В Германии любая идея рано или поздно становится фашистской

Мы сидим на зеленой террасе у друга дома, естественно, с пивом. Через дорогу плещется озеро Ванзее, по нему бродят скромные яхты. «Дом» – мягко сказано, потому что в этом районе Берлина нет «просто домов», тут строго виллы. Да и друг тоже непростой – всю жизнь то в политике, то в правительстве. Именно поэтому мы стараемся не говорить про политику.

Любой разговор про политику нынче в Германии чреват ссорой. Я считаю, что его поколение ответственно за то, что сейчас происходит в стране, он считает, что я – правый путинский пропагандист. Для этого было достаточно было спросить в 2015-м: «А ты понимаешь, что сейчас Меркель только выпустила в страну, которая якобы кается за убиенных евреев, полтора миллиона ярых антисемитов?». 

Такой вопрос задавал не только я, но и вполне медийные персонажи типа Карла Лагерфельда, которого тут же заклеймили расистом. Из-за таких вопросов в 2015 году огромное количество людей насильно переместили в «правые», которыми они отродясь не были.

Теперь по улицам Берлина идут тысячные демонстрации, требующие уничтожить не только Израиль, но и евреев как таковых, жгут флаги с могендавидом, с ними маршируют левые и антифа, а милые зеленые девочки из Fridays For Future – Нойбауэр со своей сестрой Реемтсма – топят за boycott, divestment and sanctions – аналог «не покупай у еврея». Девочки знают, что делают. Их родной прапрадедушка – оберштурмбаннфюрер СС, сигаретный король Германии. По телевизору хор юных пионеров поет «Моя бабушка – старая экологическая свинья».

Из каждого утюга вещает любимица СМИ – кандидатка в канцлеры от партии «Зеленые» Анналена Бербок, программа которой сводится к нескольким лозунгам. Запретить (следует список – от автомобилей с ДВС и мяса до строительства частных домов), отнять (с помощью свежевыдуманных налогов), открыть границы для мусульман (произносится – «беженцев»), кто не хочет – заставить (для этого поменять конституцию). Некоторые ретивые журналисты сообщают, что «наконец-то у нас будет женщина-канцлер». Как будто не было 16 лет правления Меркель. Потому что это – правильный кандидат. А не какая-то ставленница старых белых мужчин.

Никто из вменяемых не ждет от «Зеленых» ничего нового – это же та самая партия, которая раньше боролась за легализацию педофилии. Но у немцев память короткая и очень избирательная. В принципе, сводится к мантре «как государство скажет, так и сделаем».

– Ну и что ты теперь думаешь? – спрашиваю я своего друга.

– А я не думаю, потому что если думать, то можно сойти с ума, – отвечает мне 60+ дядечка, который всю жизнь принимал участие в строительстве того, что построили, наливая пиво на вилле прошлого века.

Приехали – вот так всегда с этими обладателями белых одежд и трибуны морального превосходства. Как только жизнь доказывает в очередной раз их, мягко говоря, неправоту, они говорят, что «ничего не знали». Они утверждали то же самое в 45-м, кстати. «Мы ничего не знали, это все проклятый Гитлер виноват». Es ist halt so – «Это есть как есть» – универсальный ответ. Мы тут ни при чем.

И эта позиция самым удивительным образом идет рука об руку с диким пафосом и стремлением поучать всех вокруг вновь открывшимися «истинами». I was blind but now I see ( перевод: я был слеп, но теперь я вижу), как поется в протестантском гимне. Если Германией овладевают какие-нибудь идеи, то она становится отличницей в своем классе, независимо от качества самой идеи. 

И тогда за права рабочего класса социал-демократы будут расстреливать коммунистов на улицах Берлина, за права арийцев будут расстреливать нацисты – всех остальных, за права палестинцев левые будут сносить израильтян, а зеленые за права климата будут душить недобитых предыдущими носителями идей. В этой стране любая идея становится рано или поздно фашистской.

За полтора года пандемии стало ясно, что это не ошибка системы, это система и есть. Легкая разминка была чуть раньше – в виде нарушений конституции под сенью категорического императива: открытие границ для категорий, которые прямо запрещены в основном законе, отмены результатов выборов по звонку канцлера – это реально были еще blumen. Ягодки созрели вместе с вирусом.

Дело вовсе не в панике первых месяцев и в хаотичных и бессмысленных действиях немецкого правительства – тогда мало кто мог похвастаться пониманием того, что происходит. Проблема в том, с каким сладострастьем германское государство начало лишать граждан их прав и свобод, одновременно деля народ на чистых и нечистых, разворачивая травлю несогласных, включив знаменитую машину пропаганды на полную катушку, возрождая забытые формулировки типа «комендантский час». А главное, как бодро и дружно сами граждане начали делиться на правильных и остальных, а также яростно травить друг друга. Элита тут же приступила к тому, что умеет лучше всего – к воровству с честным лицом.

И даже сейчас, когда цифры инфекции резко пошли вниз, правительство постановляет, что режим чрезвычайного положения продлевается еще на три месяца. Бесправным стадом руководить оказалось легко и приятно. Демократия? Ну, вот такая демократия. Es ist halt so.

