Сталинский план преобразования природы – как прообраз будущей человеческой деятельности.

В качестве некоего продолжения прошлых постов хочу привести очень хороший, а главное – очень хорошо известный пример того, как может выглядеть человеческая деятельность в будущем. Правда, как показала практика, этот пример появился слишком уж рано – в результате чего получился фальстарт. (А уж на основании этого фальстарта были сделаны соответствующие выводы – поражающие как своей ошибочностью, так и своей категоричностью.) Впрочем, о последнем будет сказано несколько позже – пока же стоит сказать, что речь идет о знаменитом «Сталинском плане преобразования природы».

Понятно, конечно, что «сталинский» тут вовсе не означает, что этот проект был разработан лично Сталиным. (Его еще называли «Великий план преобразования природы».) Поскольку данный политик тут скорее использовал идею, которая давно уже вынашивалась российскими и советскими учеными. Последние – начиная с Докучаева – давно обратили внимание на тот вред, что наносился сельскому хозяйству страны иссушающими ветрами-суховеями. Превращавшими наиболее оптимальные с точки зрения геоклиматических ресурсов (особенно в плане солнечной энергии) области в сухие степи. И это при том, что общее количество получаемой влаги в данных степных районах было вполне достаточным – если считать общегодовое ее количество. Однако вся эта влага испарялась в атмосферу или стекала в реки – создавая ужасающие паводки и размывая землю – и летом ее катастрофически не хватало. Что так же катастрофически роняло аграрную ценность данной территории.

В результате чего урожайность тут была ниже, нежели в более северных районах страны! Более того, именно подобная особенность приводила к периодическим случаям голода – включая катастрофический голод 1921 года. Ну, и самое интересное во всем этом – так это то, что средства борьбы с указанными ветрами и потерями влаги были хорошо известны еще в 19 веке. Это, разумеется, ветрозащитные лесные полосы, которые позволили бы собирать влагу весной и останавливать иссушающие ветра летом. Вот только масштаб данной работы должен быть колоссальным – просто усадить локальные лесопосадки было недостаточным. (Они бы погибли от той же засухи.) Нужно было создавать настоящую экосистему, которая обладала бы достаточной мощью для того, чтобы стать «автономной».

Собственно, именно это и было целью создания «Сталинского плана». Поскольку по нему предусматривалось создание нескольких «магистральных» лесополос длиной от 160 до 1000 километров и шириной до 300 метров. Разумеется, помимо данной задаче было установлена необходимость «местного облесения» силами колхозов и совхозов, состоящее в посадке «местных» лесополос, засаживании склонов оврагов и берегов рек. А так же – устройство множества прудов-накопителей влаги, введение травопольных севооборотов и т.д. Для всего этого выделялись государственные средства, выделяемые колхозам в виде сверхдешевых и долгосрочных кредитов, а работа МТС по лесоустройству прямо оплачивалась государством. (Более того – планировалось создание специализированных МТС (для лесопосадок) и насыщение их специальной техникой.)

Кстати, интересно еще тут то, что указанным планом устанавливался и состав лесонасаждений – в том смысле, что для каждой местности сажать планировалось  свой «спектр» древесных пород. (Это к вопросу о тщательности разработки данного проекта, поскольку именно обвинения в том, что он «неподготовлен», стали основанием для будущего его закрытия.) Ну, и самое главное – одними только лесами и травопольным севооборотом дело тут не исчерпывалось. Поскольку помимо конкретно данного плана существовал и более масштабный проект (хотя куда, казалось бы) с созданием сети прямоточных каналов, гидроэлектростанций и т.п. вещей, объединяющий все водные ресурсы юга страны в единую систему.

Впрочем, как уже говорилось, воплотить в жизнь всю эту красоту не удалось. Поскольку СССР конца 1940 (принятие плана произошло в 1948! году) еще не был готов к программам подобного рода. Причем, и в материальном плане – техники катастрофически не хватало (причем, не только специализированной), огромные проблемы были и с человеческими ресурсами. (Особенно квалифицированными – даже агрономы в это время были «на вес золота», не говоря уж о специалистах-лесоводах.) Ну, и самое главное – не было в наличии людей, способных управлять проектами подобного рода. Причем, для проектов подобного рода требовались не просто «управленцы»-бюрократы, а люди, хоть как-то понимающие смысл производимых работ, т.е., лица, подобные великим генеральным конструкторам в технических проектах. Но откуда брать таковых, если до этого момента созданием экосистем никто не занимался? (В отличие от того же Королева, деятельность которого началась еще в 1926 году – когда он начал заниматься авиацией.)

