База национального благосостояния

Дмитрий Лекух

«Мы, кажется, действительно иногда не замечаем колоссальных перемен, произошедших в нашей с вами стране буквально за пару последних десятилетий. И оттого, наверное, время от времени нам и бывает нужен и вот такой — хотя бы турецкий — взгляд «немного со стороны», чтобы нам самим об этом напоминать».

Всё-таки едва ли не самая большая экономическая ложь конца ХХ — начала XXI века — это нарабатываемое чуть ли не десятилетиями в политической и экономическо-экспертной среде презрение к так называемой сырьевой экономике.

И нет, мы ни в коем случае не принижаем значение перерабатывающей промышленности, особенно дающей наибольшую прибыль так называемой высокой переработки, но уже даже современный мрачный европейский экономический опыт совершенно блистательно демонстрирует, насколько бессмысленными становятся даже самые высокие технологии в отсутствие стратегического сырья. И речь здесь может идти далеко не только, допустим, об энергетике: во сколько, к примеру, германской пищевой промышленности обойдётся отсутствие дешёвого российского газа и, как следствие, системно необходимых местному земледелию удобрений (которые теперь приходится, как мы помним, за совсем немалые деньги и чуть ли не по кривым схемам закупать в не сильно дружественной и подсанкционной России), аналитикам ещё только предстоит подсчитать. И останется ли она после этого конкурентоспособной на мировых рынках — очень большой и больной для немцев вопрос.

И, кстати, заметьте, речь тут идёт не об одной, а сразу же о двух категориях стратегических сырьевых товаров: о выпадающем российском газе и о страдающих от этого «выпадения» (и подорожания, чего уж там) ещё совсем недавно неплохо выращиваемых на европейских полях сельскохозяйственных культурах.

А в частности, о зерне.

Которое в складывающихся условиях (вспомним пресловутую и отнюдь не нам нужную зерновую сделку) тоже, безусловно, самый что ни на есть стратегический товар и во многом база национального благосостояния.

И этого как-то странно не понимать.

Происходящее становится тем более очевидным, когда мы начинаем сравнивать вялотекущую европейскую катастрофу в сельском хозяйстве, время от времени прорывающуюся печально знаменитыми «фермерскими бунтами», с довольно благостной ситуацией на отечественных зерновых рынках: как констатировало турецкое аналитическое агентство Anadolu Ajansı (а турки, напомним, в сельском хозяйстве равно заинтересованы во взаимодействии как с Европой, так и с нами, поэтому стараются быть хотя бы вынужденно объективными), наша страна, несмотря на относительно небольшую численность населения и суровые климатические условия, вновь стала ключевым мировым производителем в сельскохозяйственной сфере. В том числе, и это турки особенно подчёркивают, благодаря верным шагам, предпринимаемым государством с начала нулевых.

Причём, цитируем всё тех же Anadolu Ajansı, «сельское хозяйство, считающееся одной из важнейших отраслей российской экономики, рассматривается властями России как одна из движущих сил экономического роста». И читать это уже изрядно пожившему и оттого слегка циничному российскому журналисту, ещё помнящему те времена, когда «на сельское хозяйство» отправляли совсем уж безнадёжных чиновников, как на каторгу, — и довольно приятно, и лестно, и немного смешно.

Мы, кажется, действительно иногда не замечаем колоссальных перемен, произошедших в нашей с вами стране буквально за пару последних десятилетий. И оттого, наверное, время от времени нам и бывает нужен и вот такой вот — хотя бы турецкий — взгляд «немного со стороны», чтобы нам самим об этом напоминать.

Впрочем, давайте по порядку.

Отечественное сельское хозяйство, находившееся, честно говоря, в серьёзном упадке и до развала Советского Союза, а после «святых девяностых» и вовсе оказавшееся даже не на грани, а, пожалуй, за гранью самой настоящей катастрофы, постепенно начало восстанавливаться ещё в нулевых годах с расширения практики использования крупных сельскохозяйственных угодий и выстраивания вертикально интегрированных сельскохозяйственных холдингов —решение, откровенно говоря, в те годы казавшееся более чем спорным и отчаянно критиковавшееся отечественными экономическими либералами.

