой интеллигенции пред образом Анны Карениной и создание ею мифа о доброй, страстно любящей, чадолюбивой, правдивой, «потерявшей себя», несчастной, жалкой, во всем виноватой, но сражающейся за свое право любить (перечислять можно до бесконечности) Анне. Самое странное, что все характеристики выбраны нами из литературной критики и совершенно не проистекают из текста романа.

Очевидно и то, что героиня Толстого имеет лишь внешнее, поверхностное сходство с героиней Флобера, хотя родство это упорно навязывается нам критикой уже более ста лет. Самым близким для Карениной образом в мировой литературе безусловно является Катерина Измайлова с ее личностным русским бунтом. Толстой же лишь продолжил и развил находки Лескова.

Против чего взбунтовалась Анна Каренина и почему именно в ней кроется истинное общественное зло? Лев Николаевич впервые в мировой литературе и против своей воли столь ярко показал бунт абсолютного эгоцентризма представительницы высших слоев общества против вековых общественных устоев, зримо очертив пути дальнейшего следования человечества в тупик своего бытия.

Главным объектом бунта Карениной стал ее муж, чья нравственная высота в течение времени становилась все более раздражающим фактором для порочной женщины, пока не переросла в лютую ненависть. Здесь необходимо учесть, что Каренин никогда не любил Анну и не собирался на ней жениться, но Облонские, рассматривая его как очень выгодного жениха, буквально поставили сорокалетнего мужчину в ситуацию, когда он был вынужден жениться. И Анна, видимо, участвовала в этом сговоре, устраивая свое благополучное будущее. Фактически была повторена история Пьера Безухова и Элен, Анна Каренина и оказалась продолжением образа Элен Безуховой.

Почему считается, что Каренин обязан был пылать к жене страстью, а иначе его следует признать «министерской машиной» и сухарем, необъяснимо. Достаточно того, что муж уважал Анну как жену и мать их общего сына, полностью обеспечивал все ее прихоти, а впоследствии жалел ее и сострадал ей. Уже один факт того, что именно Алексей Александрович удочерил брошенную родителями дочку Карениной и Вронского, должен был бы коренным образом изменить у интеллигенции отношение к героям романа.

Современный критик Наталья Воронцова-Юрьева совершенно точно отметила: «А между тем истина – простая, холодная, не скрываемая автором истина заключается в том, что Анна не любила никого и никогда. Ни Вронского, ни сына, ни мужа, ни дочь. Она вообще лишена этого чувства – она не умеет любить, и более того: она и не желает любить. А любовь, направленная не на нее, и вовсе раздражает ее, она не может спокойно ее наблюдать, она ее бесит, ее от нее воротит.

Собственно, превосходство над всеми и безоговорочная власть над жертвой – это и есть единственная жизненная цель Карениной. Это все, что ее интересует и к чему она стремится по-настоящему.

Разумеется, подобная цель порождает подобные поступки, а они, в свою очередь, нуждаются в оправдании – и тут помощником Карениной становится жалость к себе.

Жалость к себе – единственное искреннее чувство Карениной, все остальные ее переживания фальшивы. Она буквально одержима жалостью к себе – и полным отсутствием жалости к другим. Ей не жаль никого, даже сына. Жалость к себе позволяет ей бесконечно оправдывать себя – бесконечно обвиняя других и намеренно вызывая в них устойчивое чувство вины. По неизменному мнению Карениной, во всех ее несчастьях всегда виноваты все, кроме нее. Она вообще делает все, чтобы избежать ответственности за свои собственные поступки, и при первой же возможности сваливает эту ответственность на другого – того, кто по доверчивости имел неосторожность полюбить ее или по врожденной порядочности взялся ей помочь.

Порядочные доверчивые люди – питательная среда любого манипулятора.

И Каренина здесь не исключение – она играет на лучших человеческих чувствах, таких как доброта, доверчивость, искренность, порядочность и способность сострадать.

Порядочным людям можно очень долго внушать чувство вины и чувство долга по отношению к манипулятору. Особенно если этот манипулятор – красивая женщина».[303]

Даже самоубийство Анны Карениной – это ничем неоправданный акт мести тем, кто любил ее и сопереживал ей. По принципу: ах, вы такие добренькие, такие чистенькие, такие хорошенькие? а я дрянь? так нате вам, получайте, чтобы всю оставшуюся жизнь мучались и каялись! Ненавижу вас всех!

