Преднамеренный ущерб

Дмитрий Лекух

«Давайте откровенно: своими ударами по территории исламской республики Израиль пока что нанёс больший ущерб не иранской ядерной программе, а глобальной энергетике и вместе с ней мировой экономике вообще. И нет ничего удивительного в том, что, несмотря на то что цены на нефть сразу же отреагировали на израильские атаки по Ирану резким ростом, разом скакнув на 9% (а в моменте было и выше), потом они всё-таки стабилизировались».

На самом деле ни резкий рост цен на нефть и нефтепродукты после начала ирано-израильского конфликта, ни их стабилизация в последние дни никого не должны вводить в заблуждение: есть курс ОПЕК+ на экономический рост и на рост добычи (и снижение цен, соответственно), и этот курс является стратегическим трендом, а всё остальное — чисто тактические подробности, и этого как-то довольно наивно не понимать. Давайте откровенно: своими ударами по территории исламской республики Израиль пока что нанёс больший ущерб не иранской ядерной программе, а глобальной энергетике и вместе с ней мировой экономике вообще. И нет ничего удивительного в том, что, несмотря на то что цены на нефть сразу же отреагировали на израильские атаки по Ирану резким ростом, разом скакнув на 9% (а в моменте было и выше), потом они всё-таки стабилизировались.

Так, в частности, Brent сначала подскочила на $6,29, или на 9,07%, до $75,65 — самого высокого уровня с начала года. Но уже на торгах 16 июня стоимость августовских фьючерсов на нефть Brent на лондонской бирже ICE Futures опустилась на минимуме на 1,33% (по сравнению с уровнем закрытия торгов в пятницу, 13 июня), до $73,25. И это пока только первая реакция, как и в случае с закрытием работ на израильских газовых месторождениях, когда на радость Европе на рынок сразу же вышел Египет (ранее вместе с Иорданией являвшийся крупнейшим покупателем израильского газа), который уже просто по факту договорился о закупке больших объёмов сжиженного природного газа (речь идёт о покупке 150—160 партий в течение двух лет), что не может не сказаться на ценах на СПГ для той же Европы, например.

Гораздо более серьёзным стратегическим сигналом была реакция исторически не сильно дружелюбного персам Королевства Саудовская Аравия, солидаризировавшегося с Ираном. Такая реакция фактически развязала Тегерану руки, в том числе и на возможные действия вокруг потенциального закрытия Ормузского пролива (через который проходит до 30% мировых поставок сжиженного природного газа и до 20% глобального экспорта нефти и нефтепродуктов), что, безусловно, способно уже очень серьёзно обвалить реальные рынки и вызвать долгосрочный рост цен на сырую нефть. Подобное развитие событий может стать существенной проблемой для Индии и Китая, а также Японии, но в первую очередь — для европейских стран, которые, в отличие от тех же Индии и КНР, не смогут в связи с собственной санкционной политикой даже частично компенсировать потери поставками энергетического сырья из нашей с вами страны. И миру, глобальная экономика которого и так, с трудом удерживая хрупкое равновесие, балансирует на грани катастрофического системного кризиса, это, мы опасаемся, вполне возможно, нанесёт невосполнимый ущерб.

И рост цен, вроде бы как будто даже и «выгодный» странам — экспортёрам нефти (включая Российскую Федерацию), вряд ли сможет даже просто компенсировать стратегические потери от возможного обвала рынков. Отсюда и такая жёсткая и для многих даже неожиданная позиция Эр-Рияда: ОПЕК+ сейчас заинтересована не в высоких ценах, а в физическом росте рынков, которые пока никак ещё толком не могут восстановиться после пандемии COVID-19, хотя, казалось бы, сколько уже времени прошло.

Решение о росте добычи ОПЕК+ отнюдь не было капризом Эр-Рияда: ведущие страны-экспортёры долго ждали тренда на рост мировой экономики, и за этими действиями стоял выверенный расчёт, который абсолютно не нужная война рушит.

И в ОПЕК всё это, включая даже вроде как неожиданный и чисто внешне приятный незапланированный рост цен на нефть, долгосрочно не выгодно никому. Причём, кстати, ещё в большей степени, чем монархии Аравийского полуострова, в спокойствии Среднего Востока заинтересованы в добывающей отрасли нашей с вами страны. Просто напомним, что Иран, несмотря на колоссальные запасы нефти и газа, рассматривается нашими добывающими структурами не столько как конкурент, сколько как потенциальный партнёр в логистике. Скажем больше: как своеобразный «энергетический хаб» для российских нефти и газа, дающий нам прямой выход на крайне интересные для нас рынки Индо-Тихоокеанского региона.

То есть, на первый взгляд, война в Заливе экономически не выгодна никому, включая ближайших конкурентов, но это не совсем так.

Есть у этого удара, по сути наносящего преднамеренный ущерб всей мировой экономике, и свои безусловные бенефициары. Это и немедленно оживившиеся сторонники «зелёного перехода», заговорившие о политической ненадёжности стран — производителей ископаемого топлива (даже как-то странно, что пресловутая Грета Тунберг оказалась на противоположной Израилю стороне, видимо, её «зелёная» единомышленница Анналена Бербок ещё не до конца объяснила, что разворачиваться сейчас нужно не на 180, а на 360 градусов). И стагнирующая, судя по отчётам, «сланцевая добыча» в США, которой, в отличие от нацеленной на рост американской промышленности и экономики, в целом низкие цены на нефть как раз совсем не нужны.

Конечно, вряд ли израильские прогнозисты (а там есть очень неплохие аналитики), рассчитывавшие последствия удара по Тегерану, так далеко заглядывали. И вряд ли их планы шли дальше простого «быстрого разгрома» Ирана самостоятельно или, скорее, с почти что обязательным привлечением США. Но отвечать за преднамеренный ущерб, нанесённый не только довольно абстрактной «мировой экономике», но и чьим-то вполне конкретным деловым интересам, тем не менее кому-то всё равно однозначно придётся. Особенно если эти действия сорвут планы выхода из кризиса экономики самих США, а такая перспектива — спасибо Израилю — сейчас вполне реалистично просматривается. И совсем не исключено, что отвечать за это придётся именно Израилю — и не оттого, что он проиграет войну или что слабее Ирана в военном или экономическом смысле.