Поэтому Туполевым и Королевым «от экологии» в СССР просто неоткуда было взяться. Тут даже наличие ВАСХНИЛ не было спасением – поскольку она оказалась слишком сильно «завязана» на мировые тренды. (И, прежде всего, на приоритет генетики. Кстати, приснопамятный Лысенко был таким же генетиком, что и все остальные. Другое дело, что он продвигал свою теорию – «неоламаркизм» - в пику господствующему в мире «вейсманизму». Однако цели его работы были те же, что и у оппонентов – изменение свойств отдельно взятой биологической особи.) Впрочем, забираться слишком далеко в дебри научных дискуссий тут нет смысла. Достаточно просто сказать, что «Сталинский план» оказался слишком новационным – причем, не только для СССР с его только-только закончившейся модернизацией, но и для всего мира. В котором понятие экосистем еще только входило в оборот, и необходимое для полноценной «генерации» экоинженеринга количества идей еще не было. (Если честно –нет его и сейчас, поскольку нынешняя наука до сих пор оказывается в плену у пресловутого понятия «организма».) Поэтому неудача проекта оказалась практически запрограммированной, поскольку – в отличие от атомного, космического или авиационного проектов – тут большая часть участников относилась (вынуждена была относиться) к ведущимся работам формально, с высоким уровнем отчужденности, что, разумеется, в имеющихся условиях приводила к огромным ошибкам. (На самом деле, планы подобного уровня выполнять в рамках «формального подхода» практически невозможно – для этого требуется в несколько раз большие средства. Которые не было у государства, только что закончившего тяжелейшую войну в истории и вынужденного заниматься одновременным развитием целого ряда отраслей.)

Так что «Сталинский план преобразования природы» так и остался планом – хотя даже в рамках того, что было сделано, были получены очень хорошие результаты. (Например, в плане повышения урожайности и снижения вероятности засухи.) Более того – вопреки возражениям критиков, созданные «магистральные» лесополосы продемонстрировали высокий уровень экологической устойчивости и продолжают существовать до сих пор! Ну, а оспаривать полезность идеи «локального облесения» - к которой при последующем советском руководстве свелась «землеустроительная деятельность» - наверное, нет смысла. (Хотя, конечно, для «общества частных владельцев» даже это выглядит бессмысленной тратой денег. «Частник» лучше посаженные деревья вырубит, и на их месте «полезные культуры» посадит – как один раз уже было сделано. Итогом чего и стали упомянутые суховеи, засухи и периодический голод там, где потенциальная биологическая продуктивность довольно велика.)

Однако только указанной демонстрацией возможностей «экоинженеринга» ценность данного проекта не ограничивается. Поскольку еще более значимым тут является тот момент, что само появление «Сталинского плана» прекрасно показало то направление развития, которое характерно для социума нового, бесклассового типа. (Пускай и находящегося в самом начале своего пути, еще крайне несовершенного и включающего в себя значительное количество классовых подсистем.) А именно –переход от индивидуального решения отдельно взятых проблем (от удовлетворения отдельно взятых потребностей отдельно взятого индивида) к изменению самой «среды» этих самых проблем существования. Т.е., вместо того, чтобы наращивать урожайность за счет совершенствования технологии в отдельных колхозах – скажем, бороться с засухой путем искусственного орошения – в нем ликвидировалась сама засуха. (Меняется сам климат – кстати, не даром, что в советской фантастике идея будущего управления климатом рассматривалась, как сама собой разумеющейся.) В «пересчете на единицу» это оказалось более эффективным путем, нежели применение традиционных агрономических приемов.

А уж если считать все вместе взятое – то есть, и каналы, как транспортные пути для с/х продукции (для коей их сезонность не является помехой), и гидроэлектростанции, и работающие на их энергии заводы (кстати, этот план частично был реализован) – то можно сказать, что после реализации указанных проектов это пресловутая «зона сухих степей» превратилась бы в нечто совершенно иное. (В район комфортного проживания для миллионов людей – которых можно было бы эвакуировать с «плохих» в геоклиматическом плане зон.) Но ведь – как уже говорилось – «Сталинский план» был лишь первой ласточкой проектов подобного рода. «Ласточкой» крайне несовершенной – и из-за имеющихся возможностей, и из-за сложности с пониманием подобных масштабных систем. Поэтому то, что должно было прийти на его смену – разумеется, с учетом будущих инноваций, вроде широкого внедрения автоматизации и механизации или освоения атомной и космической техники – должно было бы дать возможность полностью изменить условия жизни в СССР. Превратить ее в тот самый «мир Полдня». (Который, собственно, и основывался на идеях, популярных в 1950 – начале 1960 годов.)

Но «не срослось». Преодолеть «барьер отчужденности» так и не получилось. (О том, почему – надо говорить отдельно. Впрочем, этой теме уже было посвящено немало постов.) А следовательно – не получилось создать условия, необходимые для запуска указанных «сверхпроектов». Тем не менее, не стоит думать, что их время прошло – и теперь «рулят» иные идеи. (Основанные на глубокой отчужденности всех от всего – включая близких людей и даже собственного тела.) Поскольку это состояние однозначно временное – общество «сверхотчуждения» разрушает все и вся, поэтому, рано или поздно, оно разрушит само себя. (А точнее – уже практически разрушило.) Ну, а вслед за этим придет время нового движения к неотчужденному миру – и значит, к возвращению «эпохи сверхпроектов».

И человек будущего станет смотреть на нас с таким же недоумением, к которым человек 1950 годов смотрел, например, на людей XVIII века - с их напудренными париками, сверхдорогими костюмами, велеречивыми разговорами о «торжестве разума» - в общем, со всем этим рококо на фоне вопиющей нищеты, антисанитарии, болезней, грязи и дикости. И демонстрирующими в качестве примера последнего своих "автоматонов" и "музыкальные шкатулки" вместе с умозрительными научными теориями. (Потенциально определяющими движение планет - но в реальности мало что меняющими в мире.) Наверное, аналогия тут понятна...

Источник.