И она добилась своего. Только мать Вронского, престарелая графиня, с высоты прожитых лет точно оценила смерть Анны Аркадьевны: «Да, она кончила, как и должна была кончить такая женщина. Даже смерть она выбрала подлую, низкую… Нет, как ни говорите, самая смерть ее – смерть гадкой женщины без религии. Прости меня Бог, но я не могу не ненавидеть память ее».

Отчего же, начиная с первых опубликованных глав, «передовая» отечественная интеллигенция, а следом за ней и европейские интеллектуалы взялись клеймить и обличать современное им российское общество и сочувствовали только Анне Карениной?

Чтобы понять причины этого, надо учесть время появления романа – 1870-е гг. Согласно блистательным исследованиям В.И. Ленина, на данные годы приходится пик эпохи перехода современного общества к империализму – высшей стадии капитализма, то бишь окончательного победоносного торжества денег над человеком. Если же говорить не о социально-экономических формациях, то сие есть время качественного перерождения человеческого общества. Процесс этот был заложен эпохой Возрождения, углублен французскими философами-просветителями и Великой французской революцией, но только в 1870-х гг., после целого ряда революций, приобрел характер необратимых качественных изменений.

Гений Толстого, опять же помимо воли писателя, ярчайшим образом именно в романе «Анна Каренина» отразил это перерождение общественного сознания. Позднее оно нашло научное обоснование в психоанализе Зигмунда Фрейда (1856–1939) и в аналитической психологии Карла Густава Юнга (1875–1961).

Впервые за свою историю европейская интеллигенция пошла в атаку на незыблемые нравственные табу, которые были установлены в затерянные в истории времена на основании многовековой общественной практики (а не по прихоти жрецов или властителей, как теперь нас пытаются убедить) с единственной целью – для выживания общества. Интеллектуалами в ущерб обществу была выдвинута идея приоритета индивидуальности, личности. Позднее на основании учений Фрейда и Юнга эти процессы были названы разрушением общественных табу ради избавления личности от внутренних комплексов. Психиатрия была поставлена выше исторической практики, выше опыта, что неизбежно повлекло разрушение общества как органического целого и обратило его в аморфную бессмысленную массу амбициозных индивидуальностей, скрепленную железными стяжками государственных законов. По сути, это и есть смерть общества, на фоне которой демократия, выборность, верховенство суда выглядят комическим анахронизмом.

На примере Анны Карениной Толстой вскрыл механизм процессов перерождения общественного сознания. Анна Каренина пострадала за то, что открыто нарушала установленные обществом нравственные табу якобы по причине своей доброты и кристальной честности. Все, что она делала открыто, другие делали тайно, и эти другие затем объединились и стали ханжески преследовать несчастную женщину, которая и без того страдала от своей греховности.

Здесь-то и произошла подмена Толстым и его приверженцами понятий. Эти другие, сознавая порочность своих деяний и будучи не в силах остановиться (обычная для человека слабость), старались сохранить свой порок в тайне (из страха ли или по совести – не суть важно), чтобы не подвергать сомнению незыблемость вековых общественных табу. Каренина, наоборот, своим показным развратом из прихоти стала разрушать эту незыблемость общественных табу и получила достойный отпор. Разве мог в целом здоровый общественный организм не отторгнуть такую разлагающую его раковую клетку?

Однако обратите внимание на нравственное состояние европейских интеллектуалов конца XIX в.: для них те, кто опасался подвергать сомнению незыблемое, оказались ханжами; а та, кто взялась разрушать незыблемое, оказалась праведной страдалицей. И после этого кто-то сомневается в справедливости последовавших в XX в. революций и мировых войн?

К сожалению, конечный результат оказался плачевным: сегодня мы живем в обществе торжествующей Анны Карениной. Нравственные табу разрушены во имя свободы развития индивидуума, благородные понятия осмеяны и объявлены ханжеством, низменные страстишки возведены в ранг высочайших принципов. Как результат, мы получили онкологический парадокс общества Анны Карениной – плотски размножаясь в геометрической прогрессии, человечество вымирает и духовно, и физически!

Виктор Николаевич Еремин, «100 великих литературных героев», 2009г.