Но тем не менее доказавшее за последние пару десятилетий свою достаточную эффективность, а либералам посоветовавшее почаще читать учебники не только по «экономикс» и финансовому менеджменту, но и по сельскому хозяйству, если уж берётесь его обсуждать и даже принимать решения.

Тут всё просто: в наших, тех самых, «суровых климатических условиях» преимущества больших хозяйств были доказаны ещё во второй половине XIX века. И потом ещё раз подтвердили свои преимущества при большевиках.

Сколько ни ругай укрупнения и «колхозный строй», что такое голод, регулярно сотрясавший провинции вполне благополучной российской империи (и, чего уж там, раннего СССР), в нашем отечестве грустных осенних осин после проведенной коллективизации больше не вспоминали, несмотря на то что основная часть наших сельхозугодий лежит как раз в зоне рискованного земледелия, — вплоть до хрущёвского Новочеркасска, когда в результате непродуманных «реформ» была уничтожена потребкооперация и нарушен баланс.

Впрочем, всё это так, скорее лирико-исторические отступления.

Кроме того, уже на втором этапе реформирования, как отмечают турки, с 2012 года в России действует новая государственная аграрная программа, включающая предлагаемые фермерам выгодные кредиты, удобрения по низким ценам, поддержку отечественных производителей сельхозтехники и даже выделение государственных субсидий на развитие сельскохозяйственной инфраструктуры.

Словом, вполне себе нормальный для этой отрасли протекционизм.

Ну а после контрсанкций, введённых в 2014 году после серии западных рестрикций по Крыму, к тому же был ещё и запрещён импорт сельскохозяйственной и пищевой продукции из Евросоюза, США, Австралии, Канады, Норвегии, что тоже дало отечественным производителям довольно серьёзные преимущества, причём ухудшения положения потребителей сельхозпродукции, о котором также много говорилось представителями отечественной мейнстримной экономической мысли, тоже удалось избежать.

Ну и, пожалуй, самое главное: несмотря на протесты сторонников «честной конкуренции», как-то стыдливо закрывающих глаза при получении информации о субсидиях сельхозпроизводителям на благословенном Западе, но яростно оспаривающих любые протекционистские меры в своей собственной стране, государственное финансирование аграрного сектора в Российской Федерации выросло с 18 млрд рублей в 2000-м до 558 млрд рублей в текущем году.

То есть примерно в 30 раз.

И, как выясняется, и турецкие аналитики из Anadolu Ajansı с этим вполне согласны. Эти вложения оказались вполне оправданны и дали необходимый эффект: экспорт российской сельхозпродукции в прошлом году достиг $43,5 млрд — и теперь поставки на глобальные рынки сельскохозяйственной продукции из РФ занимают в общей структуре экспорта уверенное второе место, сразу после экспорта энергоносителей. При этом, кстати, отечественный аграрный сектор вообще растёт последние 15 лет, обеспечивая не только рост экспорта, но и рост внутреннего потребления.

Извините, но как минимум вполне себе впечатляющий результат.

Ну а что касается переработки, то она тоже, безусловно, важна (и в этой части, несмотря на очевидный рост, у нас всё-таки есть вопросы). И её придётся подтягивать, замещая в том числе на глобальных рынках продукцию сидящих на во всех смыслах этого слова «голодном пайке» европейских коллег: свято место пусто не бывает, и это как-то довольно глупо не понимать. Но при этом база национального благосостояния, основой которого является работа как раз в стратегических сырьевых отраслях, у нас уже во многом почти сформирована: нет, это вовсе не означает, что можно включать фанфары и почивать на лаврах, — работы, как и не исправленных косяков в ней, пока что хоть отбавляй.

Но это уже очень хороший промежуточный результат.

Главное — не сбавлять темп.

И помнить, что глобальные рынки сельскохозяйственной продукции, как, кстати, и энергоносителей, пока что в основном дефицитны. И чем больше мы этот дефицит сумеем восполнить, хотя бы на уровне БРИКС, тем будет лучше.

Причём для всех участников формирующегося сейчас «незападного» рынка, а не только для нас самих.