Новый фронт. Чем завершились переговоры в Стамбуле

Давид Нармания

Противостояние на дипломатическом поле между Россией и Украиной на этой неделе развивалось ничуть не менее динамично, нежели на поле боя. Предложение Путина о прямых переговорах явно застало Банковую врасплох. Сперва там хотели отказаться от дипломатии, но после намеков Запада поняли, что последствия могут ухудшить и без того непростое положение. Пришлось выкручиваться: Зеленский попытался предложить встретиться с российским президентом лично и потребовал 30-дневного перемирия.

Подтянулась и европейская "артиллерия". Франция и Германия выдвинули ультиматум — либо прекращение огня, либо... И вот здесь возникали вопросы: а что, если огонь не прекратится? Семнадцатый пакет санкций? Что ж, порядковый номер довольно красноречиво говорит об эффективности подобных мер. Но Париж и Берлин продолжали нагнетать. После полудня в понедельник оттуда начали заявлять: у Москвы есть время до конца дня.

Время шло. Минул вечер, за ним утро. Ультиматум продлили еще на один день. Истек и он — и ничего не произошло. Из Европы по-прежнему требовали прекращения огня (хотя три предыдущие подобные инициативы срывала Украина) — но уже не столь ретиво. Стало ясно, что Кремль попросту проигнорировал грозные заявления, а ответить европейцам на это молчание нечем. К концу недели об ультиматуме просто забыли, как будто и не было его вовсе.

До четверга западная пресса старалась поддерживать интригу — приедет ли Путин на личную встречу с Зеленским. Добавил интриги и Трамп, который заявил, что может и сам прилететь в Стамбул для встречи с российским лидером. Правда, уже потом объяснил, что имел в виду немного другое: дескать, "Путин бы приехал, если бы и я там был. А меня не было — зачем ему там быть". И, как показали дальнейшие события, оказался прав — без встречи с Трампом президенту России там действительно делать нечего.

Между тем назначенный на четверг срок подошел. В Анкару прилетел Зеленский, якобы ожидая российского лидера. Как оказалось — напрасно, поэтому Зеленский как прилетел, так и улетел заниматься своими зеленскими делами.

Российской делегации пришлось прождать своих украинских визави больше суток. До вечера в Киеве якобы думали — нужно ли отправлять людей на переговоры, когда им демонстративно указали на их место? И все же команду переговорщиков сформировали.

И уже в пятницу встреча состоялась. Мало за какими событиями в России следили бы столь пристально. И Мединскому со товарищи, похоже, удалось невозможное — результатами остались довольны и "ястребы", и "голуби".

Стоило дверям переговорного зала закрыться за участниками встречи, как западные издания наперебой начали делиться инсайдами о том, чего требует Москва и к каким аргументам прибегает. Глава делегации официально не подтвердил наделавшую много шума фразу про число регионов, о которых придется договариваться. В интервью Евгению Попову после переговоров он просто указал: чем дольше идут переговоры, тем хуже условия для Украины.

И это, к горечи Киева, беспощадная реальность.

Вместе с тем удалось добиться и серьезных результатов: анонсирован крупнейший за всю войну обмен, который позволит тысяче российских бойцов и тысяче солдат ВСУ вернуться домой.

Что не менее важно, стороны согласились продолжать переговоры. По сути, в конфликте появляется новое — дипломатическое — измерение, которое на протяжении ровно трех лет отсутствовало. Победы на этом поприще позволят сохранить тысячи жизней российских солдат. И тысячи украинских — тоже.

Что ж, судя по известным результатам, первое после долгого перерыва переговорное противостояние завершилось победой России. 

Особенно показательны в этой связи заявления европейцев, которые называют итоги встречи неприемлемыми. Но, позвольте, с европейцами никто переговоры не ведет, а их результаты менее всего зависят от мнения Макрона и Стармера. С этим Парижу и Лондону придется смириться.

А что до цитаты о русских, которые возвращаются за своим, — не так важно, говорил ли ее Бисмарк. Важно, что ее озвучил Мединский. Если хотите, пусть это будет теперь его цитата.

Ведь куда важнее то, что русские теперь действительно возвращаются за своим.