Противобольшевицкие выступления в "Красной" губернии. к 100-летию закрытия уездных Ч.К.

В советское время бытовал мем: Иваново-Вознесенск - третья (после Питера и Москвы) пролетарская столица. Здесь и первый Совет появился - ещё в 1905 году. И в 1917 году Советская власть была установлена здесь аж на месяц с лишним раньше, чем в Питере и Москве. Иваново-Вознесенск с окрестными фабричными посёлками давал львиную долю добровольцев со стороны "красных" на фронта гражданской войны. За столь значимые заслуги большевицким руководством было допущено создание их ивановскими однопартийцами новой - "Красной", как тогда говорили - губернии.

Но такая ли она уж "красная" была? Далеко не все восприняли новую власть с энтузиазмом. Обманная сущность этой власти вскрылась довольно быстро, и тогда недовольство ею открыто выразили и рабочие, и крестьяне. Почуяв, что "запахло жареным", та показала и свой звериный оскал... 

Но не только об ужасах того времени эта статья. Она и о том, что ни какая земная власть не в состоянии полностью переделать общество под себя, покуда люди активно противостоят её беспределу. Иногда и той приходится отступить.  

Первые антибольшевистские выступления в «Красной» губернии отмечены 28 февраля 1918 г. волнениями рабочих в Середе (ныне Фурманов). В апреле происходят волнения рабочих в Новой Вичуге и на ф-ке Гарелина в Иваново-Вознесеске. В мае – выступления крестьян в Шуйском уезде, в Юрьевце и в Юже.

В начале июня происходит восстание в Кинешме. Известный своим деспотизмом председатель кинешемского совдепа Цветков любил самолично сечь людей нагайками. В конце мая обложил местных купцов контрибуцией в 1 млн. 300 тыс. руб., якобы на закупку продовольствия. В действительности, деньги были поделены между сов.организациями. Пошёл слух, что миллиончик Цветков присвоил. А стоит отметить, что тогдаший рубль стоил в несколько раз больше нынешнего. Когда же Цветков с отрядом отправился по волостям, «в полюдье», поднялась Дюпихская волость. К вошедшим 7 июня в город крестьянам присоединились союз служащих, союз моряков, торговцы. Тысячная толпа подошла к совдепу. Направленная для переговоров депутация была немедленно арестована. Слух об аресте облетел город и вскоре многотысячная толпа напирала на здание совдепа. Один парень бросился к установленному при входе пулемёту и тут же был заколот штыком. Началась стрельба. Убито 6 чел., ранено 24. В ответ на беспредел на фабриках создаются рабочие дружины.

8-го июня Цветкову удаётся войти в восставший город, но он зажат между рабочими районами и купеческими кварталами. 9 июня прибывает карательный отряд из Москвы и Иванова. На нескольких фабриках произошли вооружённые столкновения. Подавлено восстание к 12 июня.

19 июня в Середе (ныне Фурманов) произошёл бунт из-за слухов об арестах. Рабочие захватили ж.-д.станцию, избили милиционеров Русакова и Круля и остановили эшелон.

В Плёс советская власть пришла в феврале 1918 г. Вместо управы был избран Совет городского хозяйства, в котором купечество потеряло былую роль. Тем не менее, по поводу его избрания был отслужен торжественный молебен.

Сходная обстановка была в Нерехте: тамошний Совет принял постановление об обязательном преподавании Закона Божия и о заготовке хлеба «нелегальным путём», т.е. не по ценам октября 1917, как требовали директивы, а по рыночным.

До Плёса тревожные вести доносились как глухое эхо. Даже принадлежность к Иваново-Вознесенской губернии не во всём признавалась. Так, мандат на экспедицию за продовольствием на Среднюю Волгу был выписан в Костроме.

В начале 20-х чисел июля 1918 г. к плесской пристани пришвартовался палубный катер «Межень» с командой матросов – сподвижников Михаила Артемьича Муравьёва, талантливого полководца, крестьянского вождя, поднявшего 10 июля восстание в Симбирске. Сам Муравьёв погиб ещё 11 июля, но для его солдат не было ни каких преград. «Где тут начальники? Щас мы их раздрючим!», – слышался матросский говорок на базарной площади Плёса и, надо полагать, во многих других поволжских городках. Начальство скромно удалилось и не показывало нос весь день. Матросы, узнав, что Ярославское восстание подавлено, повернули обратно в низ по Волге, на прощанье взорвав на пристани бомбу. По некоторым сведениям, «Межень» была остановлена «красными» возле Нижнего.

Интересно, что это та самая «Межень», на которой ещё каких-то пять лет назад ходил по Волге сам царь Николай с семьёй. Царская семья была уничтожена незадолго до этого. И остаётся загадкой: уж не царской ли тени, неумолимо приближавшейся к столь милой царям Костроме, суеверно-панически испугался Яков Свердлов, убеждая Ленина не вывозить Николая для суда в Москву, а кончить дело на месте? Мол, уж если один катер делает столько шума, то что ждать от живого царя?! Мол, пока доедет до Москвы, неизвестно, кому кого придётся судить…

Вскоре в Плёсе побывал и руководитель только что подавленного Ярославского восстания, легендарный «Белый офицер» верхневолжских быличек Александр Петрович Перхуров, – в последних числах июля или в первых числах августа. Вырвавшись 20-го июля из окружения, ок.50-ти офицеров – участников восстания пополнили ряды костромских «зелёных» партизан. Сам же Перхуров с двумя офицерами дошёл до Красного Села, где взял 4-х вёсельный ялик и пустился вниз по реке. В первый день доплыли до Плёса. На следующий день купили здесь кое-какие припасы, а дневали в нескольких километрах восточнее города. Ночью двинулись дальше. Таким порядком добрались до Васильсурска. Далее пришлось идти лесами. В конце августа пробрались к Казани. А.П. Перхуров прошёл весь скорбный путь колчаковской армии, был пленён, но опознан только через пару лет и приговорён трибуналом. В заключении написал свою «Исповедь…».

Тем временем, советская власть выстраивала свой репрессивный аппарат. В начале августа организована Середская уездная Ч.К. В опергруппе было 8 чел., в следственной – 16ть. Открыто два филиала – в Плёсе и в Писцове. В августе на местных «контрреволюционеров» было заведено ок.40 дел. В сентябре, с объявлением «Красного террора», – 120, а в октябре – до 200. Всего, с августа 1918-го по февраль 1919 г. было заведено более 600 дел. Из них около трети – по К.Р. («контрреволюции»), половина – по спекуляции, остальные – по преступлениям по должности. Более 50 дел – групповые, по нескольким проходят десятки человек. Плёсской коллегией Ч.К. заведено «всего» десяток дел, из них по К.Р. – два.

От репрессий особенно пострадали промышленники, купцы, офицеры, священники. Но досталось и простым обывателям, ибо логика классовой борьбы ставила на одну доску купца с базарной торговкой, промышленника с владельцем маслобойки. Чекистские склады были забиты не столько драгоценностями, сколько кушетками, хомутами и прочим «разным хламом, не поддающимся описи», по выражению зав.складом губ.Ч.К. У граждан Плёса вещи конфисковывались с весьма занимательной мотивировкой: мол, они «находились в неупотреблении». Многие товары, особенно продовольствие и мануфактура, затем за бесценок (по гос.«твёрдым ценам»), а то и в кредит, продавались «своим людям». Середской Ч.К.(!) за пол года продано(!!!) товара на 370 тыс. руб. Получено за них 123 тыс. руб. В Плёсе не тот размах, и всё же: «медный кувшин -1- взят в губ.Ч.К.; орехов грецких - 2 1/2 фунта - продано за 4р.25к.; конфект - 5 фунтов - продано за сумму 25р.». Всего же приход по кассе составил 904р.70к.

Собственно, «спекуляция» и «агитация» были обычно лишь поводом для наложения контрибуций. Если платёжеспособность «клиентов» сразу не исчерпывалась, их брали по второму и по третьему разу, а то и попросту «пасли». Как метод устрашения использовалась система заложников. К октябрю 1918г. взято «с граждан Острецовской вол. – 87.700р.; с города Середы – 243.750р.11к. Заложников из местной буржуазии – 2 чел., местных торговцев – 4 чел.».

Губ.Ч.К. в это время была озабочена взысканием «рев.налога» в размере 5 млн. 800 тыс. руб. с 205 ивановских купцов и фабрикантов. Взято 34 заложника. В Кинешме взято 200 заложников. В Тейкове – 4 фабриканта. В Юрьевце – 8 человек.

Иногда, когда речь шла о «заговорах», арестованных этапировали в губ.Ч.К. По меньшей мере 33 человека осенью 1918 года кончили свои дни в подвалах бывшего Полушинского особняка, что на Посаде, приспособленного под чекистское логово.

Вместе с тем, поток арестантов настолько возрос, что в середине ноября в здании бывшей богадельни (пансион для престарелых) при ф-ке Горбуновых в Середе (ныне Фурманов) была устроена уездная тюрьма. Господа-товарищи отводили её явно не для себя, но и с ними случались «казусы». То застанут исполкомовцев за игрой в карты, то милиционер с кучером не довезут четверть спирта до лечебницы, то те же исполкомовцы начнут отовариваться табаком «по мандатам», а то и чекист прикарманит конфискованный револьвер…

Тем временем, недовольство советской властью всё возрастало. В Середе брали налог буквально «за свет в окошке»: по 25 рублей за каждое окно. Живо вспоминаются времена хазарской дани: «по беле с дыма». Но если в Середе у.Ч.К. со 130-ю красноармейцами и милицией не допускали до открытых выступлений, то по волостям любая искра репрессий готова была разгореться восстанием.

В Оделевской волости под колокольный набат поднялось 17 деревень. Был разогнан Совет: «Нам Советов не надо, мы к Нерехте принадлежим». В Новинской волости крестьяне во главе с пред.исполкома прогнали прод.отряд: «не давать увозить хлеб».

29 ноября в Блазновской волости Нерехтского уезда крестьянский сход отказался давать хлеб. Представителю же из уезда было заявлено: «Ты приехал травить нас друг на друга… Нам при буржуйском правительстве жилось лучше… Давай нам сюда икону… Не нужен нам председатель и секретарь. Нам нужно старшину и писаря». Прогнав нехристя и помолившись, мужики избрали старшину. После подавления этого выступления в Нерехте 6 декабря собирается бурный митинг, вызвавший, в свою очередь, волнения в Борисоглебской и Рождественской волостях.

22 декабря отряд ЧеКа направился в Золотиловскую волость на поиски лидера ивановских «черносотенцев» купца Куражёва. Начались обыски. 23 декабря объявлено о мобилизации лошадей и взыскании «рев.налога». Однако, переизбранный за месяц до этого исполком не поддержал чекистов. Собравшиеся же со всей волости мужики были настроены ещё более решительно: «совдеп выселить, милиционера уволить, налог не платить». Вместо исполкома оставлен его председатель – Бакаев – за старшину и секретарь – за писаря.

Вообще, стало обычным явлением, что волсоветы в разборках с уездной властью всё чаще становились на сторону крестьянства. Середской Ч.К. заведены дела за «саботаж» на Кузнецовский вол.И.К., Ногинский вол.зем.отдел, Горкинский, Ширяихский, Золотиловский вол.И.Ки, на военкома Писцовского района и др.

Начавшася военная мобилизация способствовала подъёму дезертирства. Так, на воинских курсах в Яковлевском (ныне Приволжск) поднялся бунт на почве голода. Новобранцы разбежались. Карательным отрядом взят военспец полковник Чернопёров и ещё 6 человек. В это время прошли выступления новобранцев в Кузнецовской и Писцовской волостях, а так же в Сидоровской волости Нерехтского уезда. Все они были жестоко подавлены.

Кроме того, Ногинская, Красинская и Красновская волости страдали от объявленной Троцким «беспощадной борьбы с мешочничеством», выражавшейся в поборах и репрессиях со стороны заград.отрядов.

Хлебнув горя в «Красной губернии», многие волости начали тяготеть к более либеральной Нерехте. И тамошний Совет не преминул воспользоваться такой ситуацией. В декабре 1918 г. разгорается спор о принадлежности Красинской, Кузнецовской, Горкинской, Новинской и Ширяихской волостей. Плёс, как сказано выше, так же тяготел к Костроме и Нерехте. В свою очередь, середские власти, жестоко преследуя сепаратистские настроения внутри уезда, развернули агитацию за отделение от Нерехты Кулиго-Марьинской волости.

Наконец, в самой Середе обстановка настолько накалилась, что на фабриках начались митинги, призывы к забастовкам и борьбе с Советами. В начале января 1919 г. такой митинг прошёл на фабрике «РСФСР», бывшей братьев Горбуновых. Его организаторами были мастера Шанин, Карасёв и др. Суть проблемы состояла в том, что после того, как бывший владелец фабрики был отстранён властями от руководства ею в качестве директора, снабжение сырьём и топливом прекратилось, и производство развалилось. На митинге Григорий Клементич подал рабочим несколько хороших идей, как спасти и возобновить производство. Общее мнение было за то, что бы вернуть «дедушку Горбунова» к управлению фабрикой. Но советские работники были другого мнения. Прошла волна арестов. Середская у.Ч.К. завела ещё около 100 дел. Фабрика же с февраля встала окончательно.

За полгода своей деятельности городские и уездные Ч.К. стали столь одиозным воплощением сов.власти, что большевисткое правительство приняло решение о их расформировании с одновременным укреплением губернских органов и местной милиции. К середине января 1919 г. сворачивает свою деятельность Плесская коллегия Ч.К. В середине февраля Середская Ч.К. сдаёт дела в губернию.

Той бедственной осенью большинство самостоятельного населения было разорено и запугано. Но воля к сопротивлению ещё не была сломлена.

= по материалам ГАРФ: ф.393 "НКВД" =

P.S.

из народного творчества той поры

При царе при Николашке 

Ели белы колобашки.

А теперя комитет -

И ржаного хлеба нет!

Раньше сапоги носил

Хромовы, с гармошкою.

Дядя Ленин подарил

Новые, с дырёшкою...

Я мальчишко молодой, всеми я забытый,

Потому что мать родная Лениным убита.

Я мальчишко невесёлый, горем я убитый,

Потому что брат родной Лениным убитый.

Как на нашей на земле появился дикий зверь,

Рассердился, съел людей и отправил на тот свет...

Как у нас в Прислонихе всё цветы да цветы,

А в Большой Полунихе - всё кресты да кресты...

- В жизни так страданий много, много слёз я пролила,

Много горя пережила, всех родных своих забыла...

- Горюшко великое, всеми ты забытое,

В жизни много радости, - лЮбовь да свиданьице!

- Мы девчонки боевые, ни куда не годные,

Модные мы модные, ни куда не годные,

Выйдем замуж за змею, да ходим все голодные!

- Сегодня праздник Воскресенье, надо помолиться мне,

О своих грехах великих, да о будущей жене.

- Сегодня праздник Воскресенье, надо помолиться нам,

О своих грехах великих, да о наших дочерях.