Во всем виновата стюардесса

        Все события вымышлены, все совпадения случайны, все имена изменены. Рассказ написан с юмористической целью, и все, желающие оскорбиться, проходите мимо.

          Коллекционер Голдберг Михаил Семёнович специализировался на современном искусстве. Причём на самом передовом жанре - концептуализме, который корректно назовём физиологическим. В его частном музее были такие редкие экспонаты, как консервированные фекалии, произведённые художником Пьетро Манзонини, или написанное кровью полотно Максима Такбьетсясерде. 

          На этот раз внимание Михаила Семёновича привлекла выставка- биеннале, проходящая в Арт-галерее, где он увидел множество известных имён и оригинальных перформансов. Однако ценник кусался даже для Михаила Семёновича, владельца скромной нефтяной шахты в далеком Нефтешахтинске Татыдымского края. Задумчиво пролистывая каталог, Михаил Семёнович остановил свой взыскательный взгляд на Композиции “Освобождение от Векового Рабства” известной перформансерки Алисы Кортнич, работающей под псевдонимом Нюнюся. В композиции чувствовался бунтарский радикализм, выраженный минималистичными средствами и острая политическая направленность современного тренда борьбы меньшинств за свои права и приверженности либеральным ценностям. Оригинально! Свежо! Как тонко! И вместе с тем, как упоительно бесстыдно! Короче говоря, композиция представляла собой использованную прокладку Нюнюси, которую она вместо того, чтобы выбросить в мусорный бак, предварительно обмотав толстым слоем туалетной бумаги, выложила на всеобщее обозрение, демонстрируя тем самым… нет, вовсе не собственное скудоумие. Да, нельзя отрицать наличие у Нюнюси синдрома Дауна, но её особенность только придавала шарма её работам и показывала возможность социализации людей с ограниченными возможностями в мир современного искусства. Шедевр стоил недорого, всего каких- то пару сотен тысяч зелёных. Можно сказать, Нюнюся по простоте душевной отдавала его просто даром. И Михаил Семёнович тотчас набрал номер директора Арт- галереи, своего давнего друга Иоановского Гавриила.

           -Гарри, - без предисловий начал Михаил. - Я беру шедевр Нюнюси.

         - У тебя тонкий вкус, Микки. - мягко подлизнул Гавриил. - Умеешь выцепить самую мякотку. Нюнюся, как всегда, неподражаема!

           Обсудив достоинства шедевра и его авторки, друзья приступили к решению насущных проблем, потому что частный музей Михаила находился там же, где его скважина, подальше от жадных людских глаз, где экспонатам не угрожали вандалы из Союза любителей классики, не раз уже пикетировавших Арт-галерею Иоановского. К тому же вечная мерзлота способствовала сохранению скоропортящихся шедевров, а снежные заносы и морозы зимой и разливанные болота летом охраняли произведения искусства от грабителей лучше любого сейфа.

           - Не беспокойся, Микки, - говорил Гавриил,- Шедевр отправим надёжным курьером с самолётом Тадыдымских авиалиний, а там твои люди встретят курьера. Шедевр мы надёжно упакуем в вакуумный пакет с инертным газом.

           Михаил перевёл деньги за Шедевр на счёт Арт-галереи, оплатил персональную доставку курьером и занялся текущими делами. Бизнес требовал неустанного внимания, и только час в день Михаил уделял своему хобби.

           Сотрудникам Арт-галереи предстояло выполнить малоприятную обязанность упаковки Шедевра. Вышли из положения, призвав на помощь Нюнюсю, которая по простосердечию всегда стремилась всем угодить. Ничтоже сумняшеся, Нюнюся запихала прокладку в целлофановый пакет, что дало возможность манипулировать Шедевром. После упаковки встал во весь рост вопрос доставки, потому что ехать в Нефтешахтинск желающих было мало, а точнее и вовсе не было. Начальник курьерской службы решил вопрос радикально, суровым жестом отослав безотказного Набулыгудайтудыоулыы - гастарбайтера из солнечного Гориджана.