А ведь совсем незадолго до этого фрау Меркель предприняла самые серьезные попытки отменить федеративное устройство страны под предлогом ковида. А значит, собственно, отменить некоторые итоги Второй мировой войны – в части, созданной странами-победительницами государственной системы, которая должна исключить законодательно узурпацию власти Берлином, чтобы никому не хотелось повторить.

Глядя на то, с какой спесью и высокомерием немецкие СМИ учат соседние страны демократии и тому, кого нужно выбирать – это даже не про Россию с Белоруссией, они учат всю Европу от Венгрии и Австрии до Италии с Францией – невольно задумаешься, а какой же опыт настоящей демократии имеют сами немцы, коль скоро они вырвались в завучи? И оказывается, что этот опыт минимален, и каждый раз, когда немцы пытаются устроить демократию, это заканчивается натуральной катастрофой. Настолько эта нация не подлежит демократизации в принципе.

Первая попытка после ликвидации монархии цирковым (это не литературный образ) собранием кровавых леваков обернулась хаосом войны всех против всех, расцветом алчных антинародных банкиров, танцами голых девок в кабаре, обнищанием работяг – всем тем, что некоторые гордо именуют достижениями Веймарской республики. И, как результат – приход НСДАП и отмена всякой демократии в 1933-м. Итого – весь демократический опыт страны уложился сначала в 15 лет. За это время страна не создала ничего. Если кто-то вспомнит про архитектурный стиль Bauhaus, тот может еще раз посмотреть на свою хрущевку, как самое яркое воплощение идеи Bauhaus, и забыть про него.

Зато когда немцы отбрасывают лицемерные ужимки и перестают считать другие народы за людей, а другие страны рассматривают только в качестве своей подсобной территории – у них моментально расцветает инженерная мысль и уже почти готова атомная бомба, исследованиями гауптштурмфюрера СС Йозефа Менгеле и по сей день активно пользуется вся биг фарма, а штурмбаннфюрер СС Вернер фон Браун создает американскую космическую программу и посылает людей на Луну (что очень сомнительно, но пока нет официальных опровержений пусть будет так). Голубоглазый народ рукоплещет.

А ведь всего 12 лет прошло – того времени, когда немцы опять почувствовали себя Ein Volk.

Время с 1945-го можно тоже называть чем угодно, но только не демократией. Какая демократия в стране, где государственным устройством занимаются страны-победительницы, а почти половина страны – под ненавистными Советами?

Такая вот фейк-демократия, ровно такая же, как фейк-денацификация, при которой в судах сидят нацистские судьи, а в разведке сидят нацистские офицеры, и так – везде. А в тюрьмах вешают Ульрику Майнхоф и Андреаса Баадера. Из достижений страны за этот период разве что Фассбиндер с Гёттшингом, которых сегодня бы задушили как Ульрику – за анти-чего-нибудь. Уродливая архитектура Франкфурта и Берлина – это тоже отнюдь не Шпеер. А местные звезды всего остального гнобились, пока они не достигали чего-нибудь в Америке – как Пина Бауш с Вендерсом. Потому что «страна поэтов и мыслителей» осталась в воспоминаниях о временах Кайзера-Гороха.

Провинция со столицей – военно-воздушной базой Рамштайн с одной буквой «м».

Второй заход Германии в демократию состоялся 15 марта 1991-го по договору «Два плюс четыре» (потому что так звучит менее унизительно, нежели «Договор о суверенитете). Ярко, с песнями и плюшевыми игрушками, тут же выброшенными мигрантами на обочину, вторая немецкая демократия сдохла в 2015-м, продержавшись 24 года. Из титанических ее достижений – уничтожение экономических успехов предшественников на американских деньгах, возведение на трон гэдээровской комсомолки на 16 лет, открытие границ по этническо-религиозному принципу, уничтожение ядерной энергетики и «Мерседеса W124», формирование пропагандистской машины, а также внедрение в политику очередной античеловечной идеологии, на этот раз другого цвета.

Вполне возможно, что для внешнего мира новый фашизм под лозунгами антифашизма оформят в виде пустой зеленой трещотки Бербок на сентябрьских выборах. Дело все равно уже сделано.

Итак, в истории Германии демократии было отведено на круг всего 39 лет. То есть практически ничто. И не Германии занимать учительский стул в классе демократической школы.

Так что не надо нас спрашивать, куда делись все цветы, как спрашивала Марлен Дитрих в песне Боба Сигера по книге «Тихий Дон» Михаила Шолохова.

Там же есть спойлер: «На могилах, где веет летний ветерок».

Автор: Игорь Мальцев, писатель, журналист, публицист

P.S.

Знаете, меня всегда забавляли немецкие песни. Если не знать перевода, возникает чувство, что это не про цветы или там любовь, а призыв схватить автомат и бежать, вопя по ходу дурным голосом: 

"Шнеля! Шнеля! Матка - курка, яйко, млеко!... Хальт! Аусвайс! Фоя!" 

А добежав до места назначения, которое такой вожделенный лебенсраум, и получив знатных звиздюлей от восточных "недочеловеков варваров", нестись обратно в свой фатерлянд, поддерживая падающие штаны и роняя кровавые сопли, и опять же орать благим немецким матом: 

"Нихт шиссен! Нихт шиссен! Рус Иван, даст ис май муттер, либен киндер, май фрау! Гитлер капут!..."