Памяти Игоря Старыгина

"-Арамис станет аббатом!

-О да, сударь. Мир — это склеп..."

(13 июня 1946 — 8 ноября 2009)

В книге Александра Дюма «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя» находят свою смерть трое из друзей-мушкетеров. Мирно умирает в своей постели Атос, погибает придавленный обломками скалы Портос, а д'Артаньян, едва получивший маршальский жезл, становится жертвой случайного пушечного ядра. В живых остается лишь Арамис. Судьба исполнителей главных ролей в знаменитом отечественном сериале о мушкетерах сложилась иначе.

...«Я умер…» В нищей квартирке с голыми стенами. Без ролей, спектаклей, поклонников. Исполосованный шрамами не от ударов шпаги — от операций. Прикованный одиночеством к телефону: вдруг кто-нибудь позвонит? Не выходил из дома, боялся пропустить звонок…

«Один без всех и все без одного», — говорил про него артист Владимир Балон, командир гвардейцев кардинала де Жюссак из «Мушкетёров».

Все без одного: из легендарной четвёрки Арамис ушёл первым, вскоре после выхода на экраны «Возвращения мушкетёров», в котором его герой был убит в первых сценах. Один без всех он остался гораздо раньше.

«Я умер…» — это слова Игоря Старыгина из интервью летом 2000 г...

После инсульта Арамиса не видел никто — кроме жены, дʹАртаньяна и бригады реанимации. 8 ноября, в день его смерти, об Арамисе вспомнили все. Его жена отбивалась от корреспондентов жёлтой прессы. Дома на столе остался лежать его новенький блокнот с заполненной первой страницей. Его рукой. План первого занятия со студентами: этюд «Счастье»…

… Он ненавидел мобильные телефоны, ревновал жену к ноутбуку… Он был из той, другой эпохи, где счастье — это когда тебя понимают, где дружат на всю жизнь, где каждую ведут в ЗАГС…

Игорь Старыгин. О себе:

«Мой дед был сотрудником НКВД, в доме его все побаивались, а я мечтал быть на него похожим...»

«Я — коренной москвич. И без звона трамваев, даже, извините, без мата под окном в скверике, который я собственными руками облагораживал, прожить не могу. Мне это нравится...»

«Фактура у меня очень хорошая. Я не слишком падок на еду, это не мой конек — я могу довольно долго вообще ничего не есть. А могу есть много. И ни то ни другое практически не сказывается на моем весе, на моей фигуре...»

«Я играл в школьном ансамбле, вечерами попивал с друзьями „портвешок“ в скверике, самовыражался через резкое словцо и вполне благополучно совмещал все это с данной Богом внешностью...»

«Я сам выйду из этой депрессии! Дайте спокойно подумать, проанализировать, почему так случилось, как сделать ситуацию положительной. Только так. Только сам...»

«Я ведь псих по жизни. Удивительно ужасный человек. Замечаний не выношу, завожусь с пол-оборота. Из-за этого, например, за руль не сажусь...»

«Только не вынуждайте жаловаться. На советскую власть, демократическую, капиталистическую. Живу, как умею, ни у кого ничего не прошу...»

«Мой имидж, образ некоего романтического героя, придумали зрители. А по жизни я такому герою полная противоположность...»

О профессии

«Когда мои друзья и подруги по студии все дружно подали документы в театральные ВУЗы, а потом по очереди начали проваливаться на экзаменах, я шутки ради, за компанию с одним пацаном тоже написал заявление в ГИТИС...»

«Представьте, это мой-то „суповой набор“ с лицом Казановы читает героического Твардовского. Комиссия обалдела, а председатель спрашивает: „У вас есть еще что-нибудь?“, — »Нет!", — отвечаю безразлично. «Ну, наглый ты пацан!», — заключил председатель приемной комиссии и сразу перевел меня на третий тур. Так я и поступил, играючи..."

«После института я пришел работать в „Театр Юного зрителя“, и каждый день на проходной меня ждало по 50-70 писем с просьбами выслать фотографию с автографом, я играл зайчиков и крокодильчиков для малышей...»

«Я выходил на сцену с известными актерами. За счастье почитал играть с Раневской, но боялся ее страшно!»

«Роль в „Мушкетерах“ была случайным подарком. Когда Юра Хилькевич понял, что Боярский будет играть д'Артаньяна, роль Арамиса осталась вакантной, кто-то посоветовал ему: „Возьми Старыгина“, — он и пригласил меня практически без проб...»

«Да, не самое большое удовольствие быть заложником однажды созданного образа. Но приходится мириться, поскольку ясно вижу: второй такой роли уже не будет, для многих зрителей я навсегда останусь Арамисом. Но разве это только мой крест?»

«Если бы не роль Арамиса, наверняка многое в моей жизни сложилось бы по-другому. Лучше или хуже – кто знает? Но мне в любом случае грех жаловаться на судьбу...»

«Хотелось повторения триумфа первой части мушкетерской истории. Поэтому снимали одно продолжение, второе… Мы старались доказать, что все умеем, а в итоге пропала легкость, появилась натужность...»

«Знаете, чем Миша Боярский мотивировал согласие принять участие в съемках „Сокровищ Мазарини“? Хочу, говорит, посмотреть, как Старыгин на лошадь взбираться станет. А что, я готов!»

«Я все свои роли люблю. Но никогда не пересматриваю. Потому что сейчас кажется, что иначе бы сыграл».

«Многие думают, что я по своему амплуа — герой. А на самом деле я актер характерный, причем комедийный.»

О личной жизни

У меня есть принцип: если переспал — женись. Может быть, поэтому у меня так много браков".

«Я вообще очень стеснительный человек, я никогда никого не обвораживал, ни за кем не ухаживал, не покорял ничьи сердца. Женщины все делают сами...»

«Если женщина начинает на меня давить или, не дай Бог, звать в ЗАГС, я говорю ей: „Кыш!“

»У меня вообще так получается в жизни, что я со всеми бывшими женами, их мужьями и прочими участниками брачных событий сохраняю дружеские отношения, я ни с кем не расстаюсь по-хамски, поэтому, случайно встречаясь через какое-то время, мы целуемся, ходим друг к другу в гости..."

«Если сейчас ко мне кто-то придет, даст хуком по морде и скажет: „Я твой сын!“ — я утрусь и отвечу: „Ну извини, старик, так получилось“

»Хотите — сейчас выскочу на улицу и 25 девчонок приведу? Красавиц 18-летних?! Списывать меня со счетов еще рано!"

«Есть такое мнение, что любовь и дружба — это отсроченное на неопределенное время предательство. Насчет любви я полностью согласен...»

«Бываю резок, могу незаслуженно обидеть человека и крепко выругаться. От чего больше всего страдают мои близкие. И поэтому, любимые мои, прошу простить меня за мои прегрешения!»