              Получив курьерскую сумку с упакованным Шедевром и билеты на самолет, вертолет и собачью упряжку, Набулы отбыл в путь. Как говорится, ничто не предвещало беды.

             В аэропорту Набулы встретил своих земляков-гориджанцев, прилетевших в Необъятную за длинным деревянным. Земляки угостили Набулы забористым насваем, только что с вершин Гориджана, а также дали в дорогу свежих лепешек и дюжину буурзуков, зажаренных в бараньем жире. Хавчик Набулы сложил в курьерскую сумку, а насвай сразу запихал за щеку, чтобы насладиться ароматом родины. Никотин, смешанный с перцем и куриным пометом саданул прямо в мозг. Глаза у Набулы затуманились, ноги одеревенели, а руки остекленели. Как Набулы проходил предрейсовую проверку, он  не помнил. Очнулся он  уже в самолете, пристегнутым к месту на высоте шесть тысяч над уровнем тундры. Одновременно хотелось есть, пить и блевать. Непослушными пальцами Набулы отстегнул себя от кресла, закусил буурзуками, заел лепешками, запил все это водой, и рванул  со спринтерской скоростью к туалету. Обратно Набулы возвращался немного зеленоватым, немного качаясь и немного держась руками за воздух.

            Шмяк! Из открытой курьерской сумки, свесившейся с перекошенных плеч вынырнула красная клякса и приземлилась в середине прохода.

            - Мужчина! у вас что-то из сумки выпало! - окликнули Набулы.                 Набулы оглянулся, и в ужасе затрясся, будто в приступе падучей. С криком “Страм” он опрометью бросился назад в туалет, заперся в кабинке и побелевшими губами стал читать очистительные молитвы. Даже под угрозой страшной мучительной смерти он никогда бы не признался, что в его вещах находилась прокладка со следами менструальной крови. Это значило бы навсегда утратить честь йегида, признать себя бабой, надеть мешок на голову и всю оставшуюся жизнь заниматься приготовлением кизяков, иначе говоря, топлива из коровьего навоза.

               Тем временем крайний пассажир разглядел предмет, внезапно оказавшийся на дорожке между сиденьями. У него и мысли не возникло, что предмет мог принадлежать гражданину с курьерской сумкой, которого скрутило от омерзения при одном взгляде на предмет. Пассажир очень даже понимал его чувства.

              - Безобразие! - возмутился пассажир. - Бесстыдницы! Уже прокладки у них в трусах не держатся!

           - Стюардесса! Где стюардесса! - заволновались другие пассажиры. - Уберите мусор!

                 Услышав волнение в салоне, из кабины вышла стюардесса Татьяна.

            - Что случилось?

            Ей показали предмет возмущения. Татьяне тоже захотелось сказать что-то на нелитературном наречии, но она сдержалась.

              - Граждане пассажиры! Кто обронил в салоне прокладку? - обратилась она к сидящим в салоне.

              Естественно, никто не сознался.

              - Немедленно уберите мусор! - возмущались все. - Совсем молодежь распустилась!

             Татьяна надела резиновые перчатки, взяла метлу и совок и выкинула прокладку в утилизатор.

            Народ какое-то время погудел встревоженным ульем, но постепенно все успокоились. Набулы пробрался на свое место, но соседи и словом не обмолвились о происшествии, и Набулы потихоньку успокоился. Никто ничего не заметил, а значит, ничего и не случилось. Если он сам не проболтается, то никто ничего не узнает, и его честь йегида не пострадает. А он уж не проболтается, скорее язык себе откусит.

            Санный поезд с молчаливым каюром Прокопом доставил Набулы к особо-охраняемому объекту во глубине сибирских руд. Набулы предъявил пропуск, охрана, ожидавшая курьера из Арт-галереи пропустила его к Старшему Менеджеру.

         - Вы привезли Шедевр? - приветливо обратился Менеджер к Набулы. - Давайте сюда.

            Набулы расстегнул сумку, вынул пачку документов и передал их Старшему Менеджеру. Тот тщательно все проверил, полюбовался золоченым Сертификатом на гербовой бумаге, удостоверяющий право Голдберга Михаила Семеновича владеть произведением искусства.

          -Хорошо! А где сам, гм… предмет?

          - Вот! - не очень хорошо говоривший на Великом и Могучем Набулы протянул сумку Старшему Менеджеру.

            Тот вытряхнул содержимое сумки на стол. Оттуда вывалились крошки от лепешек и промасленный пакет от буурзуков.

           - Но здесь больше ничего нет? - старший менеджер подозрительно посмотрел на Набулы.

             - Как нет? - от волнения Набулы даже стал заикаться. - Все, что мне поручиль, я доставиль! Моя знаеть свой права!

            - Я тебе сейчас покажу права! - повысил голос Старший Менеджер. - Это у тебя в Нерезиновой - права, а здесь Тадыдым! Говори, куда дел Шедевр? Пропил? Продал?

            Набулы понял, что влип. Он осквернился, там, в самолете, через созерцание Запретного, и удача навсегда оставила его.

            - Ты знаешь, сколько Шедевр стоит! - громыхал Старший Менеджер. - Пятьсот! Тысяч! Зеленых! Даже если весь твой кишлак продать, таких денег не выручить!

           “Надо валить! - пришла в голову Набулы спасительная мысль. - Но как?” Решение созрело внезапно. Повинуясь звериному инстинкту, Набулы выхватил нож и приставил его к шее Старшего Менеджера.

           Старший Менеджер сбледнул с лица.

            - Не надо! - пискнул он. - Уладим дело, брат!

            - Брат? - осклабился Набулы. - Шайтан тебе брат. Сейчас проводиль моя за ворота, и молчаль. Слово скажешь - зарэжу.

           - Да, да, - закивал головой Старший Менеджер. - И все документы подпишу, и провожу, и каюру на водку дам, только жизни не лишай.

             С тем Набулы сел в нарты, и взметнувшаяся снежная пыль скрыла его следы. Больше о Набулы никто не слышал, в Нерезиновую он не вернулся и даже поиски в Гориджане не дали результата. Поговаривали правда, что каюр Прокоп поймал по дороге из Нефтешахтинска мэква - человекомедведя. Был тот мэква огромен, могуч и волосат. И это все истинная правда, потому что все тундровики видели мэква на Оленьем празднике. Чтобы сила и мощь мэква вошла в род, приводили к нему тундровики своих жен и дочерей. За удачу платили мэква оленями, так что к концу Оленьего праздника мэква владел  оленьим стадом, а тундровик Прокоп, чтобы навечно удержать мощь мэква в своем роду, отдал за него дочь.

           На заседании по поводу пропавшего Шедевра присутствовал Сам Михаил Семенович, безопасник Колян, финансист Толян и пиарщик Артурчик. Решались извечные русские вопросы: Кто виноват? и Что делать?

           - Виноват галерейщик, - говорил Толян. - Надо же, додумался, курьером-доставщиком поставить чурбека Наебу… - Толян запнулся на длинном имени. - Может, стрясем с Гарри лимон баксов за доставку, не отвечающую требованиям безопасности при обращении с произведениями искусства?

          - Нет, - рыкнул Сам. - Гарри не трогать! И не потому, что мы с ним учились в одной школе, а потому, что мы через его галерею такие дела проворачиваем, о которых никто знать не должен. Или ты всерьез думаешь, что я тыщщи зеленых отваливаю за гмм.. гмм..?

         - Тогда надо наехать на чурбека как-там-бишь-его-зовут?! - не сдавался Толян. - Он потерял Шедевр, с него и спрос. Напряжем диаспору, пусть деньги возвращают, все пятьсот тыров. У них эта, как там ее, круговая порука.

         - Диаспору напрячь?! - громыхнул Колян. - Ты, Толян, с дуба рухнул, не иначе. Да если там узнают о характере груза, они всю Нерезиновую перевернут. Это же честь йегида, мать ее за ногу! Оскорбление всевозможных чувств и национальных достоинств! Даже думать о гориджанцах забудь. Погромов нам только не хватало для полноты счастья!

           - Тогда остается стрясти деньги с Тадыдымских авиалиний, - не сдавался Толян. - Это их стюардесса уничтожила шедевр, им и отвечать.

           - Типун тебе на язык! - не удержался от грубого слова Колян (дословную цитату приводить не будем). - Тадыдымские авиалинии на гос. дотации. Разорим их - кто же тогда наших рабо…, то бишь рабочих в Нефетешахтинск доставлять будет? Михаил Семенович, что ли, чартерными рейсами?

            Совет уже совсем приуныл, когда подал голос Артурчик.

           -Во всем виновата стюардесса! - наставительным тоном изрек он.

           - Это ежу понятно! - ответил Сам. - Делать-то что?

             -А вот что я хочу предложить…

           Выслушав Артурчика, Сам пришел в восторг, выписал ему премию и предоставил полную свободу действий.

           На следующий день все газеты Необъятной вышли с аршинными заголовками:

          - Стюардесса Тадыдымских авиалиний уничтожила Шедевр! Произведение искусства, стоящее аномнимному владельцу-коллекционеру, имеющему частный музей Современного Искусства в Нефтешахтинске, пятисот тысяч зеленых, было навсегда утрачено в результате злонамеренных действий стюардессы Татьяны. Тадыдымский край потерял уникальное изделие подающей надежды молодой перфомансерки Нюнюши. Теперь тундровики не смогут прикоснуться к Светочу культуры, который им нес уважаемый коллекционер, расположивший свой музей в Нефтешахтинске для приобщения тундровиков к настоящему искусству. Арт-галерея, весь Нефтешахтинск и все население Тадыдымского края скорбит об утрате.

           По центральному телевидению показали убитого горем Михаила Семеновича, который рассказал о своей страсти к коллекционированию арт-объектов, поддержке, которую он оказывает Арт-галерее и благотворительном проекте “Солнечные люди в современном искусстве”.

             Перед Арт-галереей выставился пикет “Требуем наказать вандалицу по всей строгости закона!” Волонтеры, искренне преданные идеям концептуализма, отправились в Тадыдым разбирать Тадыдымскую свалку, чтобы найти утраченный Шедевр, возможно сохранившийся в вечной мерзлоте. Перфомансерка Нюнюша сдала кровь на генетическую экспертизу для идентификации Шедевра. Каждый шаг экспедиции описывался в национальных СМИ и массовых интернет-блогах. Простосердечная Нюнюся предлагала возместить прокладку взамен утерянной, но ее идею отвергли, ибо другой предмет уже не представлял бы художественной ценности, как не выставлявшийся в Арт-галерее.

             Все интернет блогеры в одночасье написали статьи о том, какие потери понесла Национальная культура из-за вандализма стюардессы Татьяны. “Не забудем, не простим!” - злобствовали интернет-тролли.

             Михаил Семенович потирал руки, подсчитывая доходы от продажи внезапно повысившейся на 20% нефти, чего в угаре травли никто не заметил. Дополнительный доход принесли и экскурсии аффилированной с Голдбергом туристической фирмы в Тадыдым и Нефтешахтинск с обязательным посещением частного музея Современного Искусства. Был подписан контракт с Нефтешахтинской администрацией о внесении Музея Голдберга в реестр Национального достояния Тадыдыма и отнесения затрат на содержание Музея на государственный счет.

            И только несчастная Татьяна, уволенная с работы и затравленная коллегами, соседями и отрекшимися от нее собственными детьми, тихо повесилась. Нооб этом никто не